and the livin's easy

это что за пиздец, говорит иноске. примерно как-то так все начинается - иноске не особо помнит события того дня, потому что ему знатно прилетело по башке, и без этого пустой и дурной, но он уверен, что сказал что-то такое, потому что иначе никак. это ведь генья. иноске и сейчас его бы описал именно так - пиздец, мало что поменялось. за исключением того, что сейчас санеми не пошёл бы его пиздить всем двором, а так. профилактически прописал бы по макушке и сказал: "как будто ты лучше, говнюк мелкий". где-то на этом моменте с кухни на шум прибежал бы генья и ворчал бы на них ещё пять часов подряд, и это ещё больший пиздец в системе координат иноске - где-то между его сраным отросшим ирокезом и банановыми панкейками, которые генья упорно пытается делать каждое утро, но ест эту хуйню, естественно, иноске. и когда генья его спрашивает: - вкусно? иноске отвечает: - ага. ну не говорить же ему, что на вкус как будто это сначала съела их кошка, притащенная года два назад мицури со слезами на глазах и "у обанай-сана аллергия, пожалуйста", а потом выблевала на тарелку иноске. в принципе, генья бы не обиделся, он вообще редко обижается, потому что рос бок о бок с санеми, и при таких условиях вообще становишься железным. просто у иноске не поворачивается язык. сейчас. а тогда, ну. иноске говорит: "ну и рожа у тебя". по этой же роже он потом мажет кулаком, потому что генья смотрит на него сверху вниз взглядом, просящим как минимум кирпича в лоб. это личная терапия: нарываться на хорошую драку, сбрасывать пар, закуривать и идти домой, где иноске мамина радость и отчимовская гадость, вот ему в лицо не кирпич, а целый кирпичный дом. в принципе, когда тебе пятнадцать - бушующие гормоны это нормально, так успокаивает маму доума, когда иноске в очередной раз приходит довольный и с кровоподтеками, и мама ругается на них обоих: доуму за то, что поддерживает бессмысленное насилие, и иноске за это самое насилие. (какая-то там поговорка гласит, что мужчины ищут тех, кто похож на их маму, и в очередной раз слушая бубнеж геньи про "вот ты опять практику прогуливаешь, потом как в прошлом году будешь сраться с деканатом, господи, если тебя отчислят, я просто не знаю, что мы будем делать" - иноске думает, что доля правды в этом есть. потому что то же самое ему говорит мама, когда иноске звонит ей по субботам, когда возвращается с ночной смены. и маму, и генью он убеждает, что все будет нормально: мама только вздыхает, а генья зыркает на него тем самым взглядом, за который когда-то давно получил и за который иноске его потом и полюбил, но это страшный секрет - из тех, что уносят с собой в могилу.) иноске как обычно обещает больше так не делать и делает два дня спустя: генья с пластырем на кривом носу, в потертой кожанке и с какой-то металлической хуйней в губе - спрашивает: "че, мало тебе было?", когда иноске вразвалочку выруливает с детской площадки. иноске смотрит на железку и думает, ну вот как таких пидоров вообще земля носит, это ж пиздец полный. после этого на ребрах зацветает так, будто пришла весна, потому что как для пидора у геньи удар тяжёлый и меткий, по всем болевым точкам проходится, потом аж спать невозможно. когда они сидят в подъездном закутке, возле батарей, иноске спрашивает: - ты в секцию ходишь? - нет, у меня есть старший брат. иноске кивает, хлопая по карманам в поисках сигарет. - а ты? - нет, я просто ебанутый. генья хмыкает. фырчит. а потом, не сдержавшись, хохочет на весь подъезд. заслуженно получает локтем в солнечное сплетение, в общем. у него кровь засыхает в уголке губ и вся щека в малиновых разводах, застарелый рваный шрам, пересекающий бровь, горбинка на носу и уродское нечто на голове. генья на год старше, на пару сантиметров выше, на порядок умнее. с последним иноске категорически не согласен, потому что генья всегда тянет дверь на себя, когда написано "от себя" и наоборот, он путает лево и право, не может нормально посчитать мелочь на кассе и пишет "чо?" вместо "че?". (иноске тогда не интересуется, потому что ну есть и есть, но все же приличное количество времени спустя - когда генья возвращается домой после посиделки с танджиро ну просто в дрова, шумит как слон в посудной лавке, наверняка думая, что он тих как мышка, а потом лезет холодными лапищами сначала под одеяло, а потом под домашнюю футболку иноске - спрашивает: "ну вот откуда ты такой на мою голову свалился?". генья горячо смеётся ему в ухо и давит на иноске всем своим немаленьким весом, отвечает вопросом на вопрос, нарываясь то ли на смачный подзатыльник, то ли на комплименты: - какой такой? у иноске много чего крутится в голове от "ты сука еврей что ли" до "чудной и славный", но он скорее умрёт, кинувшись грудью на ножи, чем скажет что-то из этого, и генья, попыхтев пару секунд, надумывает все-таки его поцеловать. генье нравится лизаться глубоко и с языком, а у иноске целый список из тысячи пунктов: мясо, например, ему очень нравится, картошка жареная, пицца, желешки в виде медвежат, смотреть футбол с санеми в баре, шугать зеницу. а генья. генью он по-сопливому любит и любит все, что он делает, даже если генья заставляет его тащить десять килограммов стирального порошка и три пачки туалетной бумаги по двенадцать рулонов, купленных по акции. - как ты хочешь, пьянь? - спрашивает иноске, приподнимаясь на локтях и тыкаясь носом в горячий геньев лоб. - не знаю. пятьдесят на пятьдесят хочу спать и тебя, как-нибудь, неважно. возможно, когда-нибудь иноске спросит, что генья любит больше: дрыхнуть до обеда или его, но генья не ответит, потому что спит по двадцать часов в сутки.) генья переезжает в соседний бетонный муравейник, потому что отсюда его брату ближе добираться до работы, он живёт на третьем этаже, и иноске спокойно может запульнуть камешек ему в окно с криком "ты, панк херов, быстро спустился". иногда вместо геньи спускается санеми, но быстрые ноги пизды не боятся, так что иноске успешно избегает попадания в травмпункт или на стол патологоанатома, в зависимости от степени злости санеми. но чаще всего выходит генья, и начинается целый ритуал длиною в пятнадцать минут, в течение которых он снимает с себя все свои побрякушки: сережек у него штук десять в одном ухе, цепочки всякие, кольца - это добро можно расплавить и сделать слиток. генья, пока возится, говорит, что в школе приходится так же, ну ещё бы. иноске за отсутствие галстука и незаправленную рубашку готовы выставить из кабинета, а генью, наверное, проверяют на металлоискателе прежде, чем пустить. без всего этого он выглядит непривычно, можно даже сказать нормально, если зрение минус семь и смотришь на него без очков - тогда не видно бледных шрамов и гнезда на голове. про первое генья отшучивается, что часто падал в детстве (что оказывается чистой правдой, на удивление, хотя иноске не верит до последнего, пока санеми не показывает ему кассеты с подборкой самых эпичных падений геньи, слишком часто начинающихся со слов "нии-сан, а спорим, что я... "), а вот на критику своей стрижки не обращает внимания, потому что искренне считает, что она нормальная. (иноске со временем привыкает к его патлам настолько, что сам в какой-то момент начинает собирать волосы в хвост или пучок, потому что они лезут в лицо. а ещё из-за этого дома часто забивается слив в ванной и убираться приходится дольше, потому что у них ещё есть противная и вечно линяющая кошка - с боем иноске ее вычесывает чуть ли не каждый день, но все без толку, легче сделать из неё лысую и не париться. он даже поначалу думает, что бусинка чем-то болеет, поэтому линяет, но ветеринар уверяет, что все с ней нормально, возможно, просто не хватает витаминов. генья заранее приходит в ужас с ценника, когда иноске притаскивает домой пятнадцать килограммов элитного специализированного корма и банку в двести капсул полного комплекса витаминов и минералов. - ты сколько потратил? да мы на бусинке разоримся. нисколько, отмахивается иноске, сбрасывая кеды, тебе знать не положено, иди держи мерзавку, сейчас лечить будем, убью, если выблюет.) иноске нравится с ним драться - наконец-то достойный противник и легендарный бой, а ещё с геньей круто сидеть после и курить. генья носит в рюкзаке хлоргексидин, ватки и обезбол, иноске кривится, когда он проглатывает таблетки без воды, ведь они горькие. - сигареты тоже горькие. - это другое. генья закатывает глаза и тщательно протирает руки и уши прежде, чем начать цеплять на себя все свои цацки обратно. он смешной, когда при этом хмурится, сжимая фильтр между зубов и роняя пепел на потертые джинсы, если долго не получается закрепить маленькие гвоздики. иноске беззастенчиво пялится. отмахивается, когда генья лезет к нему с "давай сюда морду свою, обработаю", но спорить с ним в такие моменты бесполезно - это иноске выясняет быстро. (как и то, что генья чересчур заботливый и часто переживает по мелочам. и когда на иноске каждый апрель обрушивается аллергия на цветение, генья упорно распихивает по всем карманам пластинки цетиризина и капли от насморка.) потом по полчаса спорят, до какого магазина идти быстрее - за это время давно бы поели чего-нибудь. - купи мне, - говорит генья на кассе, подсовывая к иноскиной слойке с сыром и ветчиной штуки три сникерса. - ты охуел? иноске покупает, и генья сжирает все в одну харю, и видимо на шоколаде он и растёт ввысь, стремясь превзойти токийскую башню. когда на зимние каникулы иноске увозят к бабушке в глухую провинцию, генья с ним практически одного роста, ну, может за счёт херни на голове и выглядит выше, но это все ложь, конечно. зато потом его ноги от ушей становится сложно игнорировать. - все, хватит расти, - злится иноске, шлепая генью по бледному бедру, тот аж подскакивает с пола, на котором они разложили все свои учебники и тетради, в надежде подготовиться к переходным экзаменам, но в итоге как обычно занимаются чем угодно, но не учебой: генья сопит, свернувшись калачом, а иноске смотрит на него и просто. какого хуя. - я тебе как остановлю этот естественный процесс? - шипит он, потирая раскрасневшуюся кожу. у него на щеке след от ворса ковра и глаза сонные, и это ещё одно "какого хуя" в копилку иноске, потому что. хочется выйти в поле и орать в небо, ну нет у иноске слов, кроме нечленораздельных звуков. - больно, вообще-то. иноске щипает его за бока. это действеннее, чем втащить ему в челюсть - генья верещит как девчонка и извивается угрем, все тетрадки потом мятые. (ещё действеннее и приятнее, конечно, целовать его в эти самые бока и бедра, но до иноске такие простые истины доходят долго, но хорошо, что все же доходят в конце концов.) - да все! - орёт генья, отпинывая иноске. - щас ухо опять закровит. он проверяет пальцами левое, морщится - у него в хряще торчит целая труба, не меньше, выглядит очень странно и больно, хотя генья сказал, что в принципе терпимо. со времен их первой драки на нем стало раза в три больше железяк, даже как-то страшно его бить, а то мало ли что. - посмотри. иноске закатывает глаза, но смотрит, приближаясь вплотную. от геньи пахнет мылом и сахарными булочками, иноске, наверное, тоже ими пропах, потому что завалился в гости в самый разгар геньиной личной терапии - две недели подряд он причитал, что в жизни не сдаст английский, и пек всякую хрень по рецептам из интернета. санеми принципиально отказывался угощаться, а вот иноске ел, не пропадать же еде, пусть она и не очень. хотя булочки получились классными, это факт. - нормально там все, просто красное, не ссы. подуть? - пойди нахуй. - сам же и отлежал, пока дрых тут. - чего-о? я не спал, просто глаза закрыл, чтоб тебя не видеть, заебал ты меня уже. да-да, пизди больше, отмахивается иноске. генья несильно пинает его, иноске пинается в ответ, и они сплетаются ногами - генья, конечно, нихуево отожрался на выпрошенных сникерсах и баунти, весь мягкий и пластилиновый, иноске сжимает руку на его бедре, оставляя ещё один след. мелькает мысль, что неплохо было бы пустить в ход зубы и легонько покусать. потому что если впиться в него со всей дури, то генья этими бёдрами точно свернёт ему шею, как в фильмах. - я тебе милку принёс с орешками кстати. не было с печеньем твоим сраным. - сходил бы в другой магазин. иноске решает промолчать о том, что он как дурак действительно сходил в два других, но и там не нашёл. сам себе не может объяснить, почему весь район оббегал, а потом разорался на бедного кассира, который в отсутствии нужного шоколада ну никак не виноват. не беси меня, ворчит он, шарясь в потрепанном рюкзаке - генья лезет под руку, заглядывает через плечо, плотно жмется грудью к спине, как будто сейчас иноске начнёт показывать ему фокусы с появлением кролика. заслуженно получает подтаявшей плиткой по лбу. вечером вернувшийся с работы санеми застает их за пересмотром убить билла - учебники кучей валяются в углу, генья бубнит, что проще было бы взять пушку и перестрелять всех нахер, а иноске - - хочу катану. а лучше две. прикинь, каким крутым буду! - я тебе палочки-то в руки не доверю, ты себе их в глаз ткнешь, какие катаны. - нет, ну ты допиздишься когда-нибудь. санеми глубоко вдыхает и считает до пяти, но желание выкинуть обоих в окно не пропадает. иноске остаётся на ночь. и на следующую, и на две после (и санеми понимает, что если иноске скажет "слушай, да просто буду жить тут и всё", то генья слова против не скажет, потому что санеми не слепой и не тупой: сложить два плюс два много ума не надо. иноске действительно так делает, только у геньи к тому моменту своя съёмная - недели не проходит, как в квартиру перетаскиваются вещи, зубная щетка и приставка. санеми сказать ничего не успевает: забегает вечером в гости после работы, чтобы проверить, как вообще братишка держится, а там уже иноске оккупирует ту часть кровати, что у стены, гоняет в геньевской толстовке и смотрит исподлобья с вопросом "ты че припёрся вообще?". санеми даже злиться на них не может всерьёз: у геньи такая довольная морда, весь светится, аж тошно.) когда многострадальное ухо заживает, генья говорит, что хочет проколоть язык, прям посреди монолога иноске о том, что ему пиздец как надо записаться в додзе к "тому патлатому чуваку, он классный". иноске чуть палочку от мороженного не проглатывает, которую держал в зубах и грыз: вкуса особо не почувствовал, потому что нос забит соплями, но генье вроде оно понравилось - самое то в тёплый и безветренный весенний день. - а потом на очереди соски? - брякает он. генья смешно корчит рожицу. - ты че! соски страшно, они у меня чувствительные. я ж умру. нахуя мне эта информация, хочет разораться иноске и на генью, и на свой дурацкий мозг, потому что откладывается это у него в голове в специально выделенном под важное месте. - а язык не страшно типа. - ну, немного. сходишь со мной? нет, хочет сказать иноске, пиздуй решать свои проблемы или что у тебя там сам. ладно, с трудом выговаривает он, потому что резко пересыхает в горле, так уж и быть можешь подержать меня за руку. да иди ты, дуется генья, но когда доходит дело - вцепляется в него такой мёртвой хваткой, аж косточки трещат, но иноске стоически терпит, хотя ему самому дурновато от этой огроменной иглы в руках мастера, абсолютно не вызывающего доверия, хотя генья его уверял, что обанай-сан очень хороший и крутой, ещё и тату бьёт обалденные, вот исполнится восемнадцать - сразу к нему забиваться. - все, расслабься уже, - ворчит игуро, - ты что как в первый раз всегда. иноске хмуро следит за тем, чтобы все было стерильно, потому что начитался накануне в интернете всяких форумов, где пишут о неприятных последствиях, если процедура проведена неправильно. не хочется, чтобы у геньи язык загноился и отвалился к херам, он, конечно, много пиздит не по делу, но. в общем, наверное, надо было отговорить его. потому что теперь иноске только и делает, что смотрит на его рот, когда генья как обычно распинается о какой-то ерунде - "ну и незуко мне такая говорит, мол, дак давай я тебе помогу с английским. мы договорились в эту субботу посидеть в той кофейне возле выхода у метро, знаешь? там вроде мило, мы с санеми забегали" - пирсинг не особо заметен, пока он не начинает облизывать обветренные и искусанные до крови губы. ага, кивает иноске, классно, рад за тебя, молодец. в последнее время у него "санеми то, санеми сё" заменяется на "незуко пятое, незуко десятое", и не то чтобы иноске вслушивался, но. бесит его эта незуко со своим длинным носом, который обязательно надо засунуть в дела геньи, а тот и рад. - она хорошая, - с улыбкой говорит генья, а у иноске на языке вертится глупое "я тоже, вообще-то, хороший. да?". ради неё он не сильно выебывается с пирсингом, потому что ей такое не по душе - оставляет только безобидные гвоздики, а кожанку меняет на обычный свитер, причесывается, мол, в приличное место иду с приличным человеком, надо соответствовать. какая нахуй разница, как ты выглядишь, если вы будете заниматься английским, злится иноске, уверяя себя, что ему не нравится, но получается плохо, потому что и такой генья - милый. и незуко наверняка это тоже заметит. да и хуй с ним, думает иноске, сверля чужую широкую спину, пока генья скидывает в рюкзак пенал и рабочие тетради. да нет, не хуй с ним - осознает он, когда генья поворачивается к нему со словами "ну, как оно?": смущенный и неловкий. переминается с ноги на ногу, оттягивая рукава кофты, чтобы спрятать руки с вечно сбитыми костяшками. иноске проглатывает грубости, потому что это все неправда, но на правду у него не хватает сил. это генья любитель разбрасываться словами, хвалить и восхищаться, если ему что-то нравится, а иноске так не может. он вообще в последнее время по большей части молчит, потому что не хочется вываливать на генью необоснованный негатив, а по-человечески разговаривать кошмар как тяжело. но иноске правда старается. - хорошо все. потому что оно того стоит - у геньи красивая улыбка, и, может быть, иноске когда-нибудь скажет ему это. с незуко и её братом генья знакомит иноске ближе к лету, особо не спрашивая, хочет он того или нет, просто ставит перед фактом и утверждает, мол, да вы точно подружитесь, там ещё зеницу подтянется, сходим в киношку. иноске глубоко сомневается в словах геньи о том, что он всем понравится - возможно, только в первые две секунды, пока не откроет рот и не пробасит "ну привет, хули". но все проходит достаточно неплохо: незуко сдаёт генью с потрохами, утверждая, что тот все уши прожужжал о том, какой иноске классный и вообще. самый лучший. - не говорил я такого, - спорит раскрасневшийся генья, сжимая в руках маленькую десертную ложку, которой подворовывал мороженое из пиалки иноске. - у меня есть все доказательства, даже не пытайся, - вся перемазанная кремом, незуко не особо создаёт впечатление большой угрозы, но генья замолкает, недовольно сопя. - да и танджиро подтвердит, да? - какая ты жестокая, - смеётся танджиро, но кивает, мол, было такое, подписываюсь под каждым словом. иноске даже не старается спрятать лыбу, чем ещё больше, видимо, смущает генью, который по дороге домой выдаёт: - ну может один раз сказал так, когда был не в себе. не считается. иноске хохочет на весь двор, распугивая птиц. заслуженно получает тычок по ребрам, но это пустяк по сравнению с тем облегчением, что он испытывает - столько недель злился как дурак, а оно вон как получается. он тащится за хмурым геньей до квартиры, куда бесцеремонно заваливается первым: санеми что-то говорил о том, что задержится часа на два, не больше, поэтому иноске без опаски тянет генью за ворот футболки к себе, стукаясь зубами о его зубы. на вкус он как газировка, которую хлещет литрами в жару. руки у него прохладные и влажные, но иноске даже не обращает внимания, потому что с него самого сходит семь потов: дома очень душно, несмотря на открытые везде окна, и то, что они делают сейчас, наоборот распаляет ещё больше. у иноске быстро устаёт шея с непривычки, потому что генья вырос с фонарный столб, а сам иноске не вырос вообще - неудобно выходит, пока генья не воображает себя порноактёром, подтягивая иноске за бедра к себе. - охуеть ты тяжёлый, - выдаёт он. - а ты че хотел? я качаюсь. генья фырчит ему в шею, слизывает соль с кожи и жарко дышит, пока они топают до комнаты, собирая все углы и косяки. - знал бы, что так будет, давно бы сказал, что ты самый лучший. но я думал, ты мне въебешь. у него рот не закрывается, видимо, никогда, и он умудряется пороть чушь в любой момент времени, что бы ни делал - можно сказать, талант. иноске его не слушает, но в голове каждое его слово все равно откладывается, потому что это генья, и по-другому у иноске не получается, хочет он того или нет. генья нависает над ним, сжимая коленками бока, и целует, куда придётся, иноске чувствует, как его всего трясёт, когда кладёт руку ему на спину, оглаживая лопатки. у себя в голове он представлял все не так, но и это неплохо - генья ласковый и нежный, и у него получается лучше, чем если бы инициативу взял иноске с его животным "повязать и заклеймить, а потом сожрать". иноске-то самого пугают такие порывы, а напугать ещё и генью не хочется, хотя он почему-то уверен, что генья взял бы все, что иноске бы дал. как и наоборот, впрочем. иноске послушно позволяет генье трогать себя везде, но в нем, в общем-то, ничего интересного и нет, кроме смазливого лица - он твёрдый как камень и не особо чувствительный, потому что его тело привыкло драться, но на более глубоком, эмоциональном уровне - его ведёт. когда возвращается санеми, они сидят как ни в чем не бывало, но по их встрепанным макушкам и лихорадочно блестящим глазам все и так ясно. санеми заглядывает чисто спросить, будут ли они пить чай с ним, но остаётся на серьёзный разговор о важности использования презервативов. и смазки. - и вообще, блять, нахуй я тут распинаюсь, быстро загуглили и прочитали всю информацию, оболтусы. я вам не путеводитель по гейскому сексу. - я читал уже, - скромно отвечает генья, комкая в руках какую-то бумажку, найденную на столе. - я тоже, - вклинивается иноске, не отвлекаясь от мобильной игрушки. - пиздишь, - злится санеми, почему-то, только на него одного. - пересказать? генья очень старается не рассмеяться. иноске действительно читал и даже, прости господи, смотрел - как раз после осознания того, что шоколадки он генье покупает не по доброте душевной, а незуко хочет прибить не из дружеской ревности, ведь братву на сиськи не меняют, а генья ускакал на кофе, стоило только предложить. видеоролики, конечно, информативностью не блестали, но чисто узнать, что вообще из себя представляет процесс... иноске упрямо продержался до конца, но смысла не понял. ради интереса он даже глянул обычное порно с женщиной, но и оно ничего, кроме "пиздец че творят" не дало. у него не встал ни на первое, ни на второе, но на генью - как по команде, стоило представить. генье это знание прибавляет вес к самооценке, но сам он говорит, что его одинаково привлекают и девушки, и парни, что иноске не нравится от слова совсем, но он молчит. хоть и делает такую недовольную морду, что и без слов ясно - генья со смехом лезет его целовать. - значит незуко все-таки придётся прибить. и обанай-сана, он мутный. - у него невеста. - не аргумент. незуко, впрочем, тоже обижается, потому что считает, что ей вообще все должны быть благодарны за то, что она высказалась так, как высказалась, а не проболталась о том, что генья- - все! - хлопает в ладоши генья. - закрыли тему. незуко, не позорь меня ещё сильнее, умоляю. почему я вообще делился этим с тобой? (впрочем, генью жизнь ничему не учит, так что с незуко он продолжает шушукаться о своём. она у них в гостях бывает чаще, чем дома, и какао с вафлями покупаются только из-за неё, порой иноске думает, что они живут втроём, пока зеницу не решается забрать противную к себе - наконец-то тишина и покой большую часть времени. и можно спокойно заниматься своими делами. - тебе бы только полапать, конечно, - хмыкает генья, когда иноске прижимает его к столешнице. - и полопать. смех прерывается тихим всхлипом - иноске особо не церемонится. это генья любитель уложить где помягче и затянуть с прелюдией, он аккуратный и медлительный, всегда подходящий к процессу с основательной подготовкой, но когда они меняются ролями, то у обоих сшибает мозги напрочь. особенно у геньи, которому нужно быстрее, сильнее и никак иначе.) санеми не разрешает им ночевать вместе, пока оба не приносят ему сносные табеля успеваемости, и предупреждает, что сразу закроет по разным углам до самого выпуска, если забьют на учёбу. генью он прессует жестко, но тот стоически терпит, просиживая за учебниками днями и ночами - выпускной класс, как-никак. (но на следующий год иноске достаётся ещё больше, потому что санеми не пускает его в квартиру, где он теперь, по сути, живёт, потому что: - ты почему не посещаешь дополнительные? пизды давно не получал? щас твоей маме позвоню. - один раз не сходил, потому что температура поднялась! я хотел, но генья не пустил, че ты начинаешь. - уважительной причиной для пропуска считаю только смерть.) а ещё санеми за шкирку тащит генью знакомиться с мамой иноске, раз уж все так серьёзно. (и порой иноске кажется, что мама любит генью даже больше, чем его самого, потому что каждый раз просит не обижать и отправляет через санеми контейнеры исключительно с едой, которую обожает генья. и для неё генья "милый сынок", а иноске: - вот редиска! мне почему санеми жалуется на то, что ты уроки прогуливаешь?) и когда заспанный иноске открывает дверь, санеми молча впихивает генью в маленькую прихожую - он тоже встрепанный, с новой железкой в красном носу (больно было аж слезу пустил и чуть не сломал иноске руку) и в застиранной футболке с черепами. это пиздец, думает иноске. санеми кричит: "здрасьте! а мы тут свататься пришли". но лыбится как дурак.