Аромат Счастья

Реанимация. Писк приборов. Кровать. Бледный симпатичный мужчина лежит, укрытый одеялом. Его веки опущены, но иногда вздрагивают. Губы скрыла маска. Аппарат искусственного дыхания поддерживает в нем так стремительно убывающую жизнь. Мужчина потерял много крови. Насквозь пробито легкое. Сломаны ребра. Врачи говорят, что он везучий. Еще бы немного, и было задето сердце. Повезло. Но состояние все равно критическое. Он только поступил. Прооперировали, сделали все, как полагается. Теперь остается ждать. Пройдут целые сутки, прежде чем можно будет сказать, что будет дальше. Останется ли он с нами или уйдет дорогой цветов. *** Прошло три дня. Состояние стабильное. Организм борется изо всех сил, но в сознание мужчина так и не пришел. Он выкарабкается. Он обязан. Обязан Ему. Через неделю мужчина все-таки очнулся. Жуткая боль в груди не давала очистить разум. Но когда это ему удалось, последовал незамедлительный вопрос. И, как бы многие подумали, вопрос был не «Где я?» или «Что со мной?». Нет, он не боялся за себя, за свою жизнь. Ему было плевать на всех, кроме него. — Где Женя? — Да. Этот тот самый вопрос. Самый первый и самый волнующий. — Кто? — Рассеянно спросила медсестра, сидевшая возле его кровати. — Ну, мужчина такой высокий. Улыбка красивая. Глаза зеленые. Друг мой. Мы, наверно, сюда вместе попали. — Ааа, поняла. Был тут такой. Кольцов фамилия, да? Ему тут только на сутки остаться разрешили. Он еле-еле своего друга из милиции упросил. Чуть ли не на коленях стоял. Да, еще врач пришел, сказал, мол, через сутки увидим, что будет. Или на поправку, или конец, — рассказывала медсестра. А Сумароков сидел на кровати и не знал, что делать. Он пытался вспомнить, чем же закончилась та встреча в лесу. Ленинград. Дети. Общак. Шаман. Выстрелы. Крик. Дальше он просыпается здесь. Конец. Пусто. Ноль. — Эй, мужчина, вы меня слышите? — Позвала медсестра, помахивая рукой перед лицом Виктора. — А? Да… Да, я слушаю, продолжайте. — Ну так вот. Разрешили ему на сутки остаться. Он пулей к Вам. Сел у кровати на стул и не двигался. У палаты на ночь охрану поставили, все по-строгому. А Кольцов, да? Так и сидел всю ночь и утро. Пока его не увезли. Ночная говорит, что когда обход заканчивала, видела, как он Вас за руку держал. И плакал. Говорит, губы у него шевелились. Видно просил о чем-то… За Вас просил, — закончила медсестра и, положив журнал, ушла. А Сумароков так и сидел на своей больничной койке с кучей мыслей в голове. Раз за разом прокручивая слова медсестры на его глаза наворачивались слезы. Кольцов… Женька… Подвел! Подставил! Женька… Женька, Господи, Женька… *** Дни шли один за другим. Виктор быстро шел на поправку. Физически он был почти здоров. Но душевно он так и не оправился. Те же безжизненные глаза, с которыми его сюда доставили. Те же сухие губы. Движения медленные, ленивые. Сумароков будто выпал из реальности. Он ходил на процедуры, в столовую, но делал это неосознанно, по привычке. Мысли же его были посвящены лишь одному. Женьке… Каждую минуту, каждую секунду Виктор думал о нем. Не было ночи, чтобы он ему не приснился. И каждую ночь один и тот же сон. Каждую ночь в подсознании Сумрака Шаман убивал Женю. Раз за разом. Снова и снова. И как, скажите мне, не сойти с ума после этого? Да еще все усугубляло то, что никаких вестей из тюрьмы и от Жени. На все его вопросы и звонки отвечали стандартными фразами, совершенно не имеющими смысла. Виктор уже начинал верить, что его сон - правда. Что Женю убили. Убили зверски и мучительно. Сумароков уже отчаялся, когда вечером, лежа на кровати, услышал шаги и громкие голоса в коридоре. — Только 3 часа! И ни минутой больше! — Знакомый голос. Сергей Гагарин что ли? Армейский друг Жени? Не может быть! — Да, да! Спасибо, друг! Спасибо! — Проорал Кольцов, уже залетая в палату к Виктору. Женя вбежал, захлопнул за собой дверь и развернулся. Взгляд его был устремлен на Сумрака. Он скользил по его лицу, по телу. Кольцов каждой клеточкой впитывал в себя Сумарокова. Последний же сидел на кровати, как вкопанный, и тупо смотрел на Женю. Он не верил своим глазам. Женя! Живой! Перед ним! И в ту же секунду их глаза встретились. Зеленый изумруд и голубой аквамарин. Вместе. Друг в друге. И каждый из них прочитал в глазах другого столько любви, столько боли и переживаний, что в одну и ту же секунду Сумароков подскочил с кровати, и Кольцов рванул с места. Их глаза на расстоянии нескольких сантиметров, и страстный поцелуй. Руки Кольцова крепко сжимают плечи Виктора. Ладони Сумарокова намертво вцепились в бока Жени. Губы слились в жарком танце безумия. Поцелуй был горьковато-сладким. Все вкусы смешались в едино. Горечь расставания. Боль переживаний. Тяжесть ожидания. Радость встречи. Счастье быть рядом. Взаимность любви. И тягучее, нежное послевкусие желания. Долгий поцелуй пришлось разорвать из-за нехватки дыхания. Губы разомкнулись, вызвав при этом недовольный стон у обоих. Встреча двух пар затуманенных глаз. Легкая улыбка на губах Сумарокова и тихие, почти шепотом, слова: — Я рад, что ты жив. — Взаимно, — улыбнулся в ответ Женя. — Так, на чем мы остановились? — Спросил Виктор, нагло лыбясь и толкая Кольцова к кровати. Повалив Евгения на койку, Виктор навис над ним сверху. Жадно вглядываясь в черты его лица, он одной рукой начал расстегивать на нем рубашку. Женя тоже не отставал. Он снял с Сумрака кофту и начал пальцами водить по линиям татуировок. Сумароков, справившись с рубашкой, впился засосом в шею Жени, вызвав у того тихий стон. Спустившись ниже, он языком пересчитал ребра и захватил губами сосок. Покусывая и немного посасывая, он заставлял Женю извиваться и стонать под ним. Руками Виктор оглаживал грудь и торс Кольцова. Выпустив из влажного плена сосок, Виктор потерся пахом о бедро Евгения, показывая, насколько он возбужден. Почувствовав твердый член друга(?!), Женя приятно удивился и перевернул его на спину, перенимая инициативу в свои крепкие руки. Наклонившись к губам Сумарокова, Женя лизнул сначала нижнюю губу, потом верхнюю и полностью накрыл его губы своими. Раздвинув зубы, Кольцов языком прошелся по небу. Резко разорвав легкий поцелуй, он быстро спустился к груди Виктора и мокрой дорожкой дошел до штанов. Сдернув их вместе с нижним бельем, он глупо уставился на большой и налитый кровью член. Подумав с минуту, Женя так и не понял, как ЭТО должно поместиться ему в рот, и все-таки решил предупредить: — Прости заранее. Просто я никогда раньше этого не делал, — обратился он к Сумраку. Тот улыбнулся и сказал: — Ты не обязан. Не заставляй себя. — Я хочу, — ответил Кольцов, взяв член за основание. Сумароков удивленно ахнул, но противиться не стал. Он прикрыл глаза и откинул голову на подушку. Женя еще немного подождал, но потом все же осмелился и лизнул головку. Сумрак застонал. Евгений этому обрадовался и, не заметив никакого рвотного рефлекса, вобрал член на половину. Все еще удивляясь, как он смог это сделать, Женя начал неумело посасывать. Сумрак стонал, но скорее от душевного удовольствия, чем от физического. Движения Жени были робкими. Он царапал ствол зубами. Не мог взять очень глубоко. Но, несмотря на все это, Виктору было приятно. Приятно из-за того, что делает это именно Женя. Человек, которым он дорожит. Которого он, черт возьми, любит! Сделав еще несколько движений вверх-вниз, Кольцов выпустил член. Сумароков тут же перевернул его на спину и впился в податливые и пухлые губы требовательным поцелуем, руками при этом расстегивая молнию на брюках друга. Женя выдыхал в губы Виктора, руками блуждал по мускулистой спине. Справившись с оставшейся одеждой, Сумрак притянул Женю ближе, закинул его ноги к себе на плечи. Увидев толику страха в глазах Кольцова, Виктор наклонился и поцеловал его. Невесомо и нежно. Передавая всю любовь. Успокаивая. Отстранившись, Женя кивнул и двинул бедрами, показывая, что готов. Сумароков подставил член к входу и попытался толкнуться. Мышцы были сильно сжаты. Женя зашипел от боли. — Тсс… Женечка, расслабься, прошу. Маленький… В уголках глаз Кольцова собрались слезы, но он все-таки выдавил из себя мученическую улыбку. Сумрак толкнулся еще раз, входя глубже. Женя пытался расслабиться. Но боль была ужасной. Как будто тебя рвут на куски. Изнутри. — Все хорошо, мой мальчик. Потерпи чуть-чуть. Обещаю, потом будет не больно, — всячески успокаивал Женю Виктор. Кольцов решил, что такими темпами будет только больней, и резко подался назад, полностью насаживаясь на Сумрака. И тут же из его глаз брызнули искры. Но не боли. Женя схватился за плечи Виктора и громко застонал от наслаждения. Сумароков поначалу испугался, но потом понял, что это искры удовольствия, и блаженно выдохнул. Подождав пару минут, чтобы Женя все же привык, он начал двигаться. Сначала не спеша, задевая чувствительную точку внутри Кольцова, потом все больше увеличивая темп. Он вбивался в эту горячую узость и чувствовал, что наконец-то, за всю свою нелегкую жизнь, счастлив. Женя царапал ему спину, до синяков сжимал плечи, прогибался в пояснице, и сладко стонал. Виктор шумно втягивал воздух, истошно вздыхал. Оба мужчины уже на грани. Еще несколько толчков, и Сумароков с диким животным рыком кончает в Женю. Горячая струя бьет изнутри, и Евгений кончает следом, выкрикивая кличку своего любовника. Сумрак в экстазе валится на Женю, прижимая его к себе так близко, насколько можно. Втягивая воздух комнаты, он чувствует, что пахнет сексом. Сексом и чем-то еще. Чем-то таким легким. Неуловимым. — Жень, чем пахнет? — Счастьем, — отвечает Кольцов и прикрывает глаза, кладя голову на плечо Сумарокову.