Солёный "заяц"

Я решил обойти Резиденцию с тыла, чтобы не попасться под колючий ехидный взгляд девчонки и других слуг. Я поглядел на себя как бы со стороны - шел на прогулку опрятно одетый, с гордо поднятой головой, а возвращаюсь, словно последний нищий, грязный и оборванный. Нет уж, насмешек тогда хватит на полгода вперед! В таком подавленном настроении я пробирался под окнами дома, раздвигая руками выросшие до пояса сорняки. И уже намереваясь скользнуть внутрь, в спасительную прохладу дома, я заметил двух новых для меня жителей острова. Один из них громко ругал второго, а второй, съежившись, пытался жалобно оправдываться. Меня они не видели, но я все разглядел отлично. Как я узнал позже, управляющий решил поучить маленького раба. Дело было для меня вполне понятно. Я прекрасно понимал, что если над рабом не стоять с плетью, то он просто ляжет где-нибудь в тенечке да и проспит до самого вечера вместо работы. И если бы раб был взрослым, я и не подумал бы вмешиваться. Но мальчишка выглядел таким беззащитным, а управляющий таким разъяренным, что я не удержался. Управляющий взмахнул короткой витой плеткой и хлестко опустил ее на спину мальчишки. Я вылетел к ним с криком: - Перестаньте немедленно! Прекратить! Я запрещаю!!.. Управляющий придержал плеть и удивленно посмотрел на меня. - Это еще что за новости? Ты кто такой, что смеешь мне мешать учить слугу? Похоже, он был единственный на острове, кто меня не узнал. Я приосанился, рукой скрывая наиболее заметные прорехи на камзоле, и сказал: - Я сын Губернатора острова, лорд Конрад Вилленброк! С кем имею честь?.. Управляющий слегка спал с лица, но с поклоном ответил: - Простите, господин, я не сразу признал вас. Я был на дальних плантациях, когда вы приехали на остров. Я управляющий плантациями Генри Кавендиш. Но право, вы напрасно беспокоитесь. Мальчишка заслужил такое обращение. Ему еще стоит добавить пару-тройку плетей! Поглядите, что он натворил, маленький негодяй! С этими словами он протянул ко мне пару черных замшевых сапог, щедро измазанных ваксой. - Мошенник! Кто чистит замшу сапожным кремом?! Только полный тупица может это сделать! И управляющий вновь хлестнул мальчишку по спине, разорвав и без того расползающуюся по всем швам полотняную рубаху. - Да перестаньте же наконец хлестать его! - возмутился я. - Он и так получил по заслугам, довольно! - Слушаюсь, господин, - наклонил голову управляющий. - Что прикажете делать с ним дальше? Пожалуй, отправлю его на плантации. - О, господин, только не это! Умоляю! Я не протяну там и двух дней!.. - нерешительно подал голос мальчишка. Я понимал чувства управляющего. Сапоги вряд ли можно было отчистить, а стоили они недешево. Пожалуй, подороже, чем двое таких мальчишек. Но не отправлять же его на верную гибель... Я был наслышан о порядках на плантациях... - Оставьте его мне, - проговорил я. - Мне все равно нужен слуга, думаю, мы поладим. - Слышал, мошенник, что говорит господин? - управляющий пнул негритенка сапогом. - Если он будет лениться или плохо прислуживать, присылайте его ко мне, господин. Уж я его поучу, как следует, век будет помнить! С этими словами управляющий вновь отвесил поклон и удалился. Мы с мальчишкой проводили его взглядом, немного помолчали, и я протянул ему руку: - Вставай, хватит валяться, простудишься. Заметив, что я улыбаюсь, мальчишка тоже нерешительно растянул губы в улыбке и поднялся, с трудом удержавшись на ногах. - Как тебя зовут? - Иероним. - Как? - удивился я. - Кто же тебя так назвал? - Мой прежний хозяин, господин барон. Ему не понравилось мое настоящее имя - Махмуд. - Понятно... - протянул я. Если честно, то мне не понравились оба имени. - Я буду звать тебя Ронни. - Да, господин! - вновь улыбнулся он. Ронни совершенно не походил на остальных рабов-негров. Его лицо не было круглым, пухлогубым, с плоским носом и курчавыми волосами. Напротив, черты лица были тонкими, вытянутыми; нос с горбинкой, даже слегка длинноват; губы ровные, узкие, постоянно готовые к улыбке. Да и кожа не была темно-фиолетовой, а скорее кофейного цвета. Чуть бы светлей - и не отличить от белого. Волосы темными полосками спадали на лоб. Позже я расспросил Ронни и он рассказал, что родился в Египте. Отец у него был родом из Эритреи, а мама - египтянка. Потому и внешность у него такая. Во время одного из набегов алжирских пиратов его отец был убит, а его самого вместе с мамой продали португальцам, в Новый свет. И уже на Ямайке их и приобрел барон Вильфорт. Мама Ронни умерла в прошлом году. Ее ужалил большой скорпион... Когда барона отправили под конвоем в Англию, он даже не успел вывезти свое имущество. Лишь деньги из казны ему удалось неведомым способом переправить в Лондон, где они и затерялись. Дом, мебель, плантации, рабы, слуги - все досталось новому Губернатору, то есть - моему отцу. Вот таким долгим и извилистым путем я и стал владельцем этого маленького арабчонка. А в том, что отец подарит его мне, я не сомневался. Ронни неловко повернулся и вскрикнул от боли. - Покажи, что там? - я взглянул на его спину. Последний удар пришелся по левой лопатке, он располосовал рубаху. Я мигом забыл про свои царапины, настолько меня поразил вид рубца. - Стой здесь, никуда не уходи! - сказал я. - Я сейчас вернусь. Ронни присел прямо на песок, а я вошел в дом. Быстро пробежав в свою комнату, я сбросил одежду, превращенную в лохмотья, и переоделся. И уже в более приличном виде зашел к отцу в кабинет. Он что-то писал, но отложил перо, едва я показался на пороге. Он сразу заметил мои царапины, которые я не мог сменить, как одежду, и забеспокоился: - Конрад, в чем дело? Где ты так исцарапался? Рассказывай-ка поскорей! Впрочем, сперва тебе надо все хорошенько смазать. Помнишь ту замечательную мазь, что я купил еще в Глазго, перед отплытием? Я отдал баночку нашей поварихе, чтобы спрятать в погреб, а то на жаре испортится. Пойди к ней и скажи, что я велел. Пусть хорошенько смажет тебе лицо и где там еще понадобится. Вот, это мне и нужно было! Я сразу вспомнил про мазь, едва увидел спину Ронни. Когда я обгорел, на корабле, отец смазал мне плечи - прошло буквально к вечеру, за полдня. Повариха Жозелита, поохав надо мной, достала стеклянную баночку и собралась меня мазать, но мне удалось отвертеться, мол - сам справлюсь. Наконец заветная мазь оказалась у меня в руках и я вернулся к своему слуге. - Давай, снимай рубаху, пока не присохла к коже. Тогда не отдерешь, будет еще больней. И я тебя смажу. Мальчишка поглядел на меня и сказал: - Господин, но это невозможно! Если кто заметит, что вы взялись лечить раба, ваш отец сильно рассердится! Это против всех правил и порядков. Я задумался. Пожалуй, он прав. Для рабов приглашали лекаря из низшего сословия. - Вот что... Идем, тут неподалеку я видел один сарайчик. Похоже, там никто не бывает, он выглядит заброшенным. Там нас никто не увидит. Мы отправились в сторону моря. Ронни, как и подобает слуге, шел чуть позади меня. Сарайчик вблизи оказался не таким уж и маленьким. Дерево потемнело от времени и дождей, но внутри лежала охапка свежего пахучего сена. Кто его здесь оставил и зачем? Но это неважно - мы не собирались тут задерживаться. - Давай, снимай осторожно... - повторил я. Ронни потянул рубаху вверх, морщась от боли. Я невольно повторял его мимику, словно чувствуя ту же боль. Рубаха с ржавыми пятнами крови упала в сторону. - Ложись на живот - сказал я , когда Ронни затоптался на месте, не зная, что делать дальше. Он послушно растянулся на сене, а я присел рядом на колени. Раскрыв баночку, я сморщился - запах был таким острым и летучим, что вмиг заполонил все вокруг. Я зачерпнул белую липкую мазь и осторожно стал намазывать прямо на фиолетово-багровый рубец. А всего я разглядел четыре свежих шрама. Должно быть, мальчишку били и до встречи с управляющим. А уж старых полузаживших рубцов на его щуплой спине было и вовсе немерено. Я извел на мальчишку чуть ли не половину баночки. Но мне совершенно не было жаль мази, хоть я и видел, сколько фунтов стерлингов отсыпал за нее аптекарю отец. Ронни лежал тихо, лишь изредка постанывая, когда я особенно сильно втирал мазь. - Ну, все, надевай рубаху... А я тоже подлечусь немного. У меня была пара крупных царапин на животе и я мазнул по ним пальцами, а мелкие затянутся сами. Боль и зуд сразу стали спадать. Да и Ронни заметно повеселел. Во мне проснулось игривое настроение, а до обеда еще было далеко. Чем бы теперь заняться? - Ронни, бежим на берег, искупаемся! Морская вода лучше всякого лекарства! Вот в этом и был весь я - сперва делаю, а потом думаю. Потратить уйму драгоценного средства и тут же смыть его водой! Но в детстве логика - нечто наподобие праздничного кафтана. Применяется лишь пару раз в году. И мы помчались на пляж.