half of one whole

      Когда Аарону пришло сообщение от Ники, поддерживающее его решение встретиться со своим братом близнецом, он подумал, что может быть, все станет лучше. А может Аарон втянет брата в неприятности, или наоборот это сделает Эндрю. Это не столь важно, Ники поддержал его, и вот теперь он сидит в доме Хэммиков и ждёт, когда они отправятся в центр содержания несовершеннолетних.       Он ненавидит Лютера. Он все ещё помнит, что Ники пришлось пережить, живя с ним под одной крышей. Лютер — это монстр в овечьей шкуре. На самом деле таких людей в Колумбии много, и Аарон знает большинство из них. На втором этаже заскрипел пол, наконец, спустя двадцать минут, сверху раздался голос. — Я все ещё думаю, что это не самая хорошая идея, — сказал Лютер спускаясь по лестнице. — Передумай, — апатично ответил Аарон. — Может, вам следовало бы встретиться когда он выйдет из колонии? Вы должны воссоединиться в более… спокойных условиях, — не в первый раз предложил дядя. На самом деле, они с Эндрю встречались и раньше, на матче. Так что это уже не будет «правильным воссоединением» которое так хочет видеть Лютер.       На него в тот день накричал мужчина, сказав, что не понимает, «неужели так сложно купить попкорн и вернуться на их места». Только Аарону не говорили покупать попкорн, и этого человека он видел впервые в своей жизни. Он это точно знает, у него хорошая память на лица. При первой встрече, ни один из близнецов не сказал ни слова. Они просто смотрели друг на друга и каждый думал о чем-то своем.       Аарон так и не понял, кому из них повезло больше. Наверное ни одному из них. Отправиться в приют, никогда не знать свою семью, расти в окружении незнакомых людей, не знать даже собственной фамилии. Или может расти вместе с алкоголичкой, терпеть побои, вечно сменяющихся пассий матери и их воспитание. Почему они вообще решили, что могут воспитывать его? Они ему никто. И никто никогда не задерживался надолго. Даже собственный отец, он вообще не приходил. Свалил еще до их рождения.       Они вышли из дома и отправились в сторону машины. Одна из причин, почему Аарону не нравятся Хэммик: для святоши, у него слишком шикарная машина. Разве заповедь не запрещает брать чужое? Что-то вроде «не пытайся обманом и хитростью выманить у другого человека что-то ценное», иронично, не так ли?       Когда они заехали на территорию колонии, им прочитали правила поведения во время свидания, о запрете передачи вещей и еды, а также о возможности досрочного завершения встречи при нарушении установленных правил. Их свидание должно было проходить через разделительную перегородку, которая помогает следить за тем, чтобы посторонние вещи не были переданы заключённым. Перегородка не позволит нормально слышать друг друга, но для этого установили телефонные аппараты. Разговор будет полностью прослушиваться, а также записываться, на всякий случай.       Когда их провели в комнату, надежды Аарона оправдались, там находилось по одному устройству для разговоров с каждой стороны. Это означает, что Лютер не сможет полностью следить за их разговором. Это может быть забавно, наверное, план встречи, который Лютер так усердно составлял уже начинает проваливаться.       Они прождали около пяти минут, когда замок щёлкнул и в комнату зашло два человека. Плечи Эндрю были напряжены, челюсти плотно сжаты, тюремщик, проводивший его в комнату, держал одну руку у него на плече, на случай если заключённый начнёт бунтовать.       Мужчина что-то сказал ему, после чего Эндрю вырвался из его хватки ничего не ответив. Брови тюремщика нахмурились, а губы сжались в явном неодобрении его действий, однако он не сделал никакого замечания по этому поводу, видимо это происходит не в первый раз.       Как только он уселся, Хэммик потянулся к телефону. Эндрю проследил за этим движением взглядом, а вскоре и сам снял трубку. — Здравствуй! Я Хэммик Лютер. Твой дядя, — на всякий случай уточнил он, — мы тебе уже писали, и я… — И я, — перебил его Эндрю, — сказал вам отвалить. Лютер, явно не ожидавший, что его так бестактно перебьют, выглядел обескураженным. Он несколько раз открыл и закрыл рот, со стороны выглядя как рыба, попавшая в ловушку на сушу. — Это всё? Вы тратите моё время. — В ответ на эти слова, охранник, стоявший около двери со стороны Эндрю, что-то резко сказал ему. Было плохо слышно, но Аарон уловил слова об «увеличении» и «необходимости быть вежливей». Лицо Эндрю никак не поменялось, будто вовсе не ему сейчас делали замечание. — Дядя, я думаю, что Вы безнадежно провалились. Вы дадите мне поговорить с моим братом, или собираетесь окончательно испортить наше «воссоединение»? — спросил Аарон, видя как лицо дяди кривится, словно он проглотил дольку лимона. Спустя несколько секунд, трубку, с явным недовольством, будто это величайшая ошибка, передали близнецу. Ещё несколько секунд, они оба сидели и молча изучали друг друга. Эндрю — выражение полнейшей скуки, в то время как Аарону, явно было весело из-за сложившейся ситуации. Он точно не выглядел как человек попавший в неловкое положение. Когда молчание затянулось, Хэммик не смог промолчать, поэтому откашлялся привлекая к себе внимание обоих близнецов. — Половина выделенного времени прошла. Я думаю, что… — Ты изучаешь языки? Или у тебя есть хобби? — в этот раз его перебил Аарон, из-за чего Лютер выглядел ещё более взбешённым. Однако, когда он решил отчитать его за столь неуважительный поступок, Эндрю заговорил. — Ты выглядишь как человек, получающий садистское удовольствие, когда доставляешь другим неприятности, — он проигнорировал вопросы и решил задать собственный: — Какая тебе разница, я думал тебе должно быть все равно? Разве не классно быть единственным ребенком в семье? — Нет, не все равно. Если бы это было так, меня бы здесь не было, а я прекратил бы писать после первого отказа о встрече. — Да? Почему же? — на лице Эндрю можно было заметить, что-то похожее на интерес, однако он быстро исчез. Впрочем, то что он продолжил задавать вопросы, уже о многом говорило. — Она забрала слишком много. Я не могу позволить, чтобы в этом списке был ещё и брат, — ответил Аарон. Он не уточнял кто «она», но Эндрю всё прекрасно понял. После этого вновь наступила тишина. Все еще выглядя скучающе, Эндрю смотрел прямо в глаза Аарону, будто искал там ложь. — Ясно, — просто ответил он. — Значит, быть единственным было не так круто? – снова спросил он. — Вовсе нет, полное дерьмо, когда твоя мать — сука, — усмехнулся Аарон. Лютер, до этого напряжённо сидящий рядом, в мгновение ока стал злым и, как уверен Аарон, безусловно хотел начать читать лекцию о ценности семейных уз. Однако был снова перебит, на этот раз тюремщиком, сообщающим, что у них осталось минута. После ещё нескольких секунд молчания Эндрю заговорил: — Больше сюда — не приезжай, — можно было подумать, что он больше не хочет его видеть. — Ладно, но ты помни, что я буду тебя ждать, ладно? — спросив, он посмотрел на Эндрю, ожидая увидеть его реакцию, однако на его лице снова была маска безразличия ко всему, что происходит в комнате. Мужчина, что провожал Эндрю в комнату снова подошёл к нему, и вскоре комната, по ту сторону стекла, осталась пуста. — Мы приедем еще через неделю, Аарон. Пошли, нам пора возвращаться, — заговорил Лютер. — Ни за что, — бровь Лютера, на такой катигоричный ответ, поднялась в недоумении. — Что ты имеешь в виду? — То что сказал. Мы не приедем сюда. — Аарон умеет слушать, если его попросили больше не приезжать, он не будет. — Все прошло не столь плохо, если мы продолжим показывать ему, что настроены серьезно, рано или поздно, он поймет это. — Он сказал что не хочет, что бы мы приезжали, значит мы не будем. Я ясно выразился? — Челюсти Лютера сильно сжались, в какой-то момент, могло показаться, что зубы могут и вовсе превратиться в порошок. Видимо, он понял что спорить бесполезно, и разговаривать с Аароном желания у него больше нет, так что он просто кивнул в ответ.