Мироходец и шрамы на память

       Лолошка медленно брёл вон из чащи леса. Глаза застилает мутная пелена изредка пропадая, а живот сводило от голода и недостатка воды, его рвало кровью из-за яда краснорылого гадючника, который успел его укусить перед смертью. Еды не было вообще, поэтому он не мог восстановить свои силы, чтобы добраться до помощи. Он всей душой сожалел, что умрет вдали от своей деревни в этом Богами забытом лесу. Нужно же было ему прямо сейчас рвануться за этим ядом? Конечно нет, но он хотел сделать подарок своему наставнику, собрав змеиный яд. Но с его везением он заблудился во время охоты и потерял карту.       Лес уходил далеко в небо, закрывая обзор на солнце. А он так хотел его увидеть перед смертью. Вдалеке воют волки, но они его не тронут из-за мощного яда в его крови. Ему бы сдаться, лечь на лесную подстилку и принять свою судьбу, но врождённая упёртость не дает отринуть своё посмертное желание. Руки уже отказали, как и ещё несколько органов, а сейчас парализующее вещество подбирается к ногам. Вдали виднеется какое-то светлое пятно. Надежда вновь загорается в его сердце, она толкает вперёд неработающее тело лучше чего угодно. Шаг, шаг, ещё шаг и, наконец-то, в просвете между деревьями показывается поляна. Он так мечтает снова увидеть родную Золохрию с ее жителями, что сердце вновь сжимается от боли. Не слишком ли сильно его смерть ударит по учителю и друзьям? Эирарету будет очень тяжело переносить его уход... А так не хотелось его расстраивать. Интересно, а его ищут? Наверняка Азахраил уже организовал поисковую команду. Он так скучает по ним всем. До кромки леса остается ещё несколько шагов. Ослабевшие ноги уже почти не держат его, но он так хочет увидеть солнце. Оно всегда привлекало его, звало и манило на улицу, чтобы дать насладиться своим теплом и жаром. Загар всегда обходил его стороной, что позволяло долгое время впитывать в себя чужие дары. Ему всегда было интересно почему солнце так привлекало его. Мысли путаются настолько сильно, что кажется словно он слышит далёкий тихий напев. Этот старый древний напев пропитан силой, которая оплетает его словно в кокон, приглушая все чувства и эмоции. Неужели он уже умер? Камень болезненно впивается в стопу, что служит ответом. Ослабевшие ноги больше не держат его. Глаза рефлекторно закрываются, когда он начинает падать, словно от толчка, чтобы никогда вновь не открыться. Он всегда хотел умереть в своей деревне, в последний раз увидев солнце из окна, а теперь он навсегда закрывает свои глаза в темном лесу, так и не дойдя до света.       Закрывает. Закрывает, чтобы против всех законов мироздания открыть вновь. Закрывает, когда болезненная резь вспыхивает при их открывании. Родной запах отваров и настоек успокаивает, даруя уверенность, что всё будет хорошо. В какофонии закипающей воды и варящихся отваров слух улавливает лишь слабые отголоски напева, которые смолкают спустя несколько секунд. Он не знает где он, но то, что здесь безопасно твердит всё его нутро. Тело налито вселенской тяжестью, не позволяя пошевелить даже пальцем. Внутренне чутьë признает место как дом, что хоть и невозможно, но позволяет расслабиться окончательно. Он снова проваливается в чернильную темноту своего сознания, только уже навсегда. В этот раз кажется, что тьма принимает его ласково.       Но он открывает глаза во второй раз. Сейчас в воздухе чувствуется сладкий ягодный запах с нотками горькой полыни и валерианы. Открыть глаза полноценно получается лишь на несколько секунд, после вновь возникает болезненная резь, а после десятка попыток - пульсирующая боль. Сфокусироваться на чем-то он не может из-за мутной пелены, но после полного восстановления от яда зрение вернётся. Он дома, и это главное... Но как он может быть дома? Он был в пятистах лункериях от дома и умирал от яда. Нет, он уже умер от яда, но как тогда он может лежать в собственной кровати? В помещении стоит тишина вместо необходимых ответов. Солнечный свет мягко согревает лицо, отгоняя мрачные мысли. Тело хоть немного восстановилось, поэтому он может попробовать подать сигнал о пробуждении. Эирарет всегда привязывал к пальцу шнурок с колокольчиком к пациентам, которые находятся без сознания или в коме. Мышцы дрожат от перенапряжения, но ему удаётся приподнять палец, который тут же упирается в сухую ладонь. Эту родную ладонь он узнаёт из тысячи. Теперь он точно дома, и о нём позаботятся.       Позаботились. А потом вставили по первое число.              Злость за его поступок у Эирарета копилась целый месяц, поэтому даже в другой жизни он будет помнить как потом расхлебывал собственную недальновидность. Азахраил спелся с его наставником они и оба капали ему на мозг нравоучениями в течении всего времени восстановления. Но как он добрался до Золохрии? От леса до неё двенадцать часов пешком, но он не мог пройти их с ядом в крови и истощённый. Единственный вариант - телепортация. Никто в деревне не умел пользоваться магией, кроме его наставника, а такой тип считается высокоуровневым и одним из самых сложных. Сложность заключается в полной концентрации на контроле магии и подробнейшим представлением места появления. Эирарет рассказал ему, что были разы когда волшебники появлялись в стенах или мебели и умирали. Он не маг, они с наставником проверяли, но он смог телепортироваться на большое расстояние, без конкретной точки, когда терял сознание, так ещё и выжить. Это было настоящее чудо.       Тогда-то Эирарет и стал его гонять по различным дисциплинам: зелья, артефакты, заклинания, магия. У него же получалось... всё. Всё и идеально! С первого раза он подчинял себе погоду, варил самые капризные и сложные зелья, делал простенькие обереги и активировал древние артефакты. Это было невозможно, но это происходило. И он боялся себя, боялся тем кем стал. Не может человек, просто побывав на грани смерти, стать мастером в магии. Его запас магии постепенно увеличивался и уже доходил до отметки архимага, что пугало даже больше чем сами умения.       Это не могло не сказать на нём. Он мог случайно поджечь что-нибудь, если был зол, мог вызвать длительный ливень от грусти, от испуга мог телепортировать объект на другой континент. Спокойствие настигало его лишь во время медитации или при взгляде на солнце. Частенько он объединял это медитируя перед закатом, а после того как небо окрашивалось в оттенки красного, любовался как солнце уходит за горизонт.       Эирарет был прекрасным наставником, но сейчас тот не мог в полном объеме понять его, но зла на того не было. Эта сила пугала не только его самого с наставником, но и обычных людей. Азахраил рассказал, что он должен будет стать оружием в завоевании земель соседних деревень. Это объясняет тот расчетливый взгляд главы деревни, которым тот периодически посматривал на него. Он не хотел себе такой участи, но Золохрия была бедна на ресурсы, а эти земли раньше принадлежали им. Стоит ли говорить, что сражение закончилось, так и не начавшись? Но его ранили клинком с неизвестным ядом. От него нет противоядия, поэтому его жизнь была предрешена...       До тех пор пока он не открыл глаза в своей кровати. Он снова выжил! Эирарет рассказал, что принёс его сюда для подготовки к похоронам, но он проснулся спустя десять минут. Вместе с этим открытием пришло понимание, что наставник боялся не силы, а именно его. Это было видно в напряжённой позе, сжатых кулаках, крепко держащих пояс, чуть дрожащем голосе, во взгляде. Он боялся сам себя. В этом мире смертно всë кроме Богов, но он не Бог. Но он смог выжить. Он сам не знает кто он, но точно не человек. Эирарет попросил время для принятия этого перерождения. Очередного или нет уже не важно. Он не знал примет ли тот его, но сможет ли он сам доверять себе, чтобы продолжить находиться рядом?       Не смог. Он сбежал из деревни как трус спустя месяц. Эирарет же принял его за пять дней. Это были самые долгие пять дней в его жизни. Именно потому, что тот принял, то понял его желание уйти даже раньше, чем он сам. Он помог собрать все необходимые вещи и дать несколько полезных карт. Побег был под покровом ночи. В их с наставником доме был ещё Азахраил, который приподнес в качестве подарка свою повязку в клетку. Его лучший друг вручную расписывал каждый квадратик на ткани черным красителем каждых несколько месяцев, ведь краска стиралась и выгорала от постоянной носки. Это был самый ценный подарок, который можно было только представить. Эирарет подарил ему странный предмет - очки. Наставник сказал, что нашёл их, когда ещё давно путешествовал, а раз теперь он тоже отправляется в путешествие, то пора и им.       Спустя пять лет странствий он впервые влюбился. Люсилюинда тоже была из Золохрии, но родители увезли её когда той было десять. Он помнит как играл с ней в догонялки и плёл ей косички. Они редко пересекались вне детских игр, поэтому и не узнали друг друга. Хотя вывод об общем детстве можно было сделать из её имени. Спустя ещё пять лет путешествий вдвоём он сделал ей предложение. Люси была так прекрасна в тот день, что он больше не смог бояться. И Она согласилась стать его женой. Они провели церемонию без пышного празднования. Ещё спустя пять лет они решили обзавестись постоянным домом и зачать ребёнка. Это был очень ответственный и обдуманный сотни раз выбор, но они были готовы ко всем тяжестям.       Луурция стала для них идеальным вариантом. Эта деревенька была недалеко от моря и от крупного города, что позволяло вести не изолированную и безопасную жизнь. Как оказалось позже, не идеальным... В день родов на поселение напал рейд Скитальцев. Высокоуровневые волшебники-разбойники. Они как саранча уничтожают всё на своём пути и так же неубиваемы. Это был единственный раз когда в своей жизни допустил ошибку. Пока он разбирался с главарём, какая-то мелкая шавка пробралась в деревню и убила с десяток жителей. Его бедная Люсилюинда была слишком слаба для сопротивления. Тогда он сделал вывод, что если убивать, то убивать всех. Когда после длительных пыток эта крыса умерла, он потерял сознание. А когда открыл, был в незнакомом месте с пустым инвентарём.       Это был его первый мир. В нём были реальны феи, драконы и оборотни. Он был жесток тогда, и провёл полный холокост всех банд. В том мире он в целом много убивал, потому что ненависть загоралась в нём каждый раз стоило ему посмотреть на свою руку, где сетка шрамов объединялась в красивое "Люсилюинда". Тогда-то он и столкнулся с сюжетным персонажем. Так он назвал их уже позже, после, кажется, пятого мира. Спустя несколько лет он смог принять Её смерть, но не собственную жизнь. Тогда-то впервые пришли эмоции. Он помнит как победил местное Архизло, а потом в глазах опять потемнело.       Новый мир встретил его согревающим светом Солнца. Иногда казался невозможен факт того как сильно он любил его. Каждый последующий мир встречал светом, который мягко будил его, наполняя тело силой. После пробуждения в голове каша из воспоминаний и эмоций. Хочется вскочить и побежать к Карлу, чтобы поздравить с победой, но одновременно с тем хочется упасть на землю и разрыдаться. Злость вскипает в крови с немыслимой силой. Хочется оказаться как можно дальше от этого мира, от новой истории, от новых людей, от новых проблем, от всего. И он бежит. Бежит так далеко, как только может, пересекая леса и океаны. В конце он обессиленно падает на землю. Слезы душат и жгут лицо. Во втором мире он несколько лет положил отшельником. На третий год пересёкся с сюжетным персонажем. В том мире ему было всё равно на окружающих. С того мира начался личный подсчет смертей по его вине. Жертвы всегда были верными спутниками в его путешествиях, тяжким грузом вины ложась на плечи и пробираясь в мысли перед сном. Из-за этого ему даже как-то неловко от того, что он победил мировое зло лишь потому, что тот сам пришёл к нему из-за донесения его слуг. Сожаление было вторым верным спутником.       Третий мир был почти полностью лишён магии. Но инженерия была развита как никогда высоко. Он ненавидел это проклятие, он ненавидел себя, он ненавидел этот мир. Злость тогда затопила его душу и жгла изнутри. Многие люди боялись его и старались меньше связываться. Даже главное Зло боялось связываться с ним, но оно всё равно проиграла. И снова темнота в глазах.       Каждый мир был его стадией принятия этого проклятия. Этот мир был торгом. Он ударился в местную религию всем сердцем, чтобы заслужить искупление. Каждая молитва была пропитана отчаянием и верой в избавление от дара. Благодаря этому он даже достиг высшего ранга в церковной иерархии. Память уже не держит название этого ранга. За ним тянулись люди, постоянно пополняя ряды верующих, к нему прислушивались, прося совета, но никто не давал совета ему и не хотел выслушать его. Но снова каким-то чудом его снова нашел сюжетный персонаж. Он снова побеждает местного Злодея, который был слеп в жажде силы и бессмертия. Ему было даже смешно с него и жалко одновременно. В тот раз он победил даже с помощью веры, что не удивительно - клишированная битва Добра и Зла. В том мире он прожил ещё месяц. Уходить было ещё больнее.       При появлении в новом мире он просто сдался. Появился он в лесной чаще рядом с несколькими яблоневыми деревьями и ручьём. Его сил тогда хватило лишь на сбор яблок, постройки самой маленькой коробки с дверями. Тогда он просто лежал в своём своеобразном доме неизвестно сколько времени. Он лежал и обдумывал свои прожившие жизни. Мысли сжирали его изнутри. Единственное, что он делал это ел упавшие яблоки и пил из ручья хотя иногда чувство голода покидало его и он мог не есть несколько недель. Никакой вред его организму это не приносило, так как магия мира поддерживала. Факт её наличия был очень удобен. Так он практически полностью перестал двигаться. Покинуть его убежище пришлось лишь когда дракон решил порезвиться в лесу. А попал он, как по обычаю, прямо в гущу событий и в компанию к сюжетным персонажам. Эти идиоты, не иначе, решили довести ценный груз без охраны и на них, естественно, напали разбойники. Ему пришлось защищаться, но Береллион посчитал, что не может не отблагодарить их спасителя. Увидев его состояние, те решили вытащить его их этого болота. Очень тяжело и мучительно больно, но он смог преодолеть себя. Тогда он снова смог влюбиться. Влюбиться в этого солнечного и вечно счастливого парня. Его имя стало вторым после Люсилюинды. Но он не стал сближаться с ним, зная, что скоро им придётся расстаться. От мысли очень больно. Каждую ночь он обводил контур чужого имени на своей коже. Это приятно согревало душу.       Он проходил десятки историй на своём жизненном пути. Он каждый раз совершал сотни хороших дел и поступков, но были и смерти. Шестьдесят человек умерло по его вине, либо пожертвовав собой ради него. Вина всегда лежала тяжёлым грузом. Он помнил имена каждого из них, но никогда не произносил их вслух. В новом мире по его вине уже умер Картер. Бедный попугай поплатился за его забывчивость. Но, как он помнил и погибших, также он помнил и имена тех кого полюбил. На нём всего пятнадцать имён. Его рука помнит контур каждого из них. Каждый из этих людей смог повлиять на его душу и навсегда остаться в ней. Теперь же ему интересно, когда умиление этой детской благодарности Люциуса и его болезненной заботы сменилось восторгом и тихой гордостью? Как этот глупый подросток смог стать еще одной отметиной на его коже? Наверное, тогда, когда он почувствовал лёгкую щекотку на рёбрах, когда увидел этого перепуганного ребёнка с ослабшей змеёй на руках. Тогда он не обратил внимание на неё, а позже увидел тонкие белёсые линии на коже. От удивления рука сама потянулась к имени. Под пальцами ровно билось собственное сердце. Люциус смог незаметно и совершенно безболезненно пробраться в его разум и сердце, прочно обосновавшись там. Это было удивительно.       Этот мир был удивительным. Он очень походил на предыдущий, особенно присутствием и помощью Междумирца, но в тоже время отличался от всех. Уничтожение Древа могло поставить крест на этом прекрасном мире, поэтому нельзя было позволить ему умереть. Он так искренне привязался к каждому из этого мира: к Люциусу, к Бастиану, к Селести и даже к Аргусу. Все они за короткое время стали ему близкими людьми, с которыми он не хотел расставаться в ближайшее время. После победы над Джодахом он покинет этот мир, а это произойдёт очень скоро, но он хочет насладиться каждым мгновеннием.       Он не испытывал злости уже очень давно. Но после похищения Люциуса в его душу впервые за все прохождения разгорается чистая и незамутненная ненависть. Ненависть, которую он питает лишь к Джодаху. Им удалось с Орденом выйти на его следы. План был идеален. Они нашли его убежище, продумали пути отступления, ловушку для волшебника, но всё провалилось. Джодах завёл их всех в ловушку. Ему единственному удалось сбежать благодаря Селести. Хотя судя по тому, что теперь он заперт в одной комнате с Люциусом и Джодахом, это и было чужим планом. Полубог висел в воздухе без сознания, а сам волшебник возился с огромной пентаграммой. Ему нужно время, чтобы придумать новый план побега и вызволения пленённого: - Что ты сделал с остальными? - страх за членов Ордена царапает изнутри. Он влился в этот маленький круг волшебников, поэтому не мог не переживать. - С ними? Ничего. Простенькое заклинание телепортации, чтобы они не мешали мне, - волшебник мерзко усмехается в его лицо. Странное заклинание не даёт пошевелиться, но уже опытный вгляд легко распутывает магическую вязь. Несколько минут и он сбросит его с себя. - Если с ними что-то произойдёт... - магия жжёт руки, но ему нельзя сейчас раскидываться заклинаниями. Самое главное не выдать, что скоро действие заклятия пропадёт. - Ты бы лучше о себе подумал, - Джодах расплывается в мерзкой приторной улыбке. Что-то странное мелкает на дне его взгляда, что-то глубоко сокрытое. - Ты знаешь, что мне не надо этого делать, - блеф, блеф и ещё раз блеф. Он не знает, что и сколько волшебник знает о его способностях. Конечности уже могут двигаться. - Именно поэтому я хочу стать как ты, - неожиданно произносит волшебник. - Тебе неведомы слабость и смерть. Нееет, я хочу быть тобой, - в чужих глазах плещется безумие. Похоже, что хоть Джодах и не смог расслышать слов шепота поглощённых демонов, но его хватило, чтобы подточить чужой разум, как вода точит камень. - Твой потенциал даже больше чем у Богов. Сила не позволяет создавать миры, но тебе не знакома скучная праздность жизни. Тебе не нужно создать миры, если ты можешь путешествовать по ним, правда? Бесконечные возможности и знания. Удивительно... Так сколькими ты пожертвовал для создания прохода? Сотнями? Тысячами? - он не хочет говорить, что его направляет в последних двух мирах Междумирец. Ему нужно выполнить какую-то цель, о которой даже не помнит. - Не сколькими, поэтому и не считал, - он врёт. Он помнит каждого кто умер по его вине или ради него. Семьдесят. Их ровно семьдесят. Но он не даст умереть еще одному из-за его вины. - Правильно, не считал, - волшебник напротив расплывается в широкой улыбке. Безумие бурей поднимается со дна глаз, чтобы потом поглотить Архимага с головой. - Жертвы при переходе это просто расходный материал, поэтому ты и не считал, - тот заходится смехом. Наконец-то оно поглотило его полностью, не оставив ничего от личности волшебника кроме жажды могущества. В погоне за силой Джодах потерял себя. Он уже встречал таких на своём пути, поэтому знает, что таких не спасти. Единственное, что сможет победить того это заклинание с полным уничтожением души. - Я хочу с такой же лёгкостью путешествовать по мирам. Это же твой не первый мир, мироходец? И не пятый, да? Ты отлично отыгрывал добряка хотя знал, что после смерти мира ты бы просто отправился в другой. - Я перестал считать миры после десятого, - враньё. Каждый мир оставил на нём свой отпечаток из знаний, воспоминаний и шрамов на теле и душе. - Мне не нужна сила для путешествий. Каждый мир мне дорог, поэтому я спасал их. И спасу в очередной раз. Джодах, остановись, тебе не получить трон в своём мире и не стать Богом, - ему нужно ещё немного времени для формирования заклинания. Это единственное, что он может противопоставить силе Джодаха. Ему повезло, что каждый мир был связан между собой хоть одним элементом. Этот мир связан с его двадцать пятым миром. Там это заклинание было создано для полного уничтожения души в качестве назидания для предателей. Какого же было его удивление, когда после длительных поисков он смог найти такой связующий элемент. Там Элеонора просила его не использовать это заклинание из-за моральной тяжести. Она знала о его способности, поэтому видела как на нём сказываются смерти по его вине. - Ха, влез в мой дневник? Там половина не правда, а другой не хватает. Богом я стану, если свергну этого глупца, который сейчас сидит на троне. А потом я смогу отправится в другие миры, чтобы проглотить их магию. Это будет великий пир, - ох, как он сейчас надеется на клишированную разговорчивость злодеев, но безумцы непредсказуемы, поэтому и опасны. Ему всего лишь надо ещё несколько минут. Волшебник произносит очередную часть заклинания. Ощущение, что тот молчит вечность, а на деле полторы минуты. - А какой смысл? Я видел людей, которые всю жизнь гнались за силой, а получив её, сгорали. Сгорали, что от них ничего не оставалось, - тридцать секунд. - Я не какой-то глупец, чтобы умереть из-за собственной силы, - Джодах гнусно усмехается, делая очередные пассы руками. Двадцать секунд. - Они тоже так считали однако умирали. Глупо и болезненно. В погоне за ней они теряли рациональнсть и начинали считать себя всемогущими, однако это не так, - десять секунд. Чужое лицо искажает ярость. Пожалуйста, ему надо ещё десять секунд. - Ты считаешь меня слабаком?! - в помещении вспыхивает чужая магия. Восемь секунд.       Синий огонь пожирает всё на своём пути, но он уже давно скинул с себя заклинание, но всё равно не может использовать магию. Приходится уворачиваться. Шесть секунд. Следом за пламенем щёлкают кнуты и в воздухе появляется фиолетовый дым яда. Пять секунд. Крылья помогают увернуться и сдуть мощным потоком воздуха ядовитое облако на несколько метров назад. Магия гоняет его по всей комнате изредка цепляя. Защитный артефакт протянет не более десяти секунд. Ему надо ещё три секунды до формирования заклинания. Но его загоняют в ловушку, из которой нет выхода в его ситуации. Отчаяние горчит на кончике языка. Клетка Ада - нерушимая комната, высасывающая магию из объекта внутри для собственного поддержания. Черт. Ему надо ещё две секунды. Тело становится всё тяжелее, из-за стремительной потери магии. Хорошо хоть, что для формирования контуров заклинания ему не нужна мана. - Ты не умрёшь сейчас, мне нужен мощный источник магии, - ещё секунда. У него будет всего одна попытка попасть в Джодаха, но тот стоит слишком далеко. - Ха, настолько боишься меня, что даже подойти не можешь? - структура завершена. Из инвентаря исчезает абсолютно всё. - Я знаю, на что способны мироходцы. Не хочу проиграть из-за удара простым оружием, - есть другие мироходцы? - Есть, и много. У тебя на лице был написан вопрос, - Джодах наконец-то оказывается в пяти метрах от него, а не в десяти как до этого. Теперь есть шанс попасть. - Теория Мультивселенных, слышал? Богам постоянно скучно, поэтому создаются сотни миров каждое мгновение. Где-то участвуют лишь четверо, а где-то и все семеро. У каждого мира свой Полубог, который может посоветовать подходящего кандидата на роль. Не смотри на меня так глупо, Лололошка. Каждый мироходец это любимчик Бога, поэтому ты должен это знать, - ни черта он не знает. Это глупо и невозможно. Любимец Бога, конечно. Если он тогда, то почему должен постоянно страдать, переживая потери дорогих ему людей раз за разом? Почему он должен спасать эти чертовы миры, если это Богам просто скучно? Почему любимчик должен переживать столько ужасного, а не лишь любовь и заботу? Почему вся благосклонноть его Бога это дарование способностей в самом начале пути? Так, ему нужно успокоиться иначе заклинание распадётся. Готовое оно очень хрупкое, потому что изначально должно быть размещено на полу, а не удерживаться в руках. Ещё и этот недобог мельтешит по комнате, что не прицелиться. - Ничерта я не знаю, - нужно заинтересовать его, чтобы тот подошёл поближе. - Я бы с удовольствием поменялся с тобой бы местами, если мог, - честно произносит он. Волшебних заинтересованно смотрит на него. Неужели у него получилось привлечь его внимание? - Так уж и быть расскажу. Всё равно ждать пока ты вновь восстановишься, - Джодах подходит ближе, но вне зоны видимости. - Ты думаешь, что я настолько наивен, что не пойму возможность применения заклинания тобой? - черт, он не сможет удерживать заклинание долго. Ему бы сейчас не помешала помощь хоть кого-нибудь, но все выведены из игры. - Про местных четырёх местных Богов ты уже знаешь, но есть ещё три: Жизнь, Смерть и Хронос, - взгляд останавливается на Люциусе. Тот мог бы помочь, но он без сознания. Или нет? У ног Полубога что-то дергалось из стороны в сторону. Наконец-то зрение фокусируется и он видит... хвост. Чёрный такой, с кисточкой на конце. - Ты, вероятней всего, любимчик Смерти, - теперь он видит взгляд Люциуса направленный на него. Тело почти не слушается, но ему удаётся кивнуть в сторону Джодаха, а после перевести взгляд на пространство перед клеткой. Он так надеялся, что тот поймёт его игру в шарады. - Но почему Смерти? - Люциусу наверняка тоже надо собрать силы для удара, поэтому снова нужно потянуть время. Но и у заклинания не вечно время поддержания. Время. Всё упирается в чертово время. Может быть он любимчик Хроноса? - Охота, зельеварение даётся тебе идеально, а без жертв всех ингредиенты не получить, - Джодах уверен в своих словах. - Так же как крафты и животноводство. Как я разрушаю так же я и созидаю, - вновь дёргается хвост Люциуса. Нужно собрать остаток концентрации и попасть в волшебника, когда тот окажется перед клеткой. А этого идиота он уже сам позже спасёт. - Мифические свойства, которые связаны со смертью приписывают Луне, а я же появляюсь при Солнце, - магический запас почти полностью восстановился, а тело ослабело до невозможности. У него не было информации, что Клетка может работать так тоже. Необъяснимо тянет узнать кто он. - Всё мироходцы появляются при Солнце. Но твои слова правдивы, - слова раздаются рядом с клеткой. Слышится шорох перьев. Он что, оперся на его клетку? Зачем? - Так кто же я? - вдруг Люциус резко вскидывает руку. Красный всполох срывается куда-то влево, а после Джодах оказывается прямо перед его лицом. Заклинание срывается с ладони и попадёт в волшебника. Неужели они победили? Ещё раз... А теперь пока-пока старый мир, привет новый. Джодах падает на землю и начинает биться в агонии. Это заклинание сжигает душу полностью, что причиняет сильнейшую боль телу, а чужих поглощённых сущностей в волшебнике несоизмеримо больше чем одна. Его крик оглушает сильнее рева любого существа встреченного им ранее. Но его заглушает знакомый древний напев. Сколько тысячелетий он не слышал его? Почему именно сейчас Бог пришёл на подмогу? Что мешало прийти раньше? Дать хотя бы инструкцию, что нужно сделать, чтобы избежать лишних жертв. Он не знает, что хуже ему слышать. Тело Джодаха исчезает прямо на глазах, чтобы никогда вновь не появится. Клетка тут же исчезает, восполняя забранные силы.       Люциус почему-то валяется на полу, болезненно хрипя. Но он же не мог подхватить воздействия ауры. Не мог же, да? Не мог...? Древний напев набатом шумит в ушах. Злость вскипает в венах. Если это чертов Бог, и он его любимчик, то пусть исполнит его единственное желание: пусть Люциус выживет. Он никогда всерьёз не молился о чём-то(разве что в первых мирах), но сейчас всё его сердце горело этим желанием. Ему удалось пережить множество людей, поэтому он научился не слишком привязываться к новым знакомым, но этот Полубог смог обойти все запреты. В принципе, все кто умудрялся обойти его внутренние стены навсегда оставался в его сердце. Глупо, ванильно и клишированно, но есть как есть. Об этом свидетельствует шрам-имя на его теле. Сила пронизывающая песнь перекрывает его мысли, чтобы оглушить тишиной когда исчезнет. В глазах темнеет. Последнее, что он помнит это тёплая рука в его руке.       Приходит в себя он от мягкого света, бьющего в глаза. И снова новый мир. Неужели эта история закончилась так быстро? А что теперь будет с Селести? А Бастиан? Он прийдёт в себя? А с Орденцами всё хорошо? А Древо, что с ним? Люциус жив? С ним всё хорошо? Сотни вопросы сжирают изнутри. Под пальцами мягко стучит пульс. Пульс?... Что-то новенькое. Открыть глаза тяжело. Взгляд натыкается на беловолосую макушку. Сердце болезненно сжимается. Жив. Этот чертов Полубог жив! Тот так забавно моргает когда приходит в себя. - Какого черта, смертный, ты рыдал над моим телом? Я - Полубог, поэтому меня какое-то заклинание не убьёт, - тот болезненно морщится. - Хотя это было очень больно. И почему ты пел? Надеюсь пока меня не было ты кормил Айко. Кормил же? - Иди к чёрту, - эмоции переполняют его, поэтому он крепко сжимает Люциуса в объятиях. Тот непонимающе опускает руки на его спину. - Эм.. Ты чего? - он даже ответить не может. По глазам бегут слезы облегчения. Жив. Жив и рядом с ним. Эта мысль ярко горит в сознании. - Лололошка? - Это от радости, - спешит он заверить его. - Я слишком рад, что ты выжил. Везучий засранец, - он мягко отпускает полубога. - С чего бы мне умереть? - усмехается тот. - Это было заклинание "Последняя песнь души". Ты должен знать его,- лицо напротив удивлённо вытягивается. Это заклинание и название придумали Боги для убийства Полубогов, а люди адаптировали под себя, назвав в этом мире Песнь Смерти. - Откуда ты знаешь его? Почему Джодах называл тебя "мироходец"? Как ты вообще связан с Богами? - впервые он видел Люциуса... испуганным? - Я - Мироходец. Это заклинание было мне известно ещё с прошлого мира и оно снова всплыло здесь. Как с Богами связан - неизвестно, - честно отвечает он на вопросы. - Отец упоминал, что мироходцы действительно любимцы Богов. Ты принял его дар? - как много эмоций видно на лице Люциуса. - Дар? Я не в курсе, - сейчас нужно отвечать только честно, чтобы ему поверили. - Я вообще не знал, что мы можем принимать дары. Расскажешь? - Каждый Бог может дать один из своих Даров: Агний - Прикосновение Ада, Аква - Сердце Океана, Аэро - Дыхание бури, Эко - Импульс Земли, Хронос - Стрелки Времени, Смерть - Король-некромант, Жизнь - Песнь воскрешения... Я слышал как ты пел. Ты не можешь не знать о Дарах. - Но я действительно не знал. Ты тоже слышал пение? - он действительно удивлен. Это всё слишком запутанно. - Не притворяйся, смертный, что это не ты использовал Песнь несколько минут назад, - Люциус впервые на его памяти закатывает глаза. - Эй, я не спрашивал бы тебя, если бы знал, - он шуточно ударяет его в плечо.       Вдруг пропадают окружающие звуки. А следом все растворяется в тумане. Теперь окружающее пространство встречает их непонятным туманом и красным цветом. Странное ощущение, словно они сидят в воздухе. Древняя магия пронизывает эту безразмерную комнату. Понятие свет, тень и гравитация не исчезли полностью. Люциус дёргается в его сторону, словно хочет защитить, хвост обвивает руку. Чутье взрывается опасностью, но сил встать просто нет, он ещё не восстановился от недавнего сражения, поэтому просто опирается на полубога. Бог спас Люциуса по его просьбе, поэтому он имеет полное право воспользоваться им как подушкой. Вероятнее всего это уже другой Бог и он хочет поговорить с ними или с ним по этому поводу. Звучит странный рев, который невозможно определить. - Перейди на человеческий, Отец, - Агний пришёл проведать своё дитя? Он надеется хотя бы на благорадность за спасение его сына. Рев снова повторяется. - Он обязан моей жизнью, поэтому прояви уважение, - ого, он и не знал, что Люциус научился хорошим манерам. Хотя тот раньше и не благодарил и не извинялся. - Какого Прародителя ты творишь?! - рычит Агний. - Какого чёрта ты связался со смертным?! - какой взрывной характер у этого Бога. Но сейчас ему уже всё равно на всё. - Я позволил тебе иметь при себе Воланда, а ты решил перейти к людям? Что такого ты узрел в этих жалких людишках? - Ну как минимум мне совершенно не похуй на Люциуса в отличии от вас, будем честны, - сердце ровно стучит в ритм напева Бога Жизни. Полубог стал его ходячей энциклопедией в мир местного пантеона. - Ну, и я спас его от смерти? В то время как вы даже были не в курсе опасности для него. - Ха, какое дерзкое насекомое, - Агний усмехается и его опаливает раскалённым воздухом. - Не слишком ли высокое самомнение, чтобы мне что-то предъявлять? - Я воскресил вашего сына, поэтому имею полное право, - сама душа поёт от осознания этого поступка. Имя Люциуса приятно покалывает на коже. Но добавляется ещё тепло на руке. Интуиция толкает его отпустить чужую руку и подносити собственую к лицу. На коже виднеется новая отметка в виде Солнца. Теперь понятно почему он так любит его. - Люц, посмотри на руку. Это только у меня или уже и у тебя? - Что это за отметка? - на чужой руке тоже виднеется такая же метка. - СВЯЗЬ ДУШ, - Бог отталкивает его от Люциуса. Тот становится лишь маленькой точкой, но он бы не был собой, если бы не продумал бы такую ситуацию: заранее поставил метку рядом с ним. Секунда, и он снова рядом с полубогом. - Что за- неважно. Люциус, с какого хуя ты УСТАНОВИЛ СВЯЗЬ СО СМЕРТНЫМ ?! ОН УМРЕТ - ТЫ ОСЛАБНЕШЬ. Мне не нужен сын-слабак! - Попрошу вернуть моего подопечного, - раздаётся мелодичный голос. Окружающее пространство плывёт и спустя секунду распадается. Снова лес. - Агний, я по чужой просьбе воскресила твоего сына, поблагодарил бы Лололошку. Люциус бедное дитя твоего ужасного воспитания, но в отличии от тебя он смог полюбить. Ты бы поучился у него, - упрёк слышится в чужом голосе. - Мне не нужны никакие чувства, поэтому благорности я и не испытываю, - ему кажется или голос звучит... виновато? - Предлагаю вернуться обратно и продолжить обсуждение, - неужели они с Люциусом смогут спокойно обсудить произошедшее. - Лололошка, я слышала вопросы терзающие тебя, и я отвечу на них, но позже. Сейчас мне нужно поговорить с одним страптивым ребёнком, - он усмехается. Для него все тоже являются детьми. - Оставляем вас, - песнь смолкает и исчезает древняя магия. - Кстати, это тот же мир. Селести пока подождёт тебя дома, Бастиан пришёл в себя, - голос весело усмехается и теперь точно исчезает. - Расскажешь о себе? Об междумирцах много слухов, а у отца не было своего любимчика, - Люциус ложится прямо на землю. - Мне нужна встряска. Сильная. Это все кажется слишком нереальным. - Вывалю на тебя всё. Будут вопросы, спрашивай. Я не запоминаю ничего из умений из предыдущих миров ведь в новом весь результат обнулится: чертежи, рецепты, ритуалы, технологии, моя суть. Я сотню раз был светлым магом и некромантом, оборотнем и вампиром, зельеваром и инженером. При пероходе в новый мир все мои достижения сгорают в огне перерождения, - он замолкает на несколько мгновений. Полянка выглядит удобной, поэтому он ложится рядом с Люциусом. - Я знаю сотни рецептов стандартного крафта, это единственное, что сохраняется в моей памяти. - Это удивительно. То как много ты умеешь. Твой талант на расхват? - шутит полубог. Хоть и кривовато, но смешно. - Играю на рояле, скрипке и гитаре, но пою не очень хорошо, отлично готовлю и могу рисовать. Скорее это чертежи, чем рисование, - ему неловко признавать это. - Я видел как ты прикладывал руку к сердцу и к предплечью, - интересуется у него Люциус. - Это единственное, что остаётся со мной - имена тех кого я любил в прошлых мирах. Иронично, не правда ли? - он надеется, что его слова прозвучали не слишком горько. - Имена тех, кто никогда не смогут быть со мной выжжены шрамами на моей коже и всегда рядом. - Моё тоже? - тому, кажется, действительно интересно. - Ага, - он закатывает толстовку. - Тебе придётся встать, чтобы её увидеть. Люциус садится и переводит взгляд на него, чтобы тут же отвернуться. - Ты что раздеваешься, смертный, - Какие же мысли дожны быть в его голове, чтобы смутиться его голым торсом? - Так имя-то на коже, а через одежду ты вряд ли видишь, - ему весело с того как Полубог покрывается лёгким румянцем. Ай-ай-ай, как неприлично, Люциус.       Тот склоняется над ним и разглядывает кожу. Чужой взгляд быстро находит имя на теле. Полубог выглядит сбитым с толку. Это даже мило. Тот словно не верит, что это действительно его имя. Рука тянется к надписи, но замирает в нескольких миллиметрах. Ему льстит, что Люциуса заботит его комфорт, поэтому когда тот заглядывает в его глаза для разрешения, он согласно кивает. Горячие пальцы осторожно касаются тонких шрамов, боясь причинить боль. Они обводят контур имени, а после целая ладонь прижимается к коже. Его сердце бьётся, как сумасшедшее от такой интимной ситуации. Он уверен, что Люциус чувствует его заполошное сердцебиение, но не собирается ничего делать с этим. - Это я так влияю на тебя? - в чужом голосе слышится усмешка напополам со смущением. - Глупый вопрос, - он тихо смеётся. Действительно, глупый вопрос. - Неужели ты испытываешь по отношению ко мне лю... любовь? - Люциус невереще смотрит на него. Он конечно знал, что отец не любил Полубога, но не думал, что всё настолько плохо. Он жмурится от смеси эмоций, которые затопили его. - Давно же я этого не говорил... Я люблю тебя. Ты пятый, кто слышит это от меня, - он не может не улыбаться. Он скинул с себя этот груз молчания и выжил. Солнце приятно согревает его тело. - Ты долго ещё будешь на меня пялиться, изврат? - ему интересна чужая реакция, поэтому он приоткрывает один глаз. Люциус отдергивает руку и смущённо отрывает взгляд от него. Мягкий смех вырывается против воли. - Я могу кое что попробовать? - Полубог кажется смущённым своей просьбой. - Валяй, - ему интересно, что тот собирается сделать. Люциус опускает его толстовку, а после кладёт голову напротив сердца. - Неожиданно. - Я читал, что чужое сердцебиение успокаивает, - он мягко зарывается в белоснежные волосы. - И как? - Люциус замирает под его руками, а после снова расслабляется под массирующими движениями. - Работает, - короткий ответ вызывает усмешку. - Как хочешь, а я спать, - атмосфера уюта и тепла расслабляет напряжённые спасением нервы. Последним движением он ставит защитный барьер вокруг них. Уже на грани сна он чувствует как Люциус сжимает его толстовку. ***       Жизнь мягко проводит рукой по воздуху и картинка в шаре исчезает. Бог напротив нервно сжимает кулаки. Ей уже давно стоило открыть ему глаза на его неподобающее поведение по отношению к сыну, но она думала, что тот сам образумится. Наивно. - И что ты хочешь мне этим показать? - злость слышна в чужом голосе. - То, что тебе не стоит вмешиваться в его жизнь, оставь мальчика в покое, - мягко просит она. - Это совет как старшего друга. - Тебе просто нужно было пристроить своего любимчика, - голос напротив звучит неопределённо. Агний был единением ненависти и ярости, но она уже долго знакома с ним, поэтому слышит сомнения. Ему нужно переложить вину за свои поступки на кого-то другого. - Даже если и так, - отмахивается она. - Твой сын заслуживает всего самого лучшего. Позволь ему получить то, что ты недодал ему. - Я могу забыть про его существование, - усмехается Агний, но видя её взгляд поспешно добавляет. - На время. Не буду вмешиваться, но и поддерживать тоже не буду. - Хоть так, хоть так, - это даже больше чем она думала. Неужели её догадка, что Люциус его любимчик подтвердилась. ***       Просыпается он впервые за долгое время полностью отдохнувшим. Неизвестно, что так сказывается на качестве его сна, но хотелось бы узнать. Люциус всё ещё спит на его груди, но теперь тот переплел их пальцы. Напротив друг друга красуются метки в виде солнца. Мысли плавно перетекают из одной в другую. Нужно проверить как там Селести и Бастиан. Но это будет уже после пробуждения полубога. - Доброе утро, - неожиданно раздаётся хриплый голос Люциуса. - Так ты спал. Зачем тогда притворялся? -Я не притворялся, - в чужом голосе слышно лёгкое раздражение. - Я ждал пока ты встанешь. Вы, смертные, слабы и зависимы от состояния вашего тела, а нам сейчас отправляться обратно, поэтому ты должен быть полон сил. - Ты заботишься не только об Айко, - мягко произносит он. - Я не- Ладно, я просто хотел, чтобы ты выспался нормально. Ты выглядишь словно спал в последний раз месяц назад. - Так и было. Тебя похитили месяц назад. С тех пор я крутился как белка в колесе, - до него доходит, что полубог мог не понять фразеологизма. - Ты очень многое пропустил. - Ха, надеюсь, ты просветишь меня. - Позже. Сейчас могу сказать, что победил Воланда. - Да ладно, - от эмоций Люциус поднимет голову с него, но тут же опускается обратно. - Он же демон, а ты... а, точно, - он усмехается с чужой запинки. - Он тоже был в шоке. Пытался разнести Древо, украл Селести и угрожал, что убьёт её, если я тебя не верну. - Ну и придурок же, - бурчит полубог ему в кофту. - Ага. Это даже мило было. Я знал, что в любом случае выйграю, но за Селести ты должен ему припомнить. Тогда было не до этого, а ты можешь ему припомнить, - они молчат некоторое время. - Хей, Люци, ты же знаешь, что такое Связь душ? - Мама рассказала мне легенду, поэтому знаю. Ну или как выяснилось, что не легенда. Бог отмечает двух возлюбленных, связывая их души. Эти двое являются идеальными партнёрами друг для друга, что признает Высший. - Твоя отметка присутствует, - сомнения всё ещё терзают его. - Как и твоя. Я не разбираюсь в человеких эмоциях, но раз отметка появилась, то это говорит само за себя. - Не разбираешься, но чувствуешь. Ты заботишься об Айко. - Айко! Вы заботились о ней? - так вот о чем он забыл.... - Нет. Было не до этого, - Люциус вскакивает с него. - Она же живая. Если с ней что-то случится, то ты сам будешь лечить ее. - Конечно. Пошли, надо всех проверить, - он встаёт и протягивает руку полубогу. Тот спокойно принимает её. - У меня стоит метка дома, у Бастиана и в Ордене. - А у меня стоит? Всегда удивляло как ты так быстро добирался до меня, но ни разу не видел, чтобы ты телепортировался. - Ага, перед твоим замком. Приготовься, - он телепортируется после кивка Люциуса.       Дом встречает звуком животных и тихими всхлипами Селести. Его фея очень эмоциональна, но сейчас она имеет полное право упрекать его. Отпускать Люциуса не хочется, но ему нужно успокоить малышку. Он заходит в дом и видит её свернувшийся на его кровати. - Селести, ну что же ты. Теперь всё будет хорошо, - фея крепко вцепляется в него. Её мелко потряхивает в его руках. - Я-я думала ты умер. Я не могла найти тебя, ты словно перестал существовать. А-а потом какая-то женщина ска-казала, что т-ты скоро вернешься, но я не поверила. Она сказала п-проверить н-нашу связь, но я-я не могла связаться с тобой, - он садится на кровать, не размыкая объятий. - Ох, Селести, стоило тебе раньше рассказать всё обо мне, - лишь сейчас он понимает как был не прав умалчивая правду о себе. - Я расскажу тебе всё-всё. И начну с возвращения нашей потеряшки. А потом мы навестим Бастиана, он уже пришёл в себя. Мы же сходим к нему? - Д-да, сходим к нему, я соскучилась по Бастиану. Но как ты узнал, что он пришёл в себя? - кажется Селести уже начала успокаиваться. - Узнал когда пропадал, - желания рассказывать всю историю сейчас нет. - А кто "наш потеряшка"? - хорошо, что фея быстро отходит от эмоциональных потрясений. - Люциус, подойди сюда, - Полубог заглядывает в приоткрытые двери, а после неловко подходит к ним. - Так вот где ты пропадал, Лололошка, - Селести внимательно разглядывает Люциуса. Даже слишком внимательно. А после хихикает. - Я могу поздравить тебя с получением Связи? - Малявка, откуда ты... - Феи связаны с божественной магией, поэтому я и увидела твою метку, - Полубог забавно замирает после этих слов. Но тут смысл её слов доходит и до него. - Подождите... Лололошка, покажи-ка свою руку. Неужели вы сказаны?! - удивлённо произносит Селести. Он надеется, что она быстро отойдёт от этой новости. - Раз Боги посчитали, что вы идельны, а метки появились на вас двоих, то значит так тому и быть, - её покладистость удивляет его. - Раз ты успокоилась, то пойдём к Басти-, - он хочет продолжить, но его перебивает Люциус. - Проводишь меня к Воланду. Нужно будет вправить ему мозги. - Это тебе нужно мозг вправить, чтобы не перебивал взрослых. - Вообще-то я Полубог, поэтому старше тоже я. - А я мироходец, поэтому я старше, - счастье от этой шуточной перепалки захлестывает его, поэтому он по-детски показывает этому великому полубогу язык. - Мироходец? Я читала про них в библиотеке. Лололошка, это то о чем ты хотел мне рассказать? - Селести нарушает его с Люциусом игру в гляделки. - Да, Селести. Отправляемся в Орден? - двое согласно кивают на его предложение, поэтому он телепортируется в Древо. - Предупредил бы хоть, - кажется не стоило так резко телепортироваться... - Соглашусь с Люциусом. - Простите. Предлагаю сейчас отправиться к Бастиану. - Воланд уже почувствовал моё присутствие в Ордене, поэтому скоро будет здесь, - предупреждает его полубог. - Тогда подождем его, а потом к Бастиану, - его резко сбивает с ног красный смерчь, который бросается на Люциуса. Тот падает и держится за лицо. - Тупой же ты недобог, - рычит, как уже выяснилось, Воланд. Тот мечется по коридору, - Какого хуя я тебя спрашиваю? Я думал ты сдох вместе с этим, - вообще-то неприятно, что его кличут "этим". - Ну-ну, будет тебе, Воланд. Живой же, - полубог виновато опускает глаза. - Заметил уже. Эй, болванч- Лололошка, спасибо за этого придурка, - ого, демон впервые назвал его по имени, так ещё и поблагодарил. Ему кажется, что узнай тот, что стало с народом демонов по его вине, то не стал бы благодарить. - Пожалуйста, Воланд, - примирить магию исцеления в месте удара несложно. Люциус благородно кивает ему, а после обнимает демона, чем удивляет. - Задолбал мельтешить. Чувствуешь, что я живой? Чувствуешь. Вот и успокойся, - тот несколько раз хлопает его по спине, а после отпускает. - Выглядишь странно. - Святилище у замка поглотил. - Давайте отправляться к Бастиану, пожалуйста, - просит Селести. Он уже сам планировал поднять этот вопрос, но фея опережает его. - Я поведу вас в его палату.       Они продвигаются шумной процессией. Воланд что-то громко обсуждает с Люциусом и Селести, но он погружён в свои мысли, поэтому не слышит их слова. Что теперь будет с их Связью? Что с Агнием и Жизнью? Как скоро он перейдёт в следующий мир? А Люциус пойдёт за ним или останется здесь? Как Пантеон Богов будет действовать? - Лололошка, Люциус, рад вас видеть, - прерывает его поток мыслей Бастиан. - Бастиан, я так рад, что ты пришёл в себя, - он легко обнимает волшебника. От него приятно пахнет травами и медикаментами. - И-и я! - Селести присоединяется к их объятиям. - Фу, что за розовые сопли? - нет, ну вот нужно было Воланду всё испортить? - Тебе теперь постоянно придётся их наблюдать, - ему трудно удержаться от шпильки в адрес демона. Тот первый начал. - Ох, раз Люциус здесь, то тебе удалось победить Джодаха, - тихо произносит волшебник. - Щепотка удачи, - начинает он отвечать, но его перебивает полубог. - Я даже такой меры не знаю, чтобы под описание подошла, - хотя доля правды есть в чужих словах. - Кхем, много удачи и немного знаний из предыдущего мира. Я позже расскажу, Бастиан, клянусь. Сегодня было слишком много потрясений даже для меня, - ему немного неловко снова оттягивать разговор, но он очень устал. Он исчерпал свои моральные ресурсы на несколько недель вперёд. Обязательно расскажет, но позже. - Хорошо, Лололошка, я верю тебе. Давайте отправимся в библиотеку, сейчас Эмрис и остальные там, - он и забыл, что Орден до сих пор ищет его... Упс? - Только медленно. - Давайте. И снова их процессия движется по коридорам. Сейчас весь кошмар закончился, поэтому сейчас его переполняет спокойствие. Даже Воланд не так сильно выделяется с общего звучания голосов. Скоро ещё и орденцов успокоят, чтобы всё точно было хорошо. Потом он планирует отправиться куда-нибудь в отпуск. Даааа. В какой-нибудь тёплый биом с выходом к воде, хотя лучше даже морю. Или в другой мир. Как там назывался тот мир с пиноколадой? Там так хорошо и тепло. Вещей правда нет, но ему не привыкать. С Богами потом можно разобраться, а сейчас он хочет насладиться тем, что у него уже есть. Ого, он настолько погрузился в свои мысли, что не заметил как они добрались до Эмриса. - Лололошка! - восклицает гоблин, но смутившись берет себя в руки. - Люциус, с возвращением, - уже сдержаннее произносит глава. - Неужели Джодах пал? - Да, - он обессилено опускается на один из стул. - Уже всё закончилось. Мир во всём мире, - день только начался, а он уже устал. Слишком много эмоций для эти два дня. Кажется все заметили его состояние, поэтому стараются лишний раз не трогать. ***       Отголоски музыки были слышны даже у на цветочной поляне недалеко от Древа. Холодный воздух приятно остужал разгоряченное танцами и алкоголем тело, позволяя привести мысли в порядок и перевести дыхание. Бывали дни когда он уставал даже от общества близких. Тогда ему необходимо уйти куда-нибудь одному, чтобы отдохнуть от присутствия других в своей жизни. Кое что не давало ему покоя, просясь на выход. - Не знаю слышишь ли ты меня, но спасибо, - он тяжело сглатывает. - Спасибо, что воскресила Люциуса и позволила мне остаться здесь, - он не уверен, что Бог слышит его и правильно ли вообще он обращается к нему(ней?), но слова сорвались быстрее чем пришло осознание их смысла. Облака все так же медленно плывут по небу, а Луня освещает землю, ничего не изменилось. Разве что в безветренную погоду ему в руку прилетает листок с дерева. - "Пожалуйста", - читает он. Усмешка срывается с губ. - Наверное, я был не прав за вопросы ранее... И спасибо. Ещё раз. - С кем разговариваешь? - неожиданно говорит Люциус. Он даже не заметил его появление. И когда только тот успел подойти? - Да так, ни с кем, - он не хочет признаваться в этом сентиментальном порыве. - А ты чего ушёл? - неосознанно переводит тему. - Я думал Воланд тебя теперь в ближайшее время тебя никуда не отпустит, - Люциус усмехается на его слова. - Тебя не было, - тот пожимает плечами. - И мне там скучно. - Конееечно, - ехидно тянет он. - Ты просто никого не знаешь, а завести знакомство стесняешься. - Я не стесняюсь! - вспыхивает Люциус. - Я просто не заинтересован в знакомстве с ними, - фыркает тот. - Пошли домой? - усталость сочится из голоса. - Что-то я переоценил свои возможности, а они ещё долго праздновать будут. Все-таки наконец-то закончилась вся эта эпопея с Джодахом, Древом и твоим похищением, - он потягивается с громким зевком. - Пошли, - легко соглашается полубог. - Надеюсь у тебя не воняет скотом в доме. - Я даже не сказал, что мы отправляемся ко мне, - сонный мозг уже не может обрабатывать информацию. Люциус лишь цыкает и закатывает глаза. - Потому что я так сказал, - тот хватает его за руку, а после его ослепляет огненная вспышка телепортации. *** - Я же говорила, что всё закончится хорошо. Ты проиграл, - Богиня расплывается в широкой улыбке. Она оказалась права. В очередной раз. - Уж не думал, что ты обыграешь меня, - усмехается Смерть. - Хитро... Ты всегда была чувствительна к таким моментам. Не зря же в основном обращаются за Связью Душ к тебе. - Это не отменяет твоего проигрыша, - пропевает Богиня. - Жду до следующего утра по Земному времени, дорогуша, - она помигивает Богу. - Умей проигрывать с достоинством. - И оно есть у меня, Жизнь. Я могу отплатить твоим долгом. - Нет уж, Смертушка, сейчас я хочу использовать твой долг.