Прорастая сквозь тернии

Два медово-жёлтых глаза смотрят на него — а он на них. Меж ними проклёвывается крошечный бутон; изумрудная трава простирается ковром вокруг Великого Ясеня, являя собой зелёный островок покоя среди колючих снегов леса Эшенвуд. Под ногами пробегает призрачная мышь и тут же скрывается в кустах; вдали ухает сова; ветер шуршит молодой листвой деревьев и проскальзывает по обнажённой шее — его холод слишком слаб для того, в чьих жилах течёт демонская кровь — но все же вызывает неприятную дрожь, заставляя поплотнее закутаться в меховой плащ. Эшенвуд — жив, пусть и ослаблен; его тихое дыхание пронизывает насквозь, создавая ощутимое кожей чувство безмятежности и покоя. Рик надеется, что Топи сейчас тоже дышат, свободные от теневых оков — хоть он сам и оказался на другом краю света; надеется, что всё было не зря, даже если ему не суждено увидеть это воочию. Как, возможно, и её. — Что-то не так? Ты в порядке? Голос Сафии вытягивает Рика из мыслей. Волшебница встревоженно и вопросительно смотрит на него; на мгновение что-то тягуче-родное проскальзывает в миндалевидной форме чёрных глаз и контуре острых скул. Из глубин всплывают образы: тишины нетронутых Топей, заплетенных в косу каштановых волос, горящих в свете солнца медью, эльфийской грациозности; знакомая сердцу греза обретает форму — чтобы снова разбиться, как волна, встретившая на пути скалу. — Цветы, — показывает он подбородком, отведя взгляд. — Необычно, что распустились. — А-а… «Тараксакум», если не ошибаюсь. И вправду, рановато… Согласно энциклопедии, они пробиваются к свету не раньше чеса, а в Рашемене до наступления миртула их не встретить и вовсе. Повисшее между ними молчание прерывается лишь подвыванием ветра и скрипом ветвей. — У меня осталась… семья на Побережье Мечей, — произносит Рик, наконец, когда замечает, что Сафия собирается оставить его одного. «Семья». Какое странное и неродное слово — и пришедшее на ум первее остальных. — Я понимаю, — с грустью шепчет она и кладёт руку ему на плечо. — Даю тебе слово, что сделаю все возможное, чтобы ты вернулся домой. — Спасибо. Небо начинает покрываться ранними звёздами — хоть и другое, но всё то же небо, что и за много лиг отсюда, в противоположном краю Фаэруна; Айрайн сияет всё ярче, и возможно, прямо сейчас Элани тоже смотрит на неё где-то посреди покрывающихся зеленью болот. Рик улыбается мысли о ней — умиротворённой и безмятежной — пусть от этого сердце продолжает разъедать тоска. Он улыбается — ведь вместе с природой где-то далеко дышит та, вернуться к которой он желает больше всего остального.