«Давай останемся друзьями» Ха, тебе легко говорить! Как можно дружить с тем, Кто из головы, блядь, не вылезает?
***
Серёжа весь из себя такой идеальный. С виду мальчик-золотце, блядь. Ему не место в их гадюшнике. Вадя сплёвывает на задрипанный пол туалета и смотрит — не может перестать — как Серый, прикрыв глаза от удовольствия, затягивается сигаретой. Королёву хочется в эту же секунду подпортить хотя бы его смазливое личико. Ёбаный Аполлон, откуда только свалился. Когда Серёжа выдыхает серую дымку после очередной затяжки, Вадя откровенно пялится. И понимает — пиздец. После такого шоу Исаев готов разложить его в этом же школьном туалете. Королёв вновь затягивается, словно дразнится. В отсвечивающих бликах солнца Вадя замечает его дрожащие ресницы. Таким Серёжей нужно просто наслаждаться. Будилова с её проституточными выкидонами на фоне Королёва выглядит задрипанной мышью. Исаев готов сломать шею любому, кто ещё видел Серёжу таким. С этим нужно что-то делать. Срочно. Вадим бесцеремонно выхватывает из Серёжиных тонких пальцев сигарету и тушит об подоконник, краем глаза подлавливая то, как удивлённо на эту выходку реагирует одноклассник. Уборщицы, конечно, снова будут ворчать на нерадивых детишек, но сейчас ему нет до этого дела. В глазах Королёва — возмущение, и это именно то самое, что Исаев хотел увидеть изначально. Серёже никто никогда не перечит. Вадик рискует, потому что знает, Серёжа от извечного поклонения устаёт. — Какого хера?! — Королёв агрессивно стреляет словами, потянувшись за лежащей на подоконнике последней пачкой сигарет, мало ли что ещё взбредёт Исаеву в голову. И опешивает, когда Вадя легонько бьёт его по рукам, словно маленького. Для полноты картины и правда не хватает разве что возмущённой тирады и ремня в чужих руках. — Тебе не идёт, — отвечает Вадим, не обращая внимания, что вопрос был скорее риторический. Сам знает, что нагло врёт, потому что Серому идёт всё. И это, блядь, проблема. У Серёжи наверняка есть какие-то изъяны, но Вадя их не замечает. Королёв обиженно поджимает губы, бросая на пачку сигарет в Вадиных руках тоскливые взгляды, и бездумно чиркает зажигалкой. Нервничает. Он предпринимает ещё одну бесполезную попытку отнять своё. Делает выпад вперёд, едва не свалившись с подоконника, и не успевает всего лишь на несколько секунд. Вадик ухмыляется и вскидывает бровь, словно говорит «и это всё?». Серёжа возмущённо складывает руки на груди, ожидая, что Вадим сам поймёт какую херню творит. И желательно потом за неё извинится. Серёжа просто слишком привык к слепому подчинению, но Вадим не из тех, кто будет бегать за ним хвостиком. И это его немного пугает. Непривычно. С подоконника Королёв так принципиально и не слезает, а напротив устраивается там поудобнее, прислоняя голову к оконному стеклу. Это немного отрезвляет. До того момента, пока Вадя сам нагло не закуривает при нём. Из отнятой, чёрт побери, пачки! Издевательство какое-то. Если эта какая-то экспресс-попытка избавить его от пагубной привычки, то она совершенно точно не действует. Вадим подходит ближе, нагло вторгаясь в Серёжино личное пространство, и выдыхает сигаретный дым прямо ему в лицо. — Да ты издеваешься, что ли! — Королёв раздраженно шипит, размахивая руками в попытке разогнать завесу дыма. — Отдай! Исаев, сука ты такая! Серёжа почти выхватывает разнесчастную пачку, но Вадя вовремя перехватывает его руку за запястье. Сжимает больно и подаётся вперёд, практически вдавливая растерянного Серого в оконную раму: — Я сказал «нет». Что непонятного? Королёва этот приказной тон дезориентирует. Никто никогда бы не посмел с ним так обращаться. Да только Вадя на голову поехавший, напоминает Серый самому себе, от него можно всего ожидать. Забытая пачка падает на пол. Серёжу от чужой наглости нехило так ведёт. Вадя фокусирует взгляд на чужих глазах и небрежно дёргает одноклассника на себя за колени. Будь здесь кто-нибудь ещё, сразу бы последовали пошлые шуточки. Вадя чувствует, как Серёжу трясет, совсем нетрудно понять, почему он начинает кусать губы. Под чужим изучающим взглядом Королёв чувствует себя букашкой под микроскопом. — Красивый, — завороженно рассматривая Королёва с ног до головы, говорит Вадя, но тут же собирает всю свою волю в кулак и придаёт (или, по крайней мере, пытается) голосу особую жестокость. — Скажешь кому-то, вырву язык. Понял? Серёжа заторможенно кивает и, не контролируя себя, кладёт руки Исаеву на плечи. Вадя бесцеремонно хватает его за подбородок, а затем целует. Грязно, мокро и развязно. Королёв, сам того не ожидая от себя, отвечает ему, пытаясь вернуть себе лидерство, а потом представляет, как вся эта сцена выглядит со стороны, и его бросает в жар. Серёжа едва сдерживает в себе рвущиеся наружу стоны. Вадя ухмыляется сквозь поцелуй и прикусывает его за губу, утверждая в этой негласной борьбе свою победу. Серёжа итак везде, всегда и всеми командует, давно пора его (не)много осадить. — Блядь, — хрипло выдаёт Серый, когда Вадик, наконец, позволяет ему вдохнуть, — что бы это ни было, я совсем не против повторить со всеми оттуда вытекающими. — Курить бросишь, тогда и посмотрим, — ухмыляется Вадик, откровенно издеваясь, и вытирает капельки крови с чужих губ. — Чем тебе не мотивация, а, Королёв?С урока звенит звонок, заглушая льющийся поток матов.