Ты стонал во сне

В темноте все ощущается совсем иначе, и Ваня совершенно не планирует включать свет, когда они вваливаются в комнату под шуршание одежды и громкие вздохи — так и не становится понятно, кто из них дышит громче. Сережа лезет под худи горячими ладонями, натыкается на футболку, раздраженно кусая Ванины губы, — он точно не ожидал столкнуться с еще одним слоем хлопковой ткани — и толкает на не заправленную с самого утра кровать. Ваня на локтях поднимается и взгляд фокусирует, чтобы увидеть Сережин расслабленный, как будто вялый после неотрывного просмотра экрана компьютера, взгляд. У самого глаза смотрят жадно, напряженно и точно желают разглядеть каждый сантиметр чужого тела; и Ваня бегло облизывает губы, притягивая Сережу к себе, потому что ему не терпится совсем. И Сережа, конечно, не сопротивляется, он просто любит поиграть с Ваней, понаблюдать за тем, как тот уже на нервяке ерзает и хмурится в ожидании хоть каких-то действий. Ваня всегда сдается первым. Сдается с легкостью, сдвигаясь ближе к изголовью кровати, на подушку мягкую падает и за собой Сережу ведет, хватаясь за плечи подрагивающими от возбуждения пальцами. Сказанное осипшим голосом «Хватит издеваться надо мной» лишь смешит. — Ты возбуждаешься только сильнее. Не забывай, что я знаю все о тебе, Вань, — Сережин тон такой, какому хочется подчиниться, от какого хочется предательски сжаться в его руках, лишь бы он был доволен. Но Ваня никогда не потакает, хоть порой и желает покорно выполнить все приказы. Он не отвечает ничего, едва слышно вздыхает, ощущая касание пухлых губ в районе линии челюсти, и царапает под натянутой темной тканью футболки чужую спину. Сережа знает не только Ваню, но и все эрогенные зоны, при прикосновении к которым Ваня готов сознание потерять, и без стыда пользуется этим. — Блять, Сереж… — Ваня, кажется, дышать забывает, когда в дело идут зубы, кусающие влажноватую от пота кожу. Это кажется чем-то нереальным, и хочется ущипнуть себя, чтобы удостовериться, но Ванины пальцы отдают предпочтение прямым темным волосам, которые так хорошо обвивают его фаланги. Сережа чувствует, насколько Ваня нетерпелив, но продолжает прикусывать шею, гладить напряженный живот и очерчивать рельеф торса; Ване этого даже достаточно, чтобы позволить себе протяжно простонать и сжать в кулаке отросшие пряди (как же ему нравятся волосы Сережи). Ваня в целом чувствителен, но очень только с этими губами, длинными пальцами, строгим тоном и охуенным членом, который каждый раз ощущается так, как в первый. Момент, когда худи вместе с футболкой оказываются сняты, Ваня пропускает и успевает встрепенуться, лишь когда кончики Сережиных волос щекочут грудь, а губы прижимаются к кубикам пресса. Ваня автоматически выгибается навстречу, вновь зарываясь в пряди одной ладонью, и приоткрывает глаза, чтобы проследить за тем, как Сережа это делает. И он, словно чувствуя взгляд, поднимает голову, из-под полуопущенных ресниц поглядывая на лицо Вани — карие глаза сверкают в свете луны и пускают волны желанного удовольствия по животу. Щеки точно горят огнем, как и все тело, но это слишком хорошо для того, чтобы перестать думать обо всем. У Сережи крепкие руки, и Ваня полностью отдается им, потому что уверен в том, что они умелые и будут трогать именно там, где нужно. А Ване нужно много — Сережа, конечно, это даст. А еще стоит отметить, что его напряженные бицепсы такие приятно-твердые, что их всегда хочется обхватить пальцами — Ваня по-прежнему готов стонать громко и без стеснения, касаясь кончиками пальцев любимых рук. Когда костлявые пальцы растягивают его, а язык мажет по сонной артерии (след потом холодит кожу), Ваня расслабляется, полностью откидываясь на подушку, насквозь пропахшую дорогим шоколадным шампунем — это ему тоже нравится. Ваня шепчет о том, что было бы неплохо, если бы его вдалбливали в кровать до скрипа и стука о стену, и слышит довольный смешок. Сережа не бывает против и исполняет прихоти милого мальчика с превеликим удовольствием. И тогда Ванины заглушенные стоны звучат в подушку, в которую хочется впиться ногтями так же, как и в Сережины плечи, но его руки просто-напросто не могут сделать хоть что-то из этого: Сережа сводит запястья за спиной, сжимает в кольце крупной ладони и наклоняется к Ваниному уху. Его хриплый жаркий шепот в перерыве между чувственными поцелуями кружит голову не меньше, чем первый уверенный толчок, распаляет до невозможного и заставляет жалобно мычать. Ваня загнанно дышит, и в голове проскальзывает мысль о том, что кровать действительно скрипит — как же охуенно это понимать. Сережа свободной ладонью обхватывает шею, и Ваня послушно поднимает голову, когда его поворачивают за подбородок. И целует Сережа тоже изумительно, прикусывая нижнюю губу, и кончиком языка находит Ванин, вынуждая его двигаться в ответ. Но искренне жаль, что это не очень удобно, потому что толчки становятся резкими и глубокими — приходится разорвать поцелуй и закинуть голову. Ваня открывает рот в немом блаженном стоне, потому что член входит особенно приятно и хорошо, и снова утыкается в подушку. И когда остается совсем чуть-чуть до желанного пика удовольствия, Сережа снова шепчет что-то, горячим дыханием опаляя кожу, и отпускает Ванины запястья. Тот вытягивает руки вперед, хватаясь за изголовье кровати сразу двумя, и ощущает, как сверху ложится Сережина грубая ладонь. Ваня слышит только низкий голос, теряется в пространстве и собственных мыслях и крупно вздрагивает, мыча в подушку, а потом все погружается в темноту. И Ваня просыпается, резко садится и открывает глаза, испуганно шаря ими по комнате: Сережа, вытащив один наушник, недоуменно глядит в ответ. У Вани дыхание к черту сбилось, сердце стучит, а адреналин в крови, похоже, достигает вершины. Карие глаза утыкаются в его, а на губах появляется странная усмешка, от которой у Вани табун мурашек пробегает по коже. — Ванек, ты стонал во сне. Ваня утыкается в подушку, обреченно сжимая ее в кулаках. Что сказать Сереже? Что во сне, блять, его на член крепкий натягивали, как последнюю шлюху, что кусали острыми зубами молочную кожу на шее и сжимали бедра длинными костлявыми пальцами до ярких синяков? — Снилось, как тебя по ебалу хлопнул. Нужно немного времени, чтобы прийти в себя и успокоить собственное сердцебиение. Ваня старается дышать тише, пока Сережа, уткнувшись в телефон, начинает вникать в фильм. — Слышь, — Ваня касается чужого плеча и серьезным тоном продолжает: — Ты кроватью ночью скрипел? — Она вообще не скрипит, Ванек. — Ну это хорошо. — Что-то не так, что ли? — и Сережа выглядит действительно заинтересованным, только его проницательный взгляд как-то странно зацикливается на Ваниных искусанных губах. — Блять, иди на хуй, Серег. Сережа усмехается, в отместку называя идиотом, но решает не говорить о том, что слышал свое имя из Ваниных уст этой ночью.