***
зал был полон. аято с томой едва отыскали себе местечко возле стены — втиснулись между двумя крошечными худыми старушками и высоким светловолосым мужчиной в одежде гильдии искателей приключений. в зале было темно и стоял невыносимый шум: все без исключения зрители бубнили, впереди кто-то ругался, где-то сбоку плакал ребёнок… и пусть до них снова никому не было дела, но тома всё равно наклонился к уху аято, чтобы сказать: — что нового можно узнать в обычном театре? тем более в таком, который спонсируете вы… кхм, комиссия ясиро. аято дёрнул головой, когда дыхание защекотало ухо. тома быстро отстранился — но на губах-таки осталось тепло чужого уха. аято застыл. тома отвернулся. народу набилось так много, что стало жарко. даже слишком жарко для осени. (это на случай, если кто-то спросит, почему у томы покраснело лицо). спустя долгую минуту без слов и движения аято, наконец, пошевелился, чтобы уступить дорогу тучному мужчине, попытавшемуся протиснуться ближе к сцене. аято пришлось сделать пол-оборота вокруг себя и прижаться к левому боку томы. свободную руку он положил ему на дальнее плечо, голову немного наклонил, чтобы быть ближе к уху, и дунул. тома тоже боялся щекотки. тоже дёрнул головой, но в другую от аято сторону, так что в этот раз обошлось без случайных поцелуев (и не то чтобы когда-то были запланированные!) аято тем временем невозмутимо проговорил: — я получил анонимный доклад, согласно которому этим вечером здесь развернётся необычное представление. смотри внимательнее. такое нечасто увидишь. с этими словами он грациозно развернулся назад, оставив тому с аритмией, горящим ухом и без слуха на несколько непривычно быстрых ударов сердца. что. это. было. старушки неодобрительно косились в их сторону. тома понимал их. аято вёл себя слишком развязно для благородной дамы, в которую вырядился: всё ещё прижимался к его боку, не отпускал руку… а когда заметил неодобрительные взгляды, ещё и голову опустил ему на плечо. старушки синхронно отвернулись, чтобы не видеть срама. аято, тем не менее, голову убирать не собирался. ну, если ему так угодно… тома не против.***
ладно. аято был прав. и сети его информаторов действительно можно было позавидовать. когда на сцену вместо ожидаемых всеми актёров традиционного театра внезапно выскочил высоченный рогатый мужчина (?) — тома удивлённо округлил глаза. да ладно. нет. не может такого быть. мужчина буквально выпрыгнул на сцену, щедро расплескав энергию во все стороны, и объявил, что вместо скучного представления выступит он, великолепный аратаки итто. тома с трудом удержался от комментариев — пусть даже их всё равно никто не услышал бы: после наглого заявления шум, едва затихнувший к началу представления, накатил с новой силой, и с каждой волной становился всё громче и возмущённее. аято смотрел не на сцену — следил за реакцией томы. когда тот обернулся к нему, и глаза их встретились, аято произнёс, уже не меняя голоса: — сюрприз. и улыбнулся, довольный собой. и замолчал, ожидая ответа. или хотя бы реакции. о, тома много чего мог бы ему сказать. вспомнить бы только инструкцию, как издавать звуки, когда аято обнимает его за руку и улыбается так, что мозг томы сбрасывается до заводских настроек. — ну и… сюрпризы у вас, господин аято, — с трудом выговорил он. не столько потому, что был в шоке, сколько потому, что ледяные глаза аято не были холодными. они искрились как снег в солнечный день. сияли радостью. и озорством, каким-то совершенно детским. и тома не мог осуждать его за недостойное поведение. на плечи аято слишком рано упала ответственность за клан, сестру и комиссию. неподъёмная, неблагодарная. ему не дали до-быть ребёнком. ему всегда, всегда приходилось держать лицо. даже перед аякой. с ней он, конечно, мог быть мягким, заботливым и даже весёлым — но только оставаясь старшим братом. примером для подражания и восхищения. но ему… аято почему-то доверял другую свою сторону. игривую и вредную. ту самую, из-за которой тома когда-то валялся неделю с отравлением. либо, как сейчас, сначала таскался по улицам в парике, а потом попал на незаконное выступление разыскиваемого, чёрт возьми, преступника. тому это радовало. не отравления, конечно, а то, что аято доверял ему. и пусть он не знал, один ли он заслужил такую честь или были и другие, но рушить доверие не собирался. наоборот — хотел сберечь. как можно дольше. пока аято позволит. — …но без них было бы очень скучно, — признался тома, и губы его против воли расползлись в разные стороны. аято вместо ответа лишь хитро усмехнулся и опустил голову на полюбившееся ему плечо.