Однажды шторм закончится, и ты не вспомнишь, как его пережил. Ты даже не будешь уверен в том, закончился ли он на самом деле. Но одна вещь бесспорна: когда ты выйдешь из шторма, ты никогда снова не станешь тем человеком, который вошёл в него. Потому что в этом и был весь его смысл.
Яркое небесное марево ближе к окончанию светового дня окрасилось слепящими лучами закатного солнца. Значок топлива на панели приблизился к красной отметке, и ещё одного запасного бака в багажнике не оказалось. В открытое окно слабо порывался тёплый ветерок. Холода ещё не успели затронуть эту местность. Лебедева с загруженным вздохом выруливает автомобиль на усыпанную песком и мелкими камушками обочину, заглушая транспорт и поворачивая голову на заднее сиденье. Там, забавно свернувшись в клубок, тихо посапывала утомившаяся от долгой дороги и эмоциональной встряски Крис. В голове глухо шелестели многогранные голоса собственных мыслей. После суток в окровавленной, полуразвалившейся от погони полицейской машине она уже не обращала на них внимания. И пусть любовницы сменяли друг друга, тело всё равно требовало отдыха. И голова тоже. Мягко улыбнувшись и повыше натянув на чужое вздымающееся от размеренного дыхания плечо найденный в авто форменный бушлат, наëмница тихо покинула салон автомобиля, в полную грудь вдыхая пахнущий бензином и автотрассой воздух. Она вытягивается, разминая кости, и, осмотревшись по сторонам, подходит к багажнику, расстегивая удачно прихваченную в качестве вещдока молодым полицейским сумку. Точно зная, на каких местах лежат вещи в её поклаже, она достала поддельный паспорт, сделанный ещё в Бруклине для секретности. Руби Уолкер. Больше использовать это имя она не могла. С этого момента её не существует. Ни её, ни Марии Лебедевой, ни Кристины Желточенко-Штрэфонд. Теперь только новые имена и новая жизнь. Машина вдруг слегка задергалась от копошения внутри. Спустя мгновение послышался тихий щелчок открывшейся задней двери. Сонная и уставшая Крис высунула голову из салона, непонимающе оглядываясь на возлюбленную. – У нас закончился бензин. Мы не доберемся до заправки. – Перебирая личные вещи в попытках найти драгоценности, которые были предназначены для продажи и обеспечения их жильём, тускло проворчала Лебедева. – Оставим здесь, поймаем попутку до Спрингфилда. Там решим вопрос с документами, перекочуем. – Уже выбираясь на улицу уверила блондинка. Девушка сладко потянулась, косясь на любовницу, перекладывающую разбросавшиеся по сумке украшения в пакет. – Обнулим мой счёт, пока Хейс не закрыл его. – Больше сама себе закончила кареглазая, потупленно уставившись на лежащее в вещах оружие. Голоса в голове утихли окончательно. – Я вижу, что тебя что-то волнует. – Аккуратно поинтересовалась Штрэфонд, обходя подругу и обнимая ту со спины. Удержаться от мягкого поцелуя в выглядывающее из кофты плечо не удалось. Она повела губами вверх, по аристократически тонкой шее наëмницы, вызывая дрожь в ногах, и, шумно выдохнув, дополнила свою мысль в самое ухо. – Расскажи мне. – Если Эванс не разберется, Хейс продолжит искать нас. – Покорно склонив голову в бок, брюнетка прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Головой она понимала, что на самом деле её не беспокоит ничто. И угрюмое настроение лишь пережиток прошлого, когда опасности и подвоха нужно было ждать каждое мгновение прожитой жизни. – Посмотри на меня. – Желточенко настойчиво надавила обеими руками на чужие бёдра, разворачивая вторую к себе и приподнимая родное лицо за подбородок. Карие глаза с благоговением заглянули в голубые. – Жизнь свела нас вместе. Да, мы обе потрёпаны ей же, но всё же. Мы долго притирались друг к другу и вместе пережили многое. Маркус, Хейс, расставание, похищения. Слишком много дерьма, чтобы сейчас жалеть о прошлом. Не оглядывайся туда, не нужно, там хреново. Теперь всё будет хорошо. Мы заслужили этот шанс. – Мы заслужили. – Вторила последним словам возлюбленной Мария, доверчиво глядя в глаза напротив и сжимая руки, обхватившие её лицо. – Я люблю тебя. И я не исчезну. Больше никогда не оставлю тебя. Мы пройдём через всё вместе. – На полтона ниже произнесла блондинка, оглаживая большими пальцами выпирающие скулы наëмницы. – Поцелуй меня. – Властно выдохнула брюнетка, подаваясь грудью к чужой, прижимаясь в попытке уловить учащённое сердцебиение. Такое же, как у неё самой. Кристина никогда не умела отказывать своей женщине. Лучезарно улыбнувшись, голубоглазая потянулась к пухлым губам, мягко накрывая их своими и сминая в трепетном поцелуе. Она с нажимом провела ладонями по горячей коже под одеждой партнёрши, останавливая их на широких бёдрах и вжимая пятой точкой в открытый багажник. Спину обдувал прохладный ветерок, озорливо трепая волосы обеих и перемешивая их между собой. Отчаянно хотелось снять напряжение последних суток прямо здесь, в окровавленной машине, но блондинка понимала, что наëмница на такое не согласится. – Я хочу пятнистого спаниеля, три ящика Шевалье Руж в подвале и кресло-качалку на веранде. – Не размыкая глаз и мечтательно улыбаясь, прошептала в самые губы партнёрши брюнетка. Желточенко мягко фыркнула, утыкаясь лбом в чужой рот и тихо вздыхая. – И твой фирменный омлет в постель по четвергам. – Хочу наблюдать тебя танцующую на кухне каждое утро. Голую и счастливую. – С чувством вжав в себя тело наëмницы и сладостно задрожав от мягкости поглаживаний её рук, блондинка добавила. – И назвать пятнистого спаниеля Бруно. Мария распахнула глаза, хитро прищурившись и заигрывающе глядя на возлюбленную перед собой. Нутро клокотало и радостно улюлюкало от мыслей о неминуемо счастливом будущем. На двоих. С этой женщиной. – Ты согласна назвать собаку Бруно? – Я согласна на любые твои авантюры, сладкая. – Кратко улыбнувшись, голубоглазая взяла подругу за лицо обеими ладонями, заставляя смотреть в глаза. – А ты согласна на мои? – Безусловно. – Уловив в родном взгляде уже знакомую хитрецу и игривый огонëк, Лебедева облизала пересохшие губы, с придыханием шепча. – С тобой в огонь и воду. – Ну, в огонь я тебя не потяну. – Весело хохотнула Штрэфонд, настойчиво оглаживая округлые ягодицы партнёрши и вдруг серьёзнея. – Нам нужно добраться до Спрингфилда и обналичить все счета. Сразу же купить жилье. Я попробую связаться с Джоном, он поможет сделать документы и подделать подноготную для заинтересованных лиц. Отдохнём от всего этого дерьма месяцок, а потом решим, как жить дальше. – Открыв рот, но так и не закончив свою речь, блондинка залюбовалась светящимися карими глазами напротив. – Но это всё позже. Потому что сейчас я дико хочу оказаться между твоих ног. Меня возбуждает твоё настроение. – Да? – В своей манере прошептала Мария, выгибая спину и слегка отстраняясь от любовницы, глядя из-под густых чёрных ресниц, словно зверь на будущую жертву. Вдали показалась, тяжело скрежетая шинами, грузовая иномарка. Можно было добраться до Спрингфилда на ней, но нарочно зажженный огонь между двумя тушить не хотелось. – Тебя заводят публичные ласки? – Понимая, что подруга не видит авто за своей спиной, вызывающе спросила девушка, проводя ногой по чужой щиколотке. Это казалось безумием. Буквально вчера они ввязались в огромные неприятности и находились на волоске от заключения и смерти, а сейчас так беззаботно обсуждают дальнейшие планы и отвлекаются на личные нужды. Но это безумие распаляло и устраивало обеих. Хотелось тонуть в этом сумасшествии, не думая о последствиях. – Публичные? – В недопонимании переспросила Крис, собираясь обернуться, но дальнейшие действия наëмницы не позволили отвести взгляда. Брюнетка резво вытянулась, одним умелым движением стягивая с себя узкую кофту, обнажая аккуратную грудь с обворожительно торчащими розовыми сосками. Карие глаза смотрели с вызовом. Позади послышался шелест мчащихся навстречу автомобильных шин. – Ты замëрзнешь. – Ты забыла, с кем встречаешься? – С лукавой улыбкой заговорила Мария, притягивая любовницу ближе за подолы кофты. В этот момент мимо, протяжно сигналя, проехала фура. Желточенко задумчиво провела автомобиль взглядом, ревностно укрывая наготу подруги собой. Только спустя мгновение до неё дошёл смысл сказанной Лебедевой фразы. – Встречаюсь.. – Тихо хмыкнула она, вдруг одарив собеседницу нежным взглядом голубых глаз. Наëмница удовлетворённо хмыкнула, усаживаясь прямо в раскрытый чемодан и провокационно разводя ноги в стороны. – Мы встречаемся. – Это вопрос или утверждение? – Это приятные реалии. – Низким тембром произнесла блондинка, проводя по выпирающим ключицам возлюбленной тыльной стороной ладони. В животе отрадно бурлила распирающая радость. Вот оно. То, чего так не хватало истерзанному и потерявшему вкус к жизни сознанию потрепанной жалким бытием наркоманки. Всё это было не зря. Все мучения и потери, все ужасы, что повидали поникшие голубые глаза и вся боль, познанная с момента, когда Штрэфонд встретила свою судьбоносную женщину в грязном закоулке. Всё это было тернистым путём к освобождению. Освобождению от собственных оков зависимости, хладнокровности и безразличия к жизни. От собственноручно поставленных установок и принципов. Сейчас внутри было спокойно, как никогда. Потому-что она знала, что больше не одна. Она больше не вернётся. Старая добрая Крис, словно гадкий утёнок, расцвела и наполнилась жизнью с приходом весны. И имя этой весне Мария Лебедева. Самая опасная девушка соединëнных штатов. – Я бы хотела посвятить тебе всё своё существование, моя любовь. Клянусь, что никогда и ни за что не предам и не разочарую тебя. За то, что ты сделала со мной. – А я обещаю больше не причинять тебе боль и не закрываться. Потому-что то, чем я являюсь сейчас – только благодаря тебе. Ты мой лучший апофеоз и самое удачное закулисье. – Это ты так в любви признаешься? – С улыбкой переспросила Кристина, убирая чужие волосы за спину и прижимаясь губами к пульсирующей под нежной кожей жилке. – Вся жизнь – театр, и мы занимаем главные роли. Я хочу, чтобы ты была моим апофеозом. – С умным видом прожестикулировала девушка, накручивая на палец чужой белый локон, выпачканный запекшейся кровью. Безумие. – Маша, я это слово то впервые слышу. – Прыснув в чужую шею, блондинка гулко сглотнула, выпрямляясь и берясь за родное лицо обеими руками. В голову лезла глупая романтика. – А вообще похер, знаешь. – Прервала она собственные мысли, порывисто впиваясь в искусанные губы грубым поцелуем и сразу же попадая в капкан из чужих длинных ног. Пустая магистраль. Густое чёрное полотно ночного неба устлано яркой россыпью холодных звёзд. Среди пустынной трассы, тихо покачиваясь на полуспущенных шинах, стоит полицейский автомобиль. Внутри лишь двое – сбежавшие от призраков прошлого, слившиеся в агонии собственной страсти девушки, жизнь которых кардинально изменилась за последние несколько месяцев. Девушки, полностью вывернувшие себя наизнанку и всецело изменившиеся внутренне после встречи друг с другом. Партнёры. Любовницы. Родственные души. Это история о двух сломленных судьбах. История о том, что любовь может всё. Эта история о жестокости мира и его красоте одновременно. Лишь любящие души могут сделать этот мир чуточку добрее и человечнее. Пустая трасса. Порывистые дуновения прохладного ветра. Несдержанные стоны и тысячи признаний. И одинокий дорожный знак "Добро пожаловать в Спрингфилд" в нескольких милях. Это история о пути, конца которому нет.***
6 месяцев спустя. Окраина Спрингфилда, штат Иллинойс.
"И всё же, жизнь прекрасна. Сейчас я ощущаю это, как никогда до этого. У меня есть всё, о чем раньше я могла лишь мечтать. Да и не мечтала я вовсе в прошлом, в моей жизни были лишь иллюзии и вещества. Сейчас всё иначе. Я прошла реабилитацию. Ради себя и ради неё. Теперь от зависимости не осталось ни следа. Как говорит мой психиатр – любая привычка лишь в голове. Сегодня я оставлю здесь свою последнюю запись и сохраню этот дневник на долгие годы. Чтобы читать и осознавать, что я справилась. Мы справились. Это было тяжело. За эти полгода Маша спасала меня долбанных четыре раза, иногда ей приходилось применять силу. Она не позволяла сломаться и отправить всё к чертовой матери. Когда наша жизнь вошла в спокойное русло и я перестала получать адреналин извне, зависимость снова дала о себе знать. Любая отрицательная мысль приводила к ломкам. Я начала закрываться. Мне стыдно перед своей женщиной за состояния, в которых ей пришлось застать меня. Я уже не та, что раньше. И мне страшно терять еë. Я не знаю, как после такой женщины лечь в постель с другой, о чувствах вообще молчу. Она такая одна. И никто больше не сможет сделать меня человеком. " – Сегодня четверг? – Ручка в пальцах Штрэфонд дрогнула и перечеркнула последнюю строку жирной полосой. Блондинка резко обернулась, наблюдая в дверном проëме заспанную Лебедеву с ластящимся Бруно на руках. – Не слышала, как ты проснулась. – Сухо констатировала факт девушка, откладывая блокнот текстом вниз и поднимая крышку со сковородки, мирно дымящейся на плите. По просторной кухне разнёсся запах омлета и пармезана. – Бруно опять разлегся на мне. Вот и проснулась. – Аккуратно спустив собаку на пол, наëмница в своей грациозной манере, как и прежде, подошла к возлюбленной, устраивая подбородок на чужом плече и наблюдая, как голубоглазая раскладывает ее излюбленный завтрак по тарелкам. Взгляд карих глаз пал на лежащий рядом блокнот. – Крис, всё в порядке? – В полном. Садись за стол. – Стараясь натянуть на лицо прежнюю усмешку, Желточенко погладила руку, обхватывающую её живот, после чего отошла к обеденному столу, расставляя вкусно пахнущий завтрак по местам. В пустые стаканы с тихим всплеском полился апельсиновый сок. Бруно, заинтересованный запахом, забрался на стул, жалобно глядя на полные тарелки. Несносный пес. – Крис. Посмотри сюда. – Требовательно, недовольно скрестив руки на груди, произнесла брюнетка. Она оперлась поясницей о столешницу, неморгающим взглядом следя за напрягшейся спиной подруги. – Я говорю посмотри на меня. Голубоглазая тяжело вздохнула, откинув голову назад и измученно оскалившись. Не хотелось портить настроение девушки с утра своими идиотскими мыслями. Но наëмница всегда умела добиваться своего. – Я заебалась от самой себя, Маша. – Не разворачиваясь к именуемой начала она. Щенок под шумок лизнул край хозяйской тарелки, не заинтересованный диалогом любовниц. – Я стала размазней. Я не ощущаю себя той, которую ты полюбила восемь месяцев назад. Мне кажется, я утеряла свою личность и стала долбанной домашней феей в розовом фартучке. Я боюсь потерять тебя. Потому-что я уже не я. Я не знаю, что со мной произошло. Лебедева молча поджала губы, глубоко вздыхая. Она знала, что эта тема для партнёрши болезненна и старалась не говорить об этом вовсе. Однако всё это было лишь в чужой голове. Желточенко сама загоняла себя в собственноручно построенную клетку. И брюнетку эта клетка совершенно не устраивала. – А сейчас послушай меня. Я не знаю, что ты придумала себе в голове. Никакой размазней ты не стала и, более того, сейчас ты гораздо грамотней и взрослее себя старой. Если повзрослеть для тебя – потерять себя, то это глупо. – Тихо подойдя к собеседнице со спины, кареглазая ненастойчиво коснулась её плеча, безмолвно прося развернуться. Та грузно вздохнула, поворачиваясь к девушке лицом и опираясь руками о стол позади себя. Бесстыдное чавканье за спиной никого не волновало. – Ладно, просто послушай.. – С нажимом проведя пальцами по вискам, Мария с волнением заглянула в, очевидно, расстроенные голубые глаза. Хоть их обладательница и пыталась натянуть на лицо маску спокойствия. – Ты всё та же. Всё та же моя Крис Штрэфонд. Ты знаешь, что если бы меня что-то не устраивало, я бы сказала тебе. Мы прошли тяжёлое восстановление и теперь всё будет хорошо. Психиатр посоветовал больше впечатлений – в конце года поедем отдыхать в горы. Покатаемся на сноубордах, сходим в пеший поход, потрахаемся в палатке. Всё как ты хотела, ты развеешься и все дурные мысли уйдут. На лице светловолосой расцвела довольная ухмылка. – Про потрахаемся в палатке это ты от себя добавила. – Шумно выдохнув, Желточенко нервно потерла шею, пытаясь угомонить настойчивый, навязчивый шёпот о плохом в голове. Она резко оттолкнулась от стола, загремев посудой и испугав щенка, и, взявшись за чужие округлые бёдра, подтолкнула возлюбленную к кухонной столешнице. – А вообще мы не трахаемся, а занимаемся любовью. – Этим занимаются скучные старпëры. – Обрадовавшись очевидно поднявшемуся настроению девушки, Лебедева игриво провела пальцами по родной шее, лукавя взгляд. – Хотя, мы, наверное, всё же занимаемся любовью. Как пожилая пара. – Это камень в мой огород? – Уловив флирт в голосе, что она узнаёт из миллионов, Кристина с довольной улыбкой спустила ладонь с бедра ниже, настойчиво прижимая подругу к себе за упругое место. – Осторожничать стала. Спать ложиться после одного захода, обнимать меня реже.. – Ты ведь принцесса, вот и осторожничаю. А не обнимаю, потому что жарко. Сама жалуешься на утро. – Прищурившись, голубоглазая аккуратно повела рукой выше, по подтянутому животу, останавливаясь, чтобы огладить выпирающие тазовые косточки. Она любила целовать их во время секса. Она знала, что наëмнице это по нраву. – Убиваешь моё либидо. – Наигранно вздохнув, кареглазая отвела взгляд в сторону, тут же порывисто втягивая живот, когда изученные вдоль и поперёк ловкие пальцы забираются под край ночных шорт, поглаживая чувствительную кожу у самой плоти. Лицо Кристины замерло в нескольких сантиметрах от чужого, глядя свысока. Настроение Штрэфонд с депрессивного резко сменилось игривостью в действиях и хитрецой в глазах. Всегда было так. Мария умеет успокоить и привести в чувства. – Нагло врëшь и не краснеешь. – На выдохе шепнула блондинка, подсаживая напарницу на стол. Перед лицом тут же оказалась чужая вытянутая шея, просящаяся на ласку. – Много говоришь и не действуешь. – Выгнувшись навстречу теплу тела напротив, съязвила кареглазая, ощущая, как учащается сердцебиение с каждым нарочно ласковым касанием. Желточенко знала каждую её слабость и умело манипулировала этим. А наëмница, провоцируя, лишь разжигала страсть в своей даме, зная, что от этого секс будет только агрессивнее. Она знала, что нужно сказать, где коснуться и как посмотреть, чтобы сожительница быстро завелась. Они знали друг друга вдоль и поперёк. Лебедева запомнила, что возлюбленная млеет от поцелуев в живот, особенно, когда целуешь мелкую россыпь родинок под рëбрами. Запомнила, какие статьи и книги она любит читать перед сном, какой кофе пьёт утром и что любит съесть, когда у той менструация. Мария выучила каждое её состояние и знает, как на это повлиять, знает, что о родне с девушкой лучше не говорить и теперь понимает, насколько Кристине дорога Лариса. Теперь наëмница чувствует, что такое семья, в которой тебя любят и ценят. Что такое крепость, в которой тебе всегда комфортно и уютно. И больше она не является стражем этой крепости. Штрэфонд засела глубоко в грудной клетке, пустив корни и распустив на окровавленных шипах ядовитой лозы благоухающие цветы. Больше не наëмница. Не убийца. Не кусок холодного железа, бесчувственный и безжалостный. Человек. Человек, которого любят и который может подарить любовь в ответ. – Спасибо. – Вдруг тихо шепнула стоящая меж разведённых ног Крис, прижимаясь щекой к шее девушки и крепче вжимая ту в себя. – Ты вечно спасаешь меня от моих мыслей. – Я хочу, чтобы ты была в порядке. Не думай о плохом. У нас всё хорошо. – В приливе нежности заговорила бывшая наëмница, обхватывая голову подруги двумя руками и зарываясь носом в явно не расчесанные ото сна волосы. Пахло мятным шампунем и уже привычными и родными духами. Проворные руки, до этого бесстыдно устроившиеся на подкачанной пятой точке, плавно переползли на талию, крепко обнимая. – Я в порядке, у меня есть ты. – Оторвавшись от женского плеча, Штрэфонд без лишних прелюдий прижалась губами к губам любовницы, с новой силой вжимаясь пахом в чужую промежность. Её всегда хотелось жгуче и нестерпимо. Иногда брюнетка любила пользоваться этим, заводя и соблазняя подругу в общественных местах. Благо, в примерочных Спрингфилда нет видеокамер. Мария приглушенно мычит в поцелуй, задирая к верху ночную рубашку блондинки и, дождавшись, пока та поднимет руки, спешно стягивает мешающую вещь с подтянутого тела. Из-под одежды привычно показалась пышная грудь, за это время ставшая неким фетишем для кареглазой. – Я не хочу перед Бруно, после последнего раза он прятался от нас два дня. – Ненастойчиво уперевшись рукой в плечо голубоглазой, Лебедева спрыгнула со стола, подталкивая партнёршу к двери в спальню. Та неясным взором окинула кухню, зацепившись взглядом за облизывающегося под стулом щенка. – Приятного аппетита, балбес. – С усмешкой бросила она, утягивая возлюбленную в сторону их любовного гнëздышка. В полумраке просторной комнаты, скрытой от дневного света тёмными занавесками, виднелась не заправленная ото сна постель. Кристина шустро прикрыла дверь, оперевшись на неё спиной и проследив, как её женщина невероятной походкой проходит к кровати, разворачиваясь к зрительнице лицом. Штрэфонд в предвкушении сглатывает щекочущее ощущение в горле, возникающее каждый раз, когда подруга ведёт себя подобным образом. Возбуждающе. Игриво. Грациозно. – Раздевайся. – Неожиданно властным голосом произносит голубоглазая, жадно проходясь глазами по упругим ногам в коротких шортах. В пижамных штанах начинало приятно тянуть от мысли о предстоящем. И так каждый раз. Она и сама не понимала, как брюнетке удаётся заставлять желать всё сильнее с каждым днём. Довольно прикусив нижнюю губу, Лебедева изящно проводит рукой от бедра до кружевного края пижамного топика, цепляя его пальцами и плавно стягивая с себя ненужную тряпку. Голубые глаза в темноте хищно сверкают, сохраняя лишь внешнее спокойствие. Это заводило. Заводило, когда она смотрит именно так. Только для неё. – Шорты тоже. – Снова спокойно приказала блондинка, ощущая, как собственная обнажённая грудь начинает вздыматься тяжелее. Бледная алебастровая кожа бывшей наëмницы, всегда нежнее шёлка, тускло отсвечивала пробивающийся сквозь ночные шторы свет. Не хотелось отводить взгляд. Ещё активнее грудь Крис стала вздыматься после того, как любовница, покорно стянув с длинных ног тонкие шорты, плавно осела на смятую простынь, разводя бёдра в стороны и изящно выгибаясь. Стараясь контролировать собственное возбуждение и желание наброситься на партнёршу сиюминутно, Желточенко неспеша подошла ближе, не сводя взгляда с почерневших в плохом освещении глаз нагой девушки. Она остановилась в шаге от постели, буквально прожигая дыру в миловидном лице, спокойно спустилась взглядом по стройной фигуре, задерживаясь меж раздвинутых ног, и, проведя рукой по собственному животу, с лёгкостью спустила пижамные штаны по худым ногам. Карие глаза тут же не без интереса опустились вслед за чужой одеждой, уже точно зная, что нижнего белья там не будет. – Прекрасна. Как всегда прекрасна. – На выдохе шепчет Штрэфонд, протягивая руку к изученному до мелочей лицу и невесомо проводя костяшками по угловатой скуле в ласкающем жесте. Мария прикрыла глаза, глубоко вдыхая и подаваясь на встречу невинной ласке. Тело отзывчиво реагировало на каждое прикосновение. Чужая ладонь щекочущим движением спустилась ниже, к вытянутой шее, убирая растрёпанные тёмные волосы с ключиц за спину. Кристина медленно, не разрывая зрительного контакта с возлюбленной, осела на колени прямо у кровати, прижимаясь губами к чужой худой коленке, с нажимом ведя рукой по внутренней стороне бедра. Пальцы смазано прошлись у плоти, едва касаясь, распаляя жар и заставляя напрягать мышцы в томительном ожидании. Мария испустила дрожащий вздох, поджимая пальцы на ногах и желая продлить сладкую негу как можно дольше. Она подалась вперёд, спускаясь с постели и, заставив блондинку встать на ноги, плавно опустилась на пол, оказываясь напротив причинного места. Ловкие руки поглаживающим движением прошлись по тощим бледным ногам, поднимаясь выше, обозначая узкие бëдра и рельефную полоску на животе. Шоколадные очи смотрели снизу вверх снисходительно и преданно. – Принцесса.. – Жарко выпускает из лёгких приевшееся ласковое прозвище девушки Кристина, собственнически проводя пальцами по её гладкой щеке. Мария улыбается, захватывая один из пальцев губами и игриво прикусывая под пристальным взглядом ясных глаз. Между ног становилось жарко и влажно. Хотелось довести себя и партнёршу до грани. Брюнетка загадочно улыбается, выпуская изо рта чужую фалангу и сладостно прижимаясь губами к животу подруги, с характерным звуком смакуя гладкую кожу. Затем губы смещаются ниже, к забавной формы родинке на лобке, нарочно медленно выцеловывая каждый миллиметр, вызывая тихие вздохи сверху и нервное дрожание в ногах. Штрэфонд зарывается пятерней в густой каштановый волос, аккуратно наматывая на кулак, и ставит ногу на постель, открываясь полностью и безмолвно позволяя подруге действовать дальше. – Ты и здесь красивая. – Вдруг вспомнив о когда-то полученном неординарном комплименте, с улыбкой произнесла Лебедева. Как давно это было. Как многое изменилось с тех пор. Сверху послышался тихий смешок. На чужих светлых щеках даже в полутьме проявился румянец. Не дожидаясь комментариев или чего-либо ещё, кареглазая молча прижимается ртом к чужой промежности, тут же скользя языком между чувствительных половых губ. Рука в волосах сжимается крепче, прижимая ближе, а тело девушки, получающей ласку, издаёт протяжный, судорожный вздох. Крис нахмурила светлые брови от мгновенно прошедшей под кожей дрожи, внимательно наблюдая, как вторая с неприкрытым удовольствием ублажает её между ног. Лебедева всегда старалась. И каждый раз это ощущалось как в первый. – Я люблю тебя.. – Сипло простонала голубоглазая, когда родные губы внизу втянули в себя раздразнëнный клитор, принуждая сжаться и прижать голову подруги ближе в попытке продлить этот момент. Та что-то неразборчиво промычала в чужой пах, хватаясь руками за подрагивающие бёдра и подталкивая возлюбленную на постель. Блондинка покорно падает на неё, утягивая наëмницу следом и заставляя устроиться на своих ногах. Мария по-кошачьи выгибается, опираясь руками по обе стороны от головы напарницы, потирается взмокшей промежностью о чужое бедро, склоняясь ближе к возбужденному лицу и целует, с нажимом проводя ладонью по пышной груди под ней. Желточенко порывисто выдыхает, устраивая руки на нарочно оттопыренной пятой точке брюнетки, грубо кусает пухлые губы, зная наверняка, что после останутся следы и она определённо точно получит за это. Но сейчас не хотелось думать об этом. Хотелось лишь получать удовольствие и дарить его в ответ со всей страстью и остервенением, на которые они способны. Не было ничего вокруг. Ни шума оживившейся улицы за открытым на проветривание окном, ни жалостного поскуливания Бруно за закрытой дверью, ничего. Только собственный дико циркулирующий в теле пульс, сбитое дыхание, сиплые стоны и одурманенный карий взгляд напротив. Руки, касающиеся заветных точек, пальцы, ласково оглаживающие кожу и губы, дарующие поцелуи, сладостней которых не сможет подарить никто. Солёные капли, стекающие по аккуратной груди в небольшую ямочку между рёбер – Штрэфонд собирала их губами, спускаясь горячими поцелуями всё ниже. Это доставляло удовольствие обеим. Когда между двумя искрят и трепещут чувства, секс кажется чем то необыкновенным. И в твоих глазах она совершенна – каждый изгиб и каждое пятнышко на разгоряченной коже, каждая родинка и впадинка. Каждый дрожащий вздох и несдержанный стон ласкает ухо, а глаза без слов кричат о преданности. Лебедева кричала глазами. Её распирало от чувств. Ни с кем до этого она не испытывала подобного – не позволяла себе быть чувствительной, мягкой, человечной. Никто, кроме Желточенко, не мог заставить её чувствовать. Уступать, плакать, смеяться и отдавать частичку себя. Любить. Спуститься губами ниже, крепко обхватить руками широкие бёдра, ласково прикусить заманчиво выпирающую тазовую косточку, обтянутую тонкой чувствительной кожей – Мария сходила с ума от возбуждения и распирающего чувства, затопившего всё внутри. Издавать что-то кроме тихого мычания и прерывистых вдохов не получалось. Она задыхалась агонией, даруемой ей этим человеком. Грудная клетка, словно одичавшая, вздымалась и рвалась к верху – язык блондинки наконец добрел до требующей внимания промежности, до этого изведя жаркое тело простой человеческой лаской. Так, как умела только Крис. Истязать до точки кипения, уничтожить разум трепетными поцелуями и довести до безумия умелыми пальцами. – Вставь.. Крис, пожа.. – Лебедева выгнулась на постели дугой, до покалывания в пальцах сжимая под собой скомканное одеяло, когда Желточенко, развалившись между широко раскинутых ног, грубо ввела в истекающее соками лоно сразу два пальца. Все слова растворились в протяжном стоне. Внутри нестерпимо потянуло от долгожданного чувства наполненности. Медленно, тягуче, мокро – Штрэфонд нарочно медлила, желая выбить из возлюбленной весь дух, довести до точки невозврата и заставить буквально биться в конвульсиях на постели по окончанию сладкой пытки. Она вновь нависает над любовницей, зарываясь пальцами в её спутавшиеся волосы, вставляет пальцы глубже, наблюдая, как дрожат тёмные ресницы на прекрасном лице, усыпает мягкими, полными чувств поцелуями влажную кожу на шее и ловит губами протяжные стоны. Захватывает ртом розовый сосок, обводя языком, дышит тяжело, порывисто, в унисон с дрожащим под ней телом. К пальцам добавляется третий – приходится снова спуститься ниже, двигая рукой интенсивнее и с тихим мычанием прижимаясь к нежному месту ртом. Мария колотящимися руками хватается за блондинистую макушку, выкрикивая нечленораздельные признания, выгибается и сжимает чужую голову ногами, ощущая подкатывающую к низу живота лавину, всплеск. Она ощущает себя жерлом вулкана в этот момент и она готова взорваться. Дрожь, крики, стоны. Тонкие пальцы в волосах и запах родного тела в воздухе. Интенсивное движение между ног и пошлые влажные звуки, слюна, стекающая по подбородку, слезящийся карий взгляд, устремлённый в голубой. Гул в ушах и стучание сердца в висках. Неприятная скользкость между ног от вида бьющейся в агонии наëмницы. – Блять.. – Порывисто чертыхается Штрэфонд, ещё раз с мычанием впиваясь в раскрасневшийся половые губы и резко вынимая пальцы. Это вызвало недовольный стон брюнетки, готовившейся вот-вот достигнуть пика. Голубоглазая тяжело дышит, грубо раздвигая ноги возлюбленной, до натяжения мышц и неприятной боли в суставах, смотрит в карие глаза тяжело и возбуждённо, подтягивая размякшее тело ближе к себе. Они смотрели с обожанием. Ни на кого Мария не смотрела так. И уже не посмотрит. – Я тоже люблю тебя. – На выдохе шепчет Лебедева, когда любовница, удобно устроившись между её ног, прижимается лоном к её лобку, облегченно вздыхая. Голова мгновенно идёт кругом. Хочется дергано сжать ноги от резко усилившегося ощущения. После откровенного признания, которые наëмница делала крайне редко, блондинка чувственно нахмурила брови, склоняясь над пылающим телом и утыкаясь лбом в искусанные губы. Она двинула бёдрами навстречу чужому возбуждению, несдержанно хрипя, когда чувствительная кожа коснулась заветной точки между ног кареглазой. Та застонала в голос, обхватывая мокрую шею напарницы обеими руками и двигаясь навстречу, потираясь и распаляясь ещё сильнее от влажных звуков соприкосновения. – Скажи это ещё раз. – Обдав горячим дыханием вытянутую шею, шепнула Крис, с силой вжимаясь промежностью в чужую. – Скажи, что любишь. – Я люблю тебя, Крис. – С придыханием ответила та, выгибаясь. Желточенко довольно выдохнула, разгибаясь и с силой сжимая горло возлюбленной рукой, переходя в рваные, быстрые движения бёдрами, от чего чужие ноги судорожно затряслись в долгожданном оргазме. Наëмница протяжно закричала, откидывая голову, порывисто схватилась за душащую её ладонь, издавая довольные хрипы. В голове мутный кисель отсутствующих мыслей. В глазах едва уловимое безумие вперемешку с восхищением. – Люблю.. – Вновь дрожаще простонала Мария, протягивая руку к партнёрше, хватаясь за скулы и заставляя смотреть в наполненные солью от происходящего глаза. Та всё ещё импульсивно жалась к ней, дрожа всем телом в попытке довести до конца и себя. Вспотевшая ладонь от горла перемещается в волосы, болезненно сжимая, тяжёлый взгляд метающих молнии глаз устремлён в удовлетворëнное лицо, жадно запечатляя в памяти, словно впервые. Учащенный пульс, стекающая по телу влага, приятное скольжение плоти о плоть, вызывающее практически болезненные судороги где-то в животе и между ног, несдержанные, переполненные страстью стоны и изящные руки на пышной, прыгающей груди, наверняка знающие, как нужно потрогать, чтобы довести. Желточенко продержалась всего на пару минут дольше возлюбленной – не без помощи родных рук она в конце концов кончает, практически болезненно вжимаясь в промежность брюнетки и содрогаясь в ярком, сбивающем с ног оргазме. Ещё несколько добивающих трений естества о естество. После чего она без сил падает на тяжко дышащую подругу под ней, прикрывая глаза, когда любимые руки несдержанно обхватывают её голову, прижимая к оголëнной груди в порыве нежности. Молчание. Не напряжённое, не то, что заставляет чувствовать себя неловко или думать, что что-то не так. Блаженное. Умиротворенное. Наполненное тяжёлым дыханием и удовлетворенными улыбками. Кристина приподнялась, ласково проводя ладонью по взмокшим тёмным волосам, веером разбросанным по ещё более мятой постели, и, оставив на носу наëмницы тёплый поцелуй, аккуратно сползла на место рядом, переворачиваясь на спину. Из груди вырвался последний клокочущий вздох. – Тут даже я не готова на второй раунд.. – С улыбкой прошептала Лебедева, вытирая со лба выступившие капли пота и укладываясь на бок, игриво рассматривая любовницу. Та лежала с расслабленным выражением лица, прикрыв глаза и сложив руки на животе. Карие глаза влюбленно метались по привычному лицу, с особой нежностью цепляясь за забавно шевелящийся от дыхания аккуратный нос. Не смея отказывать себе в маленькой человеческой прихоти, Мария проводит по нему указательным пальцем, затем ведя по губам и острому подбородку. – Такая красивая. Это невинное замечание вызвало у Желточенко широкую улыбку. Было безумно приятно наблюдать и ощущать на себе все изменения любимой женщины. Она училась озвучивать всё, о чем думает. Думать о хорошем и не бояться этого. Что может быть ценнее? Блондинка медленно повернула голову, открывая очи и задумчивым взглядом разглядывая удовлетворенную Марию. Та светилась от счастья. И теперь это было действительно видно. – Ты тоже очень красивая, малышка. Самая красивая женщина в этом мире. – Искренне и просто. Так, как захотело сердце. Так, как она действительно думала. Лебедева склонилась ближе, щекоча партнёршу кончиками непослушных волос и с удовольствием прижимаясь к раскрытым губам в чувственном поцелуе. – Самая красивая женщина в мире завтра снова обучает взрослых мужиков охранять бесполезных людей. – Со вздохом произнесла брюнетка, утыкаясь лбом в чужой и замирая. – Я вернусь поздно и ты снова уснёшь одна. – У меня завтра банкет в ресторане. Тоже буду сидеть до последнего посетителя. Если кто-то выживет к концу вечера, алкоголя привезли уйму. – С усмешкой ответила Кристина, мягко устраивая ладонь на тонкой талии девушки и с чувством поглаживая тёплую кожу большим пальцем. – Кстати, вчера звонила Лариса. Сказала, что они с Джоном могут приехать к нам вместе с Женей. Новости какие-то, не по телефону. Да и не виделись уже полгода, не дело это. – Думаешь, это уже безопасно? – Прикусив истерзанную в страсти губу, Мария по привычке взяла выбившуюся из пучка прядь блондинистых волос, накручивая на палец. – Никогда не узнаем, не попробовав. Я не боюсь Хейса. – Я не боюсь его, я лишь опасаюсь. Я помню, что он может. – Уложив голову на размеренно вздымающуюся грудь напарницы, брюнетка добавила. – Я боюсь только за тебя. Теперь ты моя жизнь. Кристина ощутила неприятное покалывание в носу после сказанного возлюбленной. Ты моя жизнь. Знала бы Лебедева, как много эти слова значат для неё. Особенно из уст женщины, с которой они прошли через столько трудностей и преград к счастливой семейной жизни. Никто и никогда не вызывал в ней подобной бури чувств и эмоций. Ты моя жизнь. – Что же ты творишь со мной.. – Сморгнув из глаз ненужную влагу, Штрэфонд приподнялась, собираясь таки начать второй раунд, но кареглазая ловко уворачивается, с ехидной усмешкой поднимаясь с постели. Она виляет бёдрами в сторону окна под погрустневшим взглядом голубых глаз, отворяя шторы и красиво потягиваясь на фоне дневного света, проникающего в комнату. – Язва. – Но ты меня всё равно любишь. – Улыбчиво произносит та, поворачиваясь к подруге оголенной грудью и вновь вытягивая утончённое тело вверх, зевая. И Крис точно знала, что зевает она не взаправду. Играет, специально выводя вторую на эмоции и влажные пятна на белье. Благо, сейчас белья не было. – Больше жизни. – Довольно шепчет светловолосая, со вздохом откидываясь на постель и тоже потягиваясь. Не так грациозно, но тоже красиво. Собрав по комнате разбросанные вещи, наëмница спокойно одевается, оставляя на губах валяющейся в постели блондинки мягкий поцелуй и в бодром настроении выходя из спальни. – Алиса, включи музыку! – Слышится её голос уже из кухни. Колонка, стоящая у холодильника, тихо зазвенела, включаясь. Из динамика послышалась смутно знакомая мелодия. А затем и русский текст, что очень удивило. – Сделай громче! – Не поднимаясь с постели крикнула Кристина, закидывая руки за голову и прикрывая глаза, пытаясь отрыть в голове строчки старой песни. Однако они всплыли неосознанно, словно засевшие на подкорке. – Я опять на районе потерял себя в одном из дворов. Ты опять мне трезвонишь, чтобы знать, что я жив и здоров. Среди тех пацанов, барыг и быков, машин, мусоров, я пообещал бросить дуть и пить, ведь это - любовь. На кухне неожиданно послышалась непонятная возня и звук битого стекла. Тихо заскулил Бруно, но из-за музыки не было понятно, разбила ли любовница тарелку или просто хозяйничает, переставляя посуду с места на место. По ногам почему-то потянуло прохладным сквозняком. – Маш, что там у тебя? – Прекратив напевать крикнула блондинка, стараясь перекричать громкую музыку. Ответа не последовало. Пришлось подняться с кровати, с недовольным видом напялив на себя пижамные штаны и валяющуюся на стуле футболку, дабы не смущаться перед собакой. – Будешь игнорить, на второй раунд в качестве зрителя приглашу Бруно! – Вновь крикнула она, выходя из комнаты и шокированно замирая в дверях. Руки в петли, руки прямо, как узлы, руки на замок. В углу кухни, недобро сверкая чёрными, злыми глазами, словно кошмар наяву или грозовая туча среди ясного неба, стоял Мартин Хейс. Стоял, прижимая к горлу всполошившейся наëмницы острый кухонный нож. – Давно не виделись, грязные шлюхи. – Процедил мужчина сквозь сомкнутые зубы, крепче зажимая рот бывшей преемницы широкой ладонью и не выпуская ножа из рук. – Сбежали, не попрощавшись. Некрасиво с вашей стороны. – Отпусти её. – Ощущая, как сердце в грудной клетке буквально взорвалось нестерпимой болью, прошептала Кристина, боясь сделать шаг к возлюбленной. Она не могла предугадать действий этого человека. В горле застряло тугим комком отчаяние. Только не это. Только не снова. – Пожалуйста.. – Жалобно добавила она, не скрывая своих эмоций. В ответ тот лишь рассмеялся. – Да, я ведь так, на чай зашёл. – Резко перестав смеяться ответил Хейс, нездорово дергаясь. Словно страдал нервным тиком. – Вы отняли у меня всё. – Она не виновата. Это была я, я стреляла. Это я пришла в твой дом и устроила там хаос. Прошу, отпусти её, возьми меня. – Попытавшись проглотить застрявший в горле страх заговорила Желточенко. Лебедева широко распахнула глаза, отрицательно мыча, но не рискуя шевелить головой. Вот он. Цикл. Замкнутый круг. Словно заевшая старая фотоплёнка – всё не могло быть прекрасно надолго. Чёрный и белый всегда чередуются. У изощрённого художника кончилась белая краска. – Ты убила их. Заставила меня страдать. Я знаю, как причинить тебе ту же боль. Вы не заслуживаете жизни. – Гневно заорал Мартин, опасно дергая рукой с ножом у самого горла брюнетки. Та не смела двигаться и лишь панически оглядывалась в попытке найти в поле зрения хоть что-то, походящее на оружие. – Тебе не за что мстить ей. Она служила тебе верой и правдой. Просто подумай – всë пошло по накатанной тогда, когда появилась я. Это я отобрала у тебя семью. Я отобрала у тебя Машу. Я вбила в её голову весь этот бред о чувствах и свободе. Если бы не я, она бы ни за что не предала тебя. И всего этого не было бы. – Вкрадчиво говорила Штрэфонд, аккуратно шагая вперёд под стеклянным, безжизненным взглядом чёрных глаз и стараясь не обращать внимания на слезящиеся карие очи. Дышать было тяжело, но нужно было держать себя в руках. Даже допустить мысль о том, что сейчас возлюбленной могут серьёзно навредить, было невыносимо болезненно и страшно. – Вы обе грязные твари! Она предала меня! После всего, что я сделал для неё! Раздвинула перед тобой ноги и самостоятельно навешала лапши себе на уши, променяла обеспеченную красивую жизнь на блохастого пса и твою щëлку, на нищету! – Мартин зарычал, прижимая наемницу ближе к себе и опасно прижимая остриё ножа к хрупкой шее. – Как тебе такое? Оно того стоило? Хочешь посмотреть, как я выпущу кишки твоей подстилке? – Мерзкий шёпот в самое ухо, и Мария вновь мычит, отрицательно мотая головой и раня нежную кожу о холодное оружие. Блондинка мельком оглядывается, заприметив на светлом полу осколок разбитой тарелки. Рискованный план в голове созревает моментально. Нужно было сделать хоть что-то. Нужно было спасти её даже ценой своей жизни. – Прошу, убей меня! – Жалобно скулит голубоглазая, неожиданно падая на колени и припадая к полу. Мартин зашуганно дёрнулся назад, но упёрся поясницей в столешницу, лишь сильнее сжимая в тисках напряжённое тело наëмницы. – Давай, растопчи меня, уничтожь! Я не хочу смотреть, как она страдает, убей меня первой! Я не выдержу этого! – Наигранно задыхаясь молила блондинка, незаметно для чужих глаз скрывая под собой небольшой, но острый осколок. Дальше действовать нужно было быстро. И осторожно. – Она будет страдать долго. А после ты. – Высокомерно произнёс Хейс, отвлекаясь на лицо брюнетки, чтобы ядовито прошелестеть очередную угрозу. – Помнишь, как я снимал скальп с мексиканского диллера? Рука крепко обхватывает единственную надежду на победу над финальным боссом в этой истории. Острые края стекла неприятно впиваются в кожу. Полный ненависти и решительности взгляд голубых глаз. Резкий рывок. Штрэфонд молниеносно оказывается под ногами двух прижавшихся друг к другу людей, рваным, сильным движением перерезая сухожилия мужчины прямо над дорогими кожаными туфлями. Раздался срывающий голос вопль. Голубоглазая не теряет времени, тут же вонзая осколок прямо между ног ублюдка, там, где по её памяти проходила крупная несущая артерия. Она слегка задевает острым краем ногу любимой женщины, но это не главное, главное – сберечь. Нож в чужих руках неосознанно дёргается и скользит, оставляя на шее кареглазой алую полоску, Лебедева хватается за горло, отпрыгивая и выбивая холодное оружие из рук бывшего босса сильным ударом ноги. Мужчина хватается за раненую конечность, продолжая нечеловеческим голосом орать, и поскальзывается на луже собственной крови, плашмя падая на пол. – Маша! – Испуганно кричит Крис, подрываясь с пола и мгновенно оказываясь возле возлюбленной, убирая чужие руки от горла и панически оглядывая ранение. Лишь неглубокая царапина. Это заставляет с облегчением выдохнуть. – Господи, кажется я верю в Бога.. – Крис.. – Дрожаще шепчет та, дерганно прижимая любовницу к себе и крепко обнимая, до хруста костей и отсутствия воздуха в лёгких – Крис.. – Всё в порядке, всё хорошо. Ты цела. – Облегченно, словно убеждая в этом саму себя, произносит вторая, чувственно сжимая в руках ткань кофты на спине подруги. Состояние шока не давало осознать ситуацию. – Ты цела, принцесса.. – И ты цела.. – Шепнула неверяще Мария, отрываясь от чужого тела и несдержанно впиваясь в губы, которые, возможно, она могла больше никогда не поцеловать. От этого они казались ещё роднее. – Мрази, какие вы.. Мрази.. – Слабо процедил лежащий в луже крови Хейс, с ненавистью наблюдая за любовницами. – Нужно добить. – Оторвавшись от желанных губ, прошептала Лебедева, все ещё влажными глазами заглядывая в уверенные глаза напротив. – Нет. Мы больше никого не убиваем. Сдадим его полиции. Сейчас окажем первую медицинскую помощь, чтобы не сдох до их приезда. – Он выйдет и снова начнёт искать нас. Я не хочу жить в вечном страхе. Мы сможем избавиться от тела так, чтобы его не нашли никогда. Зато будем уверены наверняка, что больше никакой угрозы нет. – Видя на лице подруги смятение, брюнетка тихо добавила. – Ради нашего будущего, Крис.. Штрэфонд в раздумьях кусает губы, сомневаясь. В словах партнёрши была истина. Но однажды голубоглазая сама пообещала, что впредь руки наëмницы будут чисты. Больше никакой крови и никаких убийств. Ей хотелось, чтобы возлюбленная была спокойна. Хотелось, чтобы она была в безопасности. Желточенко тяжело вздыхает, аккуратно беря лицо своей женщины в ладони и оставляя между нахмуренных бровей нежный поцелуй. А затем отходит к практически бессознательному, но всё ещё осыпающему их парочку проклятиями Мартину, поднимая лежащий рядом нож и безэмоционально глядя во вмиг испугавшиеся глаза. – Дорогая, закрой окна и двери. – Холодно произносит она, перехватывая рукоятку поудобнее. – Нет, нет, вы не можете.. – Нервно затараторил мужчина, пытаясь отползти, но ползти уже было некуда. Чёрные глаза шокировано наблюдали, как Лебедева закрывает распахнутую им дверь и занавешивает окна. – Суки! Суки! Два палача. Поражённый и победивший. Рука с ножом поднимается над головой бывшего босса Марии, и жизнь пролетает перед глазами. Прежде, чем с последним криком не оборваться навсегда и бесповоротно.***
Еще одной тёмной ночью каждый твой вдох.
Два силуэта плавно двигаются в танце в полутьме, освещаемой лишь тусклым светом множественных свечей, расставленных по дому. На уставленном любимыми закусками столе две подарочные коробки со значимыми открытками – "с нашей годовщиной". Один год. Один год, прожитый словно за сотню лет.И каждый твой выдох кричит об одном.
Два силуэта. Два силуэта, сплетённые в объятиях, словно единое целое. Душой, сердцем, телом. Уже без страхов за будущее. Без оглядки в прошлое. Мелодия из умной колонки мягко отражается от стен купленного ими домика, вплетаясь куда-то глубоко в сердце и голову. Потому что это так похоже. Так похоже на этих двоих.Еще одним холодным утром - руки без слов, Кричат об одном..
Мария с мягкой улыбкой поднимает голову от чужого плеча, одурманенная запахом новых духов возлюбленной, и счастливо заглядывает в не менее светящиеся счастьем глаза напротив. Руки на талии смыкаются крепче, лаская спину сквозь тонкую ткань облегающего платья. Губы в губы. Душа к душе. Значимые слова этой песни они посвящали сердцам друг друга.Это любовь..
– Это любовь.. – Тихо повторяет Крис, плавно кружа напарницу в ненавязчивом танце и поднимая руку к непривычно накрашенному лицу, с нежностью проводя костяшками по покрасневшей от вина щеке. – Это любовь. – С придыханием шепчет Мария, перехватывая родную руку и уже полностью прижимая к своей щеке, позволяя гладить. Она запускает свободную ладонь в распущенные белокурые волосы, настойчиво притягивая к себе, чтобы после с чувством поцеловать, довольно вздыхая. Чувственно. Сладко. По-настоящему. Нет страха. Нет боли. Нет прежней наëмницы и наркоманки. Новые люди, перекроившие себя целиком. Только два любящих сердца и два излечившихся человека. Путь боли и страданий в прошлом и новое, светлое, счастливое настоящее. Настоящее и будущее. Два силуэта в темноте. Свет исходит из них самих – это видно невооружённым взглядом. Запах счастья в воздухе. Привкус чувств на губах. Желание продолжения в горящих глазах. И ещё целая, бесконечно долгая, но такая короткая человеческая жизнь бок о бок. В счастье. В чувствах. В любви. Еще одной, темной ночью, каждый твой вдох И каждый твой выдох кричит об одном. Еще одним, холодным утром - руки без слов, Кричат об одном -это любовь.