в кругу семьи
1 марта 2022 г. в 22:33
возможно, лю цингэ слишком чувствителен к запахам. возможно, он просто слишком голоден с утра, чтобы не проснуться, едва заслышав сладкий аромат выпечки откуда-то со стороны кухни. но факт остается фактом. приятный запах его разбудил и он считает своей обязанностью встать и узнать, что же происходит на их с цинцю кухне.
солнечные лучи бьют по глазам, заставляя зажмуриться на пару мгновений, а после нехотя разлепить их, встречаясь с мягко пригревающим врагом лицом к лицу, потянуться, будто только что проснувшийся кот. а затем, думается ему, можно и подняться с теплой кровати. застилать ее сейчас от слова совсем не хочется, манящий аромат кажется единственной заботой.
лю цингэ плетется на кухню, еще даже не до конца проснувшись, с растрепанными волосами, отпечатком подушки на лице и мятой домашней футболкой. по дороге почесывает живот, только почему он это делает каждый чертов раз после пробуждения, он так и не понял.
окна на кухне большие, легко пропускают солнечный свет, отчего, зайдя туда, цингэ приходится зажмуриться еще сильнее, чем сразу после пробуждения и повторить все действия, сделанные немногим ранее в спальне.
взору его предстают муж, крутящийся около плиты в фартуке с котятами, некогда подаренным самим цингэ, а также младший брат мужа и младшая сестра цингэ, сверкающими щенячьими глазками наблюдающие за процессом готовки. они плотно столпились вокруг сковородки, не оставив мужчине даже шанса мельком взглянуть на ее содержимое, которое явно его не расстроит.
шэнь бинхэ, младший брат шэнь цинцю, коротко вскрикивает, когда шипящее на сковородке масло стреляет ему прямо в руку, обжигая, отчего сразу двое, шэнь цинцю и лю минъянь, отвлекаются от всех дел в волнении за благополучие пальца маленького оборванца. шэнь цинцю дует на обожженное место, лю минъянь включает холодную, даже, можно сказать, ледяную воду, чтобы охладить ожог. бинхэ маленький недотепа и все об этом прекрасно осведомлены. но именно в этот момент присутствие лю цингэ в проходе кухни оказывается замеченным. шэнь цинцю неловко смеется. так он делает примерно каждый раз, когда его сюрпризы срывается осведомлением о них цингэ.
— а-ди, ты уже проснулся?
цинцю закрывает спиной сковородку, чтобы цингэ вдруг не увидел, чем же они там занимаются с утра пораньше. получается, мягко говоря, не очень. шэнь цинцю никогда не был тем, у кого хорошо получалось врать или недоговаривать, скрывая правду, ведь мимика его лица и язык тела всегда выдавали бедного мужчину.
— ага. что здесь происходит?
цингэ скрещивает руки на груди, разглядывая троицу. цинцю нервно хихикает, обливаясь потом, а минъянь держит руку бинхэ под холодной водой, тихо успокаивая его, чтобы тот ненароком не разревелся, хотя у него глаза уже на мокром месте. ему по крайней мере семнадцать, но на него посмотришь — и даже десяти не дашь. хотя бы по поведению.
— знаешь, мы тут… готовим завтрак!
цинцю продолжает время от времени нервно хихикать, притворяясь до победного и даже зная, что цингэ уже в курсе, что от него что-то скрывают.
— да? и что готовите?
лю минъянь вздыхает, смотря в сторону шэнь цинцю.
— дагэ, просто скажи ему.
настала очередь шэнь цинцю вздыхать.
— сегодня началась масленичная неделя и мы решили приготовить блинчиков, потому что ты их любишь…
он опускает голову, будто провинившийся котенок, хотя фактически он ничего не испортил. ну, разве что палец своего младшего брата, который на это заявление неловко хихикнул, стоя у раковины и полушепотом произнося «сюрприз».
— почему вы скрывали это?
— мы хотели сделать тебе сюрприз, — отозвалась минъянь, опираясь спиной на холодильник и полностью повторяя позу старшего брата. вот уж действительно, яблоко от яблони.
— сюрприз сюрпризом, но, солнышко, не спали блинчик, — мягко напоминает цингэ, заставляя мужа пропищать «точно!» и сию же секунду развернуться к сковороде, переворачивая блин.
— еще немного и я бы опоздал! спасибо, а-ди.
улыбка цинцю напоминает яркое, согревающее сердце лето, приятный шелест листьев и пение птиц. заставляет влюбляться вновь и вновь, с каждым разом все сильнее, крепче, надежнее. фраза «надежный, как швейцарские часы» звучит невероятно смешно, но ситуации подойдет лучше, чем когда-либо еще.
цингэ получает два коротеньких поцелуя в нос и уголок губ от цинцю, слышит его же сладкий шепот на ухо:
— остальное получишь, когда дети уйдут.
минъянь закатывает глаза, закрывая своей ладонью глаза непорочной души бинхэ, которому, кажется, еще слишком рано смотреть, как взрослые целуются.
— а-ди, иди чистить зубки, а мы тут пока закончим, хорошо?
кажется, еще немного и цингэ взорвется от смущения, ведь услышать подобное от шэнь цинцю сродни волшебному сну или выдуманной сказке. но зубы чистить он все-таки уходит.
из ванной слышит возню на кухне, улыбается невольно и берет в руки зубную щетку. цингэ рассматривает свое заспанное лицо в отражении настенного зеркала с щеткой во рту, ставит мысленное напоминание привести себя в порядок. хотя бы причесаться и умыться. ничего сложного, займет не более пяти минут.
лю цингэ сплевывает, полощет рот, после принимаясь умывать лицо холодной водой. так оттек после сна должен спасть немного. ну, он так думает.
расческа лежит на своем месте, волосы собираются в аккуратный хвостик на затылке и вуаля, уже красавчик хоть куда.
цингэ возвращается на кухню, где бинхэ с минъянь накрывают на стол, расставляя посуду и столовые приборы. им помощь цингэ не понадобится точно, посему он решает, что подойти к мужу со спины, обнять того за талию, положить подбородок на его плечо и подарить мягкий поцелуй в шею это очень хорошая идея. так и оказывается. цинцю хихикает, говорит, что ему щекотно и просит подождать минутку, ведь все совсем скоро будет готово и они сядут завтракать.
рядом с ним его любимый муж, любимые брат и сестра, готовые вставать для него пораньше и готовить сюрпризы просто так, показывать свою любовь действиями, а не пустой болтовней.
масленичная неделя начинается как нельзя лучше. в кругу семьи.