Руки в крови. Пустые глаза.
Злобная ночь. Глухая душа
Мокрые веки. Холодное сердце.
Звёздное небо окутано смертью.
И в воздухе можно расслышать слова:
Причина погибели их — твоя вина.
Полина М.
Острая боль разрядами покрывает каждую клеточку человеческой плоти. Чувствует, как и без того хрупкие кости ломаются, будто бы на неё скинули кучу огромных камней. А самое главное… она не слышит стука собственного сердца. От каждого хруста она выгибается в спине, от чего волн боли становиться намного больше. Болезненные стоны заполнили комнату. Она мычит, кричит, но это не помогает. Очень болят зубы, будто бы кто-то вырывает их голыми руками, не жалея сил. Последней точкой стал звук трескающегося позвоночника. Звуки прекратились. В квартире снова воцарилась тишина. Боли больше нет, не считая зубов, но появилось что-то иное. Странное ощущение. Горло будто бы горело синим огнём, сжигающим всё на своём пути. Ужасно хочется пить. Чувство голода взяло своё, и кареглазая с лёгкостью встала на ноги. Слишком быстро встала, но сейчас это волновало её меньше всего. Быстро перебирая ногами, брюнетка оказалась на кухне. Взяв кружку в руки, Сэцуко мигом напомнила её жидкостью из-под крана. Опустошив стакан, чувство голода не ушло, а лишь усилилось. Вода, выпитая ранее, не принесла насыщения. Один… Два… В голове стали появляться дурные мысли. Три… Быстро побежав обратно в ванну, Канэко посмотрела на себя в зеркало. Фарфоровая кожа — первое, что заметила брюнетка. Она и раньше была светлой, но сейчас казалось, будто кареглазую облили белой краской. Руки опустились к шее, девушка рассматривала место укуса. Две маленькие точки, а какая потом проблема после них. Разомкнув губы, брюнетка застыла в немом шоке. На верхней части челюсти появились два острых клыка. Грудь стала пышнее, чем раньше. Определённо. Страх — всё, что сейчас чувствовала девушка. Она не знала, что делать дальше. Куда идти, ведь ни родных, ни знакомых больше нет. Брюнетка не хочет становиться, как они, не хочет убивать невинных людей, тоже имеющих право на жизнь. Не хочет становиться тем, кого ненавидит вся людская раса. Но и оставаться здесь кареглазая больше не может. Её место теперь там, за границей. В неизведанном людьми месте. Сэц не знает, что ждёт её в глуши мрака. Не знает, какие там правила и как выживать. Всё случилось так быстро и спонтанно. Рядом нет того, кто стал бы её путеводителем. Ужасно. В такие моменты чувствуешь себя беспомощным мышонком, который попался в мышеловку. И всё по невнимательности. Боль в клыках не перестаёт. Нападать на людей нельзя, не станет. Не желает. Нужно что-то придумать, пока кареглазая не потеряла самообладание. Понемногу внутренняя нечисть выбиралась наружу, скребя своими когтями о стенки разума. Позади послышалось мяуканье. Маленькая чёрная кошка с жёлтыми глазами стояла на четырёх лапах на пороге в ванную комнату. Токио. Животное живёт у Канэко достаточно долго, что свидетельствует об огромной привязанности к питомцу. Но второе я взяло вверх. — Токио, кис-кис-кис, иди ко мне, — обнажив два своих клыка, пропела брюнетка. Сейчас ею двигал голод. Мозг уступил в этой схватке. Кошка, видимо, почувствовав в хозяйке что-то неладное, побежала прочь из ванны. Она больше не приласкает, не покормит. Это не её хозяйка. Сэцуко медлить не собиралась. Придерживая дверь, дабы она не закрылась, брюнетка побежала за питомцем, при этом успев удариться бедром об угол. В кухне её не было, значит спряталась в спальне. Зайдя в комнату, кареглазая закрыла дверь. Если углубляться, то не очень-то хотелось бегать за ней по всей квартире. В углу комнаты была расположена средних размеров кровать. Возле неё можно увидеть окно с решёткой, поставленной ещё с детства, и чёрный комод, в котором брюнетка хранила бумагу с разным назначением. Слева от входа был большой деревянный шкаф со странными узорами на дверцах. Она помнит, как папа собирал его ночью. Помнит, как ударилась об него головой, а потом неделю не подходила к нему, ибо от одного лишь взгляда на него ушибленное место сразу начинало ныть. Посередине комнаты, на полу, постелен старый тёмно-зелёный ковёр. Тот самый, на котором закрепились девичья рвота, кровь и даже моча. Бардак. Первое, что бросилось в глаза, но сейчас это не имело значения. Токио всегда любил спать под кроватью своей хозяйки, поэтому брюнетке не составило огромного труда найти бедное животное. Подойдя к кровати и нагнувшись, девушка заглянула под неё и на Сэцуко тут же посмотрели два светящихся в темноте глаза, наполненных страхом. Животное плотно прижалось к стене, стараясь как можно дольше оттянуть своё попадение в руки охотника. Да, именно на тот момент, она была охотником. Канэко словно снесло крышу. Она быстро подползла под кровать, словно в фильме ужасов. Схватив кошку за глотку, кареглазая начала тянуть чернушку на себя, взамен получив укус между большим и указательным пальцем. Завороженно на это глядя, девушка больше не стала играть в кошки мышки и мигом вытянула бедное животное к себе, при этом сев параллельно на колени. Сжав горло питомца обеими руками, Сэцуко быстро приблизилась к переполненным кровью артериям. Клыки вонзились в плоть, раздирая ткани пополам. Животное замяукало от боли, но девушка даже и не думала ослаблять хватку. Какой безумец решит отпустить добычу, держа её в своих руках? Через несколько минут чёртовка отбросила от себя уже мёртвое тело бывшего питомца. Встав на ноги, она медленно поплелась к выходу из квартиры. На языке всё ещё чувствовался этот дивный вкус, от которого девушка была готова распластаться по полу. Теперь она поняла, почему же мертвецы так любят кровь. И лишь единственный вопрос сейчас крутился в голове юной особы: «А какова людская кровь? Быть может, она ещё великолепнее?» Она стала терять рассудок. Забывать, что ранее решила для себя не пить кровь бывших сородичей. Животный инстинкт буквально пожирал сознание перерождённой. Всего лишь полчаса назад девушка уверяла себя, что нельзя нападать на людей, а сейчас уже представляет, как разорвёт глотку человеку и высосет всё до последней капли. Она уверена, что если вампиры отдавали своё предпочтение человеческой крови, то та кровь, что Канэко выпила недавно, ничто по сравнению с той, которую не хотела раньше. Сейчас на улице так же правит тьма. Голод немного успокоился, что позволило кареглазой спокойно уйти из города. Повсюду валялись изуродованные тела бедных жителей. Кого-то посадили на штык, другого просто разорвали на две половинки. Впереди валялась чья-то голова, глаза из которой давно вытекли. Если пару часов назад юная девица ловила чувство эйфории от вида крови и мёртвого тела, то сейчас её распирало двоякое ощущение. С одной стороны, Сэцуко было всё равно на это зрелище. Ну, умер и умер, чё с этого-то. Люди каждый день умирают, это ведь нормально. Но с другой, скорее с остатка человеческой души, ей было мерзко. Мерзко от вампиров, оборотней и, в конце концов, мерзко от себя. В этих раздумьях она и не заметила, как дошла до границы. Она проживала недалеко от неё, поэтому долго идти не пришлось. Сейчас она смотрит на вкопанный в землю указатель. Краска давно сошла с дерева, делая указатель ещё мрачнее.Исчадье ада и её твари.
Всё, что было выцарапано на этой старой деревяшке. Странно, что никто до сих пор из нечисти не выкинул её к чертям собачим отсюда. К примеру, волки во время бега могли запросто её снести, сами того не замечая. Ведь как нам известно, псы довольно крупного размера. Хватит одной лапы, чтобы получить сотрясение, если не мгновенную смерть. Да ладно сотрясение, они свободно могли и голову раздавит в мгновение ока. Раньше она никогда не думала о том, чтобы переходить землю. Нет, не так. В её голове намёка на мысль не было, что она скоро пополнит ряды этих ублюдков. С самого детства им твердят, что переходить чёрту дозволенного нельзя. Это как лишиться девственности в тринадцать лет. Примерно так же, ведь не зря же объясняют, что развивать половую активность в столь ранние года категорически нельзя. Это считается позором как для семьи, так и для самой девушки. Приносит множество гормональных сбоев и болезней в области гениталий. Что удивительно, к мужским особям это не относится, в их сторону лишь направлено оправдание и тупой стереотип. Он мужчина. И пусть сейчас это звучит по-феминистски, но это несправедливо. Происходит принижение девушки, что является показателем варварства. Всё мы люди, или были людьми, и все мы равны. Всевышний создал всех равными. Никто не давал право мужскому полу унижать женский. Дискриминация уже давно должна была быть стёрта с лица земли, так какого чёрта сейчас происходит? Разве мы живём не в толерантном обществе? Или как его ещё называют "высшем и самом развитом"? И кто бы мог подумать, что настанет тот самый день, когда кареглазая нарушит запрет на переход территории. Правильно - никто. Она понимает, что теперь пути назад нет. Кто знает, может, её разорвут на части волки, или вампиры не признают и оторвут голову. Одно она знает точно, теперь всё зависит от неё самой. Надеется нужно только на саму себя. Лес пугает своей темнотою и неизведанностью, заставляя кожу покрыться миллиардами мурашек. Тишина да и только. Нет ни единой живой души, ощущение, будто бы все погрузились в глубокий сон, о котором Канэко никто не предупредил. Но мы знаем, что всё совсем наоборот. Пройдя немного, Сэцуко остановилась. Нутро подсказывало, нет дико кричало, что сзади кто-то стоит. И ведь не ошиблось. Обернувшись, Канэко увидела, что перед ней стоял большой белый волк. Пушистая шерсть, запачканная кровью где морда и грудина, что свидетельствует о недавней бойне, чуть приоткрытая пасть, скорее всего для нападения, и янтарные глаза, как чистое небо. Брюнетка замерла на месте. Она не знала, как действовать в данной ситуации, не знала, есть ли у неё какие-либо способности. Нет, она просто стояла и смотрела, как оборотень рычит на неё, будто бы предупреждая, что вот-вот нападёт. — И чего ты стоишь? — позади брюнетки послышался девичий голос. Кареглазая не сразу поняла, откуда именно он доносился, сверху или снизу. Тёмно-русая девчонка сидела на ветке дерева, наблюдая, как её сородич скоро окажется разорванным. В голове сразу возник вопрос о том, почему же брюнетка просто стоит. Не пытается сбежать или разорвать пасть ничтожному псу. Хотя насчёт второго, это вряд ли. Девушки-вампиры, не имеющие особых способностей, обычно бегут от волков, зная, что их просто разорвут в клочья, если же их не тренировали для ближнего боя. Лишь мужской пол может противостоять волкам, имея по три или четыре способности. И, разумеется, не слабый дар. Канэко не поворачивается, ведь сейчас главной опасностью является пёс, находившийся впереди, а выпускать его из виду хоть на секунду, будет стоить головы на плечах. А как мы все знаем, нужно уметь смотреть опасности в глаза, ведь не всегда получится бежать от проблем. Ей должно быть плевать на неё, каждый сам за себя, но Юзуха не такая. Моментально оказавшись слева от Сэцуко, старшая Шиба наклонилась к уху брюнетки, не сводя глаз с оборотня. — Когда я досчитаю до трёх, беги к реке, она по левой стороне отсюда. На другой стороне начинаются земли вампиров. Жди меня там. Канэко аккуратно кивнула в знак согласия, готовясь бежать. Вот только она сомневается, что сможет пробежать больше пяти метров. — Один. Канэко напряглась, что не ушло от волка. Почуяв что-то неладное, оборотень стал наступать. — Блять, беги! — крикнула янтарноглазая, закрывая путь к брюнетке собой, не успев досчитать до трёх. Ноги сами понеслись в сторону, где должна была быть река. На небе вышла ярко-ядовитая луна, освещающая собой всю землю. Картинки быстро сменялись друг другом. Впереди появилась вода. Она слышит, что сзади есть кто-то ещё. Девушка резко остановилась перед морской гладью, поворачиваясь назад. К ней медленно подходил чёрный волк. Он был намного больше того, что был ранее. Его глаза были как тьма, поглощающая всё живое. Он не казался диким. Лишь рыкнул, когда брюнетка сделала шаг назад. Довольно странно для них. Обычно они не раздумывая кидаются на противника или человека, но этот был как никак спокоен. — «Чёрт, придётся лезть в воду.» Сэцуко незамедлительно развернулась и прыгнула в реку. Течение было не сильным, поэтому, схватившись за камни, похожие на небольшие скалы, девушка смогла удержаться на плаву. Повернув голову обратно, девушка смотрела уже на нескольких хищников. Волки рычали, смотря на врагов. Канэко же лишь улыбнулась, обнажая свои острые клыки. Девушке повезло, что река была узкая и псины ненавидят воду, иначе бы сейчас она не стояла на земле. Перед собой она увидела недавнюю спасительницу, смотревшую с презрением на волков, уходящих в глубь леса. — Пойдём, — идя в противоположную сторону, сказала русоволосая. Посмотрев последний раз в сторону земли оборотней, брюнетка последовала за знакомой, ибо она была единственной, кого знала брюнетка на этот момент, хоть и не внушала полного доверия. Но выбора нет.То же время.
Территория волков.
Хищники будто бы играли на перегонки, кто быстрее добежит до деревни. Белый волк бежал впереди всех, из-за своего небольшого размера по сравнению с другими, он был естественно быстрее и проворнее. Позади, кусая друг друга и толкая, бежали остальные. Лишь чёрный волк был самым последним. Впереди показались дома. Поселение оборотней. Хищники жили в одном месте, не разделяясь друг от друга. Так безопаснее. Каждый сможет защитить сородича в случае опасности, которая никогда не прекращалась. Волки до сих пор придерживаются традиций, и поэтому в деревне есть вождь, которого уважает каждый. К сожалению, старик больше не может перевоплощаться, его жизненной энергии хватает лишь на человеческую ипостась. Прибыв в поселение, волки обратились обратно в людей. Шуметь нельзя, все ещё спят. В месте, отведённом для костра, даже углей не осталось. Дети снова всё забрали, чтобы разрисовать друг другу лица, как в племени старинных индейцев. Младшим с самого детства внушают, что кровососы - враги, и жалеть их нельзя, иначе они убьют твоих родных. Но при этом, дети знают, что из-за проклятья Луны сами будут убивать невинных. Но этому есть оправдание. Если бы не Луна и ненависть людей, то волки жили бы, как обычные люди. Они тоже питаются обычной едой, тоже соблюдают гигиену и тоже образованы. Но сущность, проявляющаяся во время полнолуния, затмевает всё выше сказанное. — Чёртовы кровососы, какого хуя они забыли на нашей территории?! — стараясь сильно не шуметь, проговорил шатен. Идзуми Ито — старший сын в семье Ито. В свои двадцать лет убил больше ста мертвецов. — Эти ублюдки совсем из ума выжили. Думают, что всё им позволено, — тихо произнёс Уолтон. Уолтон Смит — сын миссис Джесики Смит. Чёрные волосы, на полголовы ниже Ито. Потерял отца в возрасте шести лет. Единственный ребёнок в семье. Двадцать лет. — Манджиро, какого, блять, чёрта, ты дал сбежать той сучке? — подойдя впритык к чёрноволосому парню, прошипел Ято. Ято Минами — внук вождя. Второй сын Хироши Минами, первого вампира убил в шестнадцать лет. Русоволосый ублюдок, думающий лишь о себе и своём положении. — Я не собираюсь отчитываться перед тобой, скоро рассвет, нужно выспаться. Идите к себе, — обведя всех ленивым взглядом, произнёс старший Сано. Манджиро Сано — младший сын семьи Сано. В свои двадцать два убил свыше двухсот вампиров. Из семьи осталась лишь младшая сестра — Эма Сано. Дед и брат умерли в войне против врагов. В детстве был укушен одним из вампиров, отчего теперь является помесью. И позором. Это и побудило появление общей ненависти в деревни. Взрослые считают его врагом и пытаются внушить это своим детям, хоть те всякий раз отнекиваются. Им нравится Манджиро. Ненавидят, потому что боятся. Так говорил дедушка. Боятся за детей, за себя, что он перебьёт половину из них во время голода. Никто не смел трогать его из-за вождя, запретившего нападать на парня. Он взял ответственность за него, он обещал Мансаку, что присмотрит за ним и Эмой. В возрасте одиннадцати лет его пытались задушить во время сна, ведь тогда у мальчишки стал проявляться голод. Из-за страха за близких, волки пришли именно к такому решению проблемы. Бессмертие он не имеет, что к сожалению оказалось на руку волкам. Но задумка пала, благодаря вождю, увидевшему попытку убийства его ещё одного внука. С того времени Сано спит на чеку. — Да что с тобой не так?! Не ты ли тот, кто любит отрывать головы этим мерзостям?! — не унимался парень. Какой же он шумный и до одури надоедливый. Он ненавидит Сано не столько за двухкровие, сколько за то, что любовь деда отдаётся помимо него кому-то ещё. Нет, не так. Родной дедушка относится к ним так, словно они его кровь. Они единственные, к кому Минами-старший слишком мягко относится. Он поддерживает каждую идею детей Сано, так как видит их задумки, как он говорит, великолепными и плодотворными. Но коротковолосый больше ничего не сказал. Он всё так же ждал, когда все отправятся спать. Когда наконец перестанут нарушать его покой. И он дождался. — Ято, хватит. Иди спать, завтра обсудите этот вопрос, не буди спящих, — пытаясь угомонить Минами, спокойно ответила Сано-младшая. Эма Сано — младшая сестра Манджиро. За свои восемнадцать лет лишь покалечила двоих упырей, до убийств никогда не доходила. Может лишь помогать гонять вампиров к брату. Ито, напросилась через вождя, поскольку брат был против. Фыркнув, Ято первым отправился домой, а за ним и остальные, перед этим неудовлетворённо посмотрев на Сано-старшего. — Брат, скоро рассвет, спать идти собираешься? — спросила девушка, чьи волосы были цвета пшеницы. На улице остались лишь эти двоя, чьи узы были связаны крепкой нитью. Они всегда защищали друг друга, пусть Манджиро никогда и не обращался к ней за помощью. Это был второй раз, когда тёмноволосый позволил сестре заступиться за себя. Если бы не она, сейчас бы снова была драка, в результате чего проснулась бы вся деревня, чего Сано всё же не хотел. — Иди, я чуть позже приду, — чуть улыбнувшись, ответил парень. Так искренне он улыбался лишь двоим. На данный момент. Он не хотел показывать свои клыки, которые достались от той вампирши, захотевшей испробовать кровь невинного ребёнка. — Тогда спокойной ночи, не засиживайся долго, — развернувшись, жёлтоглазая поплелась к дому. Проводив сестру взглядом, Майки, как его ещё называют, сел около потухшего костра. Его мысли были забиты лишь одним. «Почему я не напал на неё?» Он сам не знал. Почему-то показалось, что она недавно обратилась. Возможно, это его внутренняя нечисть чувствует. Сано убивает каждого, начиная с ребёнка и заканчивая стариками. Он ненавидит вампиров, ненавидит тех, кто сделал из него изгоя. Если бы он тогда не вышел гулять ночью, если бы не стоял, как вкопанный, возможно, сейчас всё было бы иначе. Со временем все привыкли к его гибридности, но ведь по глазам видит, как они все равно его бояться. Из-за Минами-старшего он не слышит тех слов, что были раньше. «Урод, тебе здесь не место!» «Убирайся, ты больше не один из нас!» «Лучше бы ты сдох в тот день, нежели жил сейчас среди нас.» Его никогда не волновало чужое мнение, нет. Но он хотел быть как Шиничиро, чтобы его тоже все открыто любили. Пусть и смеялись над тем, что у него с девушками не выходит, но его любили. Любили за то, что не бросал своих в беде, за то, что поддерживал того, кому нужна была помощь. Он хотел быть как он. Брюнет был его идеалом, тем, кто всегда давал правильный совет, который сам не использовал. Если бы… если бы он был сейчас жив, так же, как и дед, то не ста… Позади послышались тихие и торопливые шаги, перебившие мысли парня. Кто-то специально подкрадывается, думая, что молодой человек его не услышит. А зря. — Что-то случилось? — смотря в землю, спросил брюнет. Он давно понял кто именно. — Услышал всё-таки, балбес, — кряхтя, проворчал старик. Рядом послышалось чьё-то приземление. Вождь. — Почему не спишь, старик? — всё также устремив свой взор в землю, задал вопрос юноша. Вы наверно подумаете, что Сано не уважает его? Нет, всё как раз таки наоборот. Он считал его свои вторым дедом. Минами-старший был единственным, кто не отвернулся от него, не считая Эму. Его дед и вождь были друзьями детства, которые раньше постоянно куда-то встревали, потом получая за это. — Встречный вопрос. Ты почему тут один сидишь? — лукаво улыбнувшись, спросил седоволосый. — Вопросом на вопрос старик… — улыбнувшись, произнёс Манджиро. — Бессонницы, клыкастик. Рассказывай, что терзает, времени у нас ещё полно, — потянувшись, проговорил вождь. Какое-то время они сидели в полной тишине, старейшина знает, что парень не сразу начнёт говорить. Нужно, чтобы он устал, тогда он хоть что-то да скажет. Он знает все его повадки, хоть тот и пытается умело это скрыть. Зря старается. — Зачем позволил мне остаться здесь? Почему не дал умереть в тот день? И не говори, что только из-за обещания моему покойному деду, — выплюнул тёмноглазый, повернувшись к старшему. — Хм, дай-ка подумать… Отчасти ты прав, дело в обещании, но не стоит забывать, что ты тоже один из нас. Ты родился в семье волков, ты вырос среди нас. Неважно, чья кровь сейчас в тебе течёт, главное, кем ты родился. Будь на твоём месте кто-нибудь другой, он также остался бы в живых. Пусть сородичи боятся тебя, но я-то вижу, что ты не навредишь своим. У тебя есть выдержка, но даже если сорвёшься, я и Эма всегда поможем тебе не потерять голову, — медленными тоном произнёс Тори. — Когда ты умрёшь, я уйду из стаи вместе с Эмой. Твоё место займёт кто-то другой, и тогда нас здесь точно ничего держать не будет. Я не оставлю её здесь, понимаю, что её будут презирать за брата, в чьём теле есть грязная кровь, — проговорил Сано. Тори смотрел в эти безжизненные глаза, огонь в которых погас ещё в далёком детстве. Он видит в нём настоящего вожака, но понимает, что добиться уважения он сможет лишь силой. Он мысленно знает, что будет, если Сано-младший станет главным в стае. Крики, возмущение и ненависть окутают всех. Он знает, что если Манджиро обещает стать вожаком, то он им станет. Не уйдёт, а поведёт стаю за собой. Под возмущения, но он сможет защитить свой народ. Мужчина не может отдать этот пост кому-то другому. Его заслуживает лишь Манджиро. Но пока он об этом не скажет, пусть отдохнёт. Так у него хоть будет цель в жизни, нежели скитаться одному от всех и сойти с ума. Но также знает, что его душа не сможет жить здесь без Минами. Он единственный, из-за кого Сано до сих пор не ушёл из деревни. Мальчишка слишком к нему привязался, хоть и не показывает этого. — Тогда дай мне обещание, что будешь защищать своих в случае опасности для них. Несмотря ни на что, — тихо произнёс старик. Ему нравилось вот так вот разговаривать с парнем. Он высказывает свою точку зрения, а не соглашается со всем, что несёт пожилой мужчина. Он видел в нём себя, молодого озорного мальчишку, в поисках приключений на задницу. — Даю слово, старик. А теперь вставай и пошли спать, завтра к вечеру нужно выспаться. Хочу посмотреть, как ты будешь трясти стариной, — ухмыляясь, произнёс парень. — А ты уверен, что это я буду танцевать? В моём возрасте, знаешь ли, нужен лишь покой и выпивка, — прищурившись, ответил на ехидство внука старейшина. — Спорим? — вставая и протягивая руку для помощи, спросил блондин. Лишь с ним он мог так легко чувствовать себя. Возле Эмы он старался вести себя, как подобающий старший брат. — Идёт, малец, — принимая помощь, довольно произнёс старик. Взяв пожилого под руку, парень стал медленно идти, дабы не принести деду дискомфорт. Наконец-то он поспит… Деревня оборотней. 19:00. Слово жаворонки явно не для Сано-старшего. Если он ляжет спать, то проснётся лишь спустя сутки и разбудить его, ой как трудно. Как бы он не хотел спать, поделать с долгим сном ничего не мог. С самого детства он любил поспать, но после смертей родных лишь от слова «сон» хотелось блевануть. Вот и сейчас, закутавшись с головой в одеяло, Манджиро видел седьмой сон. На улице уже поздний вечер, все ещё бодрствуют, пока тёмноволосый утопает в объятьях подушки. За дверью послышался шорох, а после скрип двери. — Мааайки, ты спишь? — тихо, будто будит вовсе не её брата, а чудовище, спросила младшая-Сано. Но он молчит. Спит, значит. Но у неё нет выбора, нужно будить этого засранца, Минами-старший ждёт его. Подойдя к кровати, где слышалось размеренное дыхание, светловолосая аккуратно начала стягивать плед с головы брата. Сначала показалась чёрная макушка, после лицо виновника. Он такой невинный, когда спит. Эме не нравилось, что ей постоянно приходиться будить его, ведь он мало спит, и, как любая сестра, она хотела бы, чтобы со здоровьем брата было всё хорошо. Зная упёртость Майки, ей не получится заставить его лечь спать, только если он сильно не устанет или выпьет. Со стороны окна послышался громкий детский смех. Дети в преддверии праздника снова не знают, куда день свою гиперактивность. Любимой игрой ребят является война против вампиров. Чтобы выбрать, кто будет играть за оборотня или вампира, дети кидают камни в стоящую тонкую палку на подставке. Кто попадает, тот исполняет роль волка, а кто промахивается, тот, разумеется, вампир. Она помнит, как в детстве играла в эту игру с ребятами и братьями. Ей всегда доставалась роль волка, благодаря старшим братьям. Сано старший поморщился от столь громкого звука, а после и вовсе открыл глаза. Перед ним стояла Эма, в нарядной одежде. Точно, сегодня же старику исполняется сто четыре года. Довольно много для оборотня. Для волков этот день, как праздник. — Эма, сколько сейчас? — принимая сидячее положение, спросил парень. Трёт глаза, как птенчик. Такой милый. — Семь часов. Тори-сан попросил позвать тебя к нему, — выходя из комнаты, произнесла девушка. Обречённо выдохнув, Сано еле поборолся с желанием лечь обратно и спать дальше, ведь подсознательно он не хочет засыпать. Одев лишь свободные штаны, Манджиро пошёл на выход из дома. На его спине красовались множество шрамов и одна татуировка, помимо лапы, находящаяся ниже затылка в виде дракона. И самым главным была отметина от укуса на шее, доставшаяся ему, когда он был маленьким. В коридоре парень увидел сестру и её подругу, уходящих на улицу. — Здравствуй, Манджиро, — улыбнувшись, произнесла шатенка. Её не смутило то, что Сано был без верхней одежды. Она привыкла, живя среди братьев и других мужчин, оставшихся без футболок после охоты. Манджиро ничего не ответил на её приветствие, лишь взглянул на Эму, давая понять, что уже уходит. Слишком грубо. На улице каждый чем-то занят. Кто-то бесится и бегает, кто-то готовит еду к торжеству, а кто-то просто наслаждается тем, как оживлённо сейчас выглядит деревня. Возможно, он пытается запомнить этот момент, когда все счастливы и всё спокойно. Никто не обращал на парня внимания, все были слишком увлечены своими делами. Он спокойно дошёл до места, где проходили собрания охотников. Во главе сидел Минами старший, а вокруг него охотники и их сыновья. Он хотел было развернуться и уйти отсюда, плюнуть на просьбу старикана, который должен понимать, что Сано не любил собрания, как его окликнул упёртый дед. — Манджиро, присядь сюда, — похлопав рядом с собой, довольно, словно чеширский кот, произнёс мужчина. Этот жест дал понять всем, что сегодня все должны забыть обиды и просто наслаждаться праздником. Мужчины старались сделать вид, что не смотрят на него с презрением, что плохо выходило. Сано буквально чувствовал, как его спину прожигали взгляды ненависти, когда тот подошёл к вождю. Сев рядом, Манджиро наконец посмотрел на всех тех, кто проявлял к нему недружелюбие. — Зачем ты так рано разбудил меня, старик? — не смотря на Тори, холодно произнёс молодой. Вот она, та сущность Сано, которую Минами стал замечать в нём после смерти близких. — Имей уважение, Сано, он старший, — рыкнул его сын. Ох, Минами-младший решил показать себя. — Не тебе меня учить, ублюдок, — лениво произнёс тёмноглазый, поворачиваясь в сторону вождя. Вокруг послышались возмущения мужчин, негодующих, почему этот наглый паршивец столько себе позволяет. Лишь мальчишки смотрели на него с восторженными глазами. Для них Сано всегда был примером для подражания. Особенно сейчас, рассматривая шрам от укуса и его подкаченное телосложение, но никто не смел говорить на эту тему. — Я хотел было провести сначала время с мужчинами, Манджиро. Завтра выспишься, а сейчас давайте отдохнём, — улыбнувшись, произнёс Тори, после продолжив: — Выпьешь? — уже обратился он к Сано-старшему. — Не сегодня, — отведя взгляд куда-то в сторону леса, сказал юноша. — За моё здоровье, и кстати, не выпьешь — значит проиграл, — лукаво сверкнув своими карими глазами, промолвил старикан. — Решил меня споить? — прищурившись, спросил паренёк. Вождь лишь посмотрел на мальчишек, желающих тоже опробовать алкоголя. Выхватив стакан с вином, бродившим около четырёх лет, Сано опустошил стакан под мужскими взглядами. Горло прожгла жидкость, медленно скатывающаяся вниз. — Ну, дети мои, рассказывайте, скольких убили? — стальным голосом произнёс Минами-старший. Сейчас он был серьёзен как никогда. Если что-то касалось территории и защиты своего народа, то вождь всегда был строже к этой теме. Испокон веков известно, что вождь — это не просто титул, это тот, на ком лежит вся ответственность за свой народ. Он должен всеми силами оберегать и защищать, любыми способами. — Вчера на нашу территорию ступили две девушки-вампирши, причём одна из них будто бы впервые узнала о границе, — начал было Идзуми, смотря на Сано. — И что же было дальше? Разорвали? — старика буквально распирало от любопытства, грёбаный садист. — Если бы не Сано, то мы бы давно разделались с ними на границе. Пока мы догоняли одну из них, Майки в это время был на их границе с той, что первая ступила на наши земли, — брезгливо прошипел парень. Все тотчас же посмотрели на того, кто позволил сбежать этим тварям. Он сидел, как ни в чём не бывало, запрокинув голову назад и вдыхая свежий воздух. Тело его было расслаблено, видно, алкоголь подействовал. — Это правда, Манджиро? — он не был зол, лишь удивлён, что юноша позволил уйти тем, кого ненавидел всей душой. Если бы кто-то раньше сказал, что Сано щадит вампиров, то старик бы давно врезал ему, как надо. Опустив голову в прежнее состояние, чёрноволосый посмотрел на Идзуми. Ну вот и кто его за язык тянул, так и хочет, чтобы его избили. — Да, старик. — Что же заставило тебя позволить уйти им? — Видно же, что захотел девчонку! Он же такой, как они, — обращался Сатору к вождю. Сатору Кёдзиро. Раньше был в отряде охотников, убив при этом немало мертвецов. Есть две дочери, не достигшие и тринадцати лет. Жена умерла при родах. И снова кто-то решил поднять эту тему. Вот что им неймётся, а? Он ведь ничего плохого им не сделал, так почему они проявляют столько ненависти? Почему заставляют верить в то, что он и вправду монстр. Они. Звучит так мерзко, что кажется, скоро весь алкоголь, выпитый ранее, окажется где-нибудь в кустах. — Хватит, Сатору, — взгляд старика наполнился жестокостью и гневом. Он ведь предупреждал, чтобы никто не смел и заикнуться об этом воспоминании. Но нет, все постоянно к этому и ведётся. Тёмноволосый не изменился в лице, всё также сонно смотря на всех присутствующих. Его осуждают? В любом случае, ему плевать, пусть думают и говорят, что душе угодно. Он не показывает, что его это как-то задело. — Кстати о желаниях, когда у меня появятся правнуки? — обращаясь к внукам, произнёс седоволосый. Вокруг повисло молчанье. Мужчины смотрели на молодых парней, ожидая от них ответа, но его так и не последовало. Каждый перекидывал друг на друга взгляды. — М? Я хочу правнуков, где мои правнуки? Хочу застать их, тех, кому позже выпадет честь иметь титул вождя, — держа в руках вино, всё так же ответил старик. Вот может же он всё так резко перевернуть. — Весной я планирую обручиться с Нанами, вождь, с твоего позволения, — начал говорить Йото — старший сын Минами. — Я пока не собираюсь заводить семью, Тори-сан, — тихо произнёс Ято, будто боясь гнева деда. Но какого было их удивление, когда на лице главы расплылась улыбка. Чего ему весело стало? — Не тяни, Ято, ты молод, сейчас именно то время, когда нужно завести приемника. Обучить его всему. И ты молодец, Йото, с приходом весны отпразднуем вашу помолвку, как следует, — сказал старик, после зачем-то повернувшись к Сано. — Ну а ты, Манджиро? Когда я увижу твоего сына? — это ввело в ступор не только мужчин, но и детей. Он сейчас что, намекает на то, что Сано может стать вождём? Или им показалось? — Не дождёшься, старик, — вставая с насиженного место, бросил короткостриженный. Ему надоело сидеть здесь, среди чужих глаз. — Постой, юноша, мы не закончили! Когда ты в последний раз уединялся с девушкой? МАНДЖИРО! — крикнул вслед уходящему парню Минами-старший. Ему стало любопытно, не сократилось ли либидо у Сано-старшего. — Прости, старик, но мне нужно отлучиться. Позже поговорим, — столь резкие слова заставили толпу мужчин поднять гул. Это уже ни в какие границы не входит. Так нагло уйти, когда вождь разговаривает? Да кто он такой?! Но Манджиро это не волновало, сейчас нужно осмотреть границы и их территории, чтобы никто не помешал сегодняшней праздности. Это важно для вождя, а что важно для него, то важно и для Майки. В любом случае, сегодня должен быть лучший день…