Приключения брата Церетеллио

— Вот это — брат Боччони, непревзойдённый живописец и прекрасный скульптор своего времени, — Корделий вздохнул. — К сожалению, он рано скончался... — Погоди-погоди, — нахмурился Церетеллио. — Отчего он умер, если, как ты говоришь, эти ваши роты, я извиняюсь, Рапсодии практически не воевали? Корделий вздохнул снова. — Это была трагическая случайность. Его насмерть придавило упавшей статуей. Церетеллио понимающе кивнул. Он невольно проникся уважением к коллеге — нелегко было изваять статую таких размеров, чтобы она при падении убила космодесантника. Ещё сложнее было, обладая сверхчеловеческими рефлексами Астартес, не заметить, что эта статуя на тебя падает. А, заметив, не успеть увернуться. Он предпочёл считать для себя, что великий скульптор пожертвовал жизнью ради спасения чего-то ещё более ценного. Например, вытолкнул из-под падающей статуи котёнка. — А это — брат Стефан Эрьзя, тоже великий скульптор, — продолжал Корделий, не подозревавший о его метаниях. — Увы, он тоже... — Рано умер? — Нет, он дожил до почтенных ста восьмидесяти девяти лет, — Корделий сделал вид, что не заметил, как Церетеллио при этих словах вытаращил глаза. — Но, представь себе, тоже погиб в результате трагической случайности. — Дай угадаю: его придавило статуей? Корделий кивнул. Церетеллио откашлялся. — Ладно, а это кто? — О! — Корделий явно оживился. — Это брат Меклингер. Эрнест Меклингер, прекрасный художник... Жаль, мы не успели как следует познакомиться. Я был неофитом, когда он погиб. — Надеюсь, он пал в бою, как полагается доблестному сыну Сангвиния? — спросил Церетеллио уже без особой надежды. Корделий покачал головой. — Увы. Его гибель тоже была трагической случайностью... — Погоди, но ты же говоришь, он был художником? — Да. И его убило мольбертом. Церетеллио нервно сглотнул. Кто-то аккуратно тронул его за плечо. — Слушай, брат, — осторожно произнёс Аттик, — я, конечно, ничего в виду не имею, но вот тот ху... Обелиск, в смысле, он хорошо закреплён? — Он вообще не закреплён, — огрызнулся Церетеллио. — У него основание четыре тонны весит, скажи на милость, как он опрокинуться должен? — Ну... — с сомнением произнёс библиарий, косясь на Корделия. Тот примирительно поднял руку. — Не стоит беспокоиться. После... реформ, проведённых в нашем ордене, не было зафиксировано ни одного случая гибели братьев в мастерской. — Может, это потому что они туда не ходили? — предположил Аттик, но встретил тяжёлый взгляд Церетеллио и отступился: — Ладно, я понял. Не опрокинется.