билеты домой

      на часах не было даже четырех утра, но слава вновь просыпается от взрывов за окном, шума разбитых окон соседних домов и сигнализаций машин, брошенных на парковке возле многоэтажки. ее жители в панике побросали свои квартиры и первым рейсом улетели подальше от этой страны, но слава вот уже третий день не решался также поспешно все здесь кинуть, где-то в глубине души надеясь, что совсем скоро все наладится, и он будет также беззаботно писать бессмысленные песни, давать концерты для тысяч фанаток и кататься летними вечерами на скейте по любимому немноголюдному парку, где всюду цвела сирень, всегда ощущался ее чудесный аромат, а теплый ветерок раздувал светлые волосы во все стороны.       но надежды рушились, и, каждый день наблюдая картину разрушенного города, зданий, превращенных в руины и сравненных с землей, невозможно было продолжать жить в своих мечтах о счастливом будущем в харькове. пылившийся на дальней полке шкафа телефон, наверное, разрывался бы от уведомлений все это время, но, после десятков мозолящих глаза новостей о войне, слава еще в первый день отключил его и закинул куда подальше. сейчас же, потратив около получаса на его поиски, и, наконец, включив, парень сразу заметил едва различимые в огромной массе спама сообщения от глеба. морти и не подумал о нем, не догадался написать, что все в порядке или что-то в этом роде, хотя бы просто зайти в сеть пораньше, чтобы не заставлять волноваться. он представлял, что голубин сейчас чувствует, ведь и сам однажды такое испытывал: когда сутками ждешь ответа, даже не зная, жив ли сейчас собеседник?       глеб же, в свою очередь, которую ночь проводил без сна, находясь в компании десятка полупустых бутылок, раскиданных по квартире, и последней из пачки сигареты, что заставила наконец подняться и выйти на балкон. все остальные он, конечно, скурил в квартире, как и несколько неловко скрученных косяков, лишь бы немного расслабиться, лишь бы не думать о плохом. голубин всегда любил укуриваться в усмерть и загоняться, задумываясь потом, лежа на ледяном полу, о всех делах насущных, но теперь был серьезный повод: сначала новости о войне, потом игнор от славы в течении нескольких часов, а теперь и вовсе его исчезновение. все это наталкивало на самые неприятные мысли, что только мог выдать пессимистично настроенный рассудок, поэтому, будучи не в самом трезвом сознании, глеб обжигал свои пальцы пеплом истлевшей сигареты, даже не осознавая, где он находится, не испытывая ничего: ни холода, ни усталости, ни боли, просто потерявшись где-то внутри себя.       вернувшись в комнату, он лишь обессиленно упал на кровать, вновь проверяя инстаграм, в этот раз замечая долгожданный статус "в сети" на странице михайлова и новое сообщение. короткое "прости" мигом приводит в чувства, заставляя очнуться от забытья косяков и спиртного и перечитать его несколько раз, не веря своим глазам. мигом набирая младшего, глеб почти не дышит, вслушиваясь в гудки, и: - глеб? - по ту сторону, наконец, слышится хриплый заплаканный голос. - слава? слава.. - еле различимо шепчет голубин, даже не веря во все происходящее, - скажи мне, что ты съебался с харькова? - почти умоляя произносит блондин, но в ответ слышит лишь тишину. - нет, но.. - произносит михайлов, слегка растягивая гласные. старший перебивает, не дослушав. - я сейчас первым самолетом прилечу, - бросив трубку, голубин открывает вкладку с ближайшими рейсами, бронируя билет на шесть утра.       кидает вещи в рюкзак, заказывает такси, накидывает куртку и спускается на улицу, где уже чувствуется сияние по-весеннему теплых лучей солнца. пара минут и машина подъезжает, голубин запрыгивает в салон, называя адрес аэропорта и удивительно быстро для петербургских пробок оказывается на месте. зайдя внутрь, привычно сверяет информацию о рейсах, остается всего полчаса, но сейчас каждая минута тянется вечность. скоротав время за прослушиванием старых треков морти, даже не сразу замечает посадку на свой самолет, и лишь с повторного объявления спешно хватает рюкзак и направляется к длинному, излишне освещенному коридору, а затем попадает на борт.       с каждой секундой по прилету сердцебиение лишь усиливается, и, доехав до нужного дома на такси, глеб замечает возле подъезда самого славу, дрожащего толи от мороза, толи от слез, что стекали по щекам. голубин выбегает из машины и крепко обнимает младшего, а тот рыдает, прижимаясь к груди глеба. - собирайся, слав, я билеты взял, через пару часов рейс. домой полетим.