***
— Ну и пиздец, — выдохнул Гокудера, закидывая ноги на свободное переднее сиденье. — Каблуки — игрушка Дьявола. Ходить же невозможно! Напряжение наконец отпустило, и обоих пробило на смех. Кровь всё ещё бурлила, голову кружило сумасшедшее веселье. А через несколько часов найдут тело синьора Марино, бесславно погибшего в самом непотребном состоянии. Кстати, именно он организовал торговлю наркотиками и ещё имел специфическое хобби: накачивал девушек дрянью и снимал на видео. Тсуна, когда узнал, что такое творится прямо у него под носом, был в бешенстве. Карьера Марино была закончена за пару секунд. — Ты правда макнул его башкой в унитаз? — Гокудера всегда так скептически корчился, когда слышал, по его мнению, невероятную хуйню. — Подумал, что просто потыкать в него мечом было бы скучно, — ответил Ямамото. — Да и ему подходит, не так ли? — Просто охуенно, — фыркнул Хаято. — С твоей самодеятельностью нас накроют. Ты хоть всё проверил? Точно? — Дорогая, не нервничай, — усмехнулся Такеши, поглаживая Хранителя Урагана по щиколотке, за что чуть не получил каблуком в висок. — Нет, ну правда, что да кипиш? — Да там везде камеры понатыканы, директор — грёбаный параноик! Ещё и ты выглядишь, как типичный бандит из американского фильма… Ямамото чуть не проебал поворот, поэтому решил убрать руки от Гокудеры подальше. И всё-таки внимательнее следить за дорогой, а не коситься через зеркало заднего вида на недовольное лицо, которое в свете мелькающих фонарей казалось ещё бледнее. Платье задралось, открывая ноги полностью, пальцы стучали по коленке, затянутой в чёрный капрон: курить хочет. Такеши немного приоткрыл окно и вдавил педаль газа сильнее: выехали на трассу, можно и ускориться. — Ну, внешность у меня не слишком примечательная, — ответил Такеши. — Да и, кажется, у европейцев бывают проблемы с различением азиатов. А ты вообще сильно отличаешься от себя обычного. — Ну конечно, блять, на мне уебанский парик и тонна косметики! — взвился Гокудера, экспрессивно взмахивая руками. В моменты ссоры в нём ярче всего проявлялись итальянские корни, это Хранитель Дождя давно отметил. — Вообще-то парик вполне хороший, а стрелки тебе очень даже идут. Тут Луссурии доверять можно: он хуйни не сделает. — Ой, да завались. Хаято откопал в сумочке сигареты, щёлкнул зажигалкой и закурил, расслабленно откидывая голову. Целый вечер ему нужно было именно это.***
В отель заселились где-то к одиннадцати. Полусонная женщина на ресепшене скептически посмотрела на странную парочку, но природное обаяние Ямамото снова всё разрулило. Гокудера в это время скучающе разглядывал здешний интерьер, разве что глаза не закатывал на вежливый (безусловно, наигранный) смех Такеши в ответ на двусмысленные пожелания «хорошего вечера». Ага, заебись просто. — Блядский боже… — выдохнул Хаято, стягивая парик сразу же, как захлопнулась дверь номера. — Не богохульничай. — День был тяжёлым, мне можно, — теперь и пиджак полетел на пол. Светлые волосы красиво рассыпались по плечам. Гокудера, раскинув руки, упал на кровать и потянулся. На лице выражалось исключительное удовлетворение, даже лёгкая блаженность, и Ямамото видел его таким только в трёх случаях: когда оповещение о зарплате приходило прямо с утра, когда получалось кому-нибудь набить морду и после секса. Хаято в образе на сегодня он увидел заранее. Но то ли атмосфера была не та, то ли из-за внутреннего напряжения совершенно не заметил, насколько же это охуенно. Честное слово, тогда в машине он снова почувствовал себя пубертатным школьником, но длинные ноги в чёрном капроне смотрелись слишком хорошо. — Яркость убавь, ослепнуть можно, — попросил Хранитель Урагана, приподнимаясь на локтях. Теперь, когда Ямамото убрал основной свет, вообще всё плохо стало. В контрасте густых теней казалось, что зелёные глаза будто блестели изнутри, а умелый росчерк стрелок добавлял ещё больше сходств с кошачьим разрезом. Такеши любовался им целиком: платье не выглядело нелепостью, ощущение, будто оно всегда было предназначено именно Гокудере. С годами он вытянулся, силы в теле стало больше, но всё так же остро торчали кости, гору мышц нарастить не получилось: не хватило времени. Да и не так уж и нужно было. И всё-таки Ямамото не мог сказать, что видит перед собой девушку. Но от Хаято сейчас исходила особенная обманчиво мягкая энергия, воздух вокруг будто искрился, казалось, вот-вот стены поплавятся. Пронизывающий взгляд, приподнятые в едва заметной усмешке уголки ярких губ, открытость позы. Хранителя Дождя будто оценивали и манили к себе одновременно. Гокудера весь вечер играл с ним. Такеши не хотелось показывать, что он раскусил планы Хранителя Урагана, но от затылка разбегались приятные мурашки. Все козыри сброшены, капкан захлопнулся. Поздно, он проиграл Хаято, с самого начала. И сделал бы это снова и снова. — Ты достойный спектакль устроил, — заговорил Ямамото, толком не осознавая, какому именно представлению делал комплимент: тому, на парковке или сейчас. — Так уж и быть, ты тоже молодец, — усмехнулся Гокудера, склоняя голову на бок. Шаги неспешные, в голове Такеши фантомно звучала музыка, медленный темп которой вызывал желание растянуть момент. Под ногой попался скинутый пиджак. Хранитель Дождя присел, чтобы поднять его, но на самом деле перед истинной красотой возникает желание преклонить колени. Причина убийственной привлекательности Гокудеры — его непоколебимость. Ямамото не мог назвать из своего близкого круга ни одного мужчину (кроме Луссурии, разве что, сегодня вспоминали), который бы не слился от предложения надеть платье. Может, боялись, что член отсохнет, или так сильно тряслись над хрупким самолюбием. У Хаято же из жалоб были только неудобные туфли и парик, в качестве которого сомневался. Но ни разу даже намёка не дал, что мог чувствовать себя как-то странно, нелепо, неполноценно. Он прекрасно знал, что выглядит заебись. И Такеши серьёзно считал, что в мире нет ничего горячее этой внутренней силы. — Чего-нибудь хочешь? — спросил Ямамото, скользя пальцами по голени Хранителя Урагана. Касания едва уловимые, только чтобы почувствовать тепло кожи сквозь гладкий полупрозрачный материал. — Да, — ответил Гокудера с особенной интонацией. Ткань тихо зашуршала, Такеши ощутил на бедре тяжёлый каблук. В прикрытых зелёных глазах, во вздёрнутом подбородке — вызов, провокационный вопрос: и что ты дальше сделаешь? — Тебя, — закончил Хаято, объявляя себя безоговорочным победителем.