Целуй меня, чтоб стало мне полегче...

— Если хотите прыгнуть вниз, не советую.       На Астрономической башне луна так красива. Минерва приходила сюда довольно часто после смерти Дамблдора и не ожидала застать здесь нового директора. Она удивилась, хотя сама не поняла почему. Он весь был облачён в чёрное одеяние и смотрел вдаль, в этом она была уверена, хоть и не видела его лица. На самом краю, словно в раздумии, стоял и не двигался. Он застыл, словно прощаясь с жизнью, и только мантия шелестом оживляла его.       Она не рискнула подойти ближе. Вернее, не захотела. Он даже не обернулся на звук её голоса и что-то отяжелело у неё внутри, нечто обременительное и напоминающее его детство. Когда взросление этого человека взлетел вверх, как ловец.       — Вы когда-нибудь хотели прыгнуть? — негромко спросил он.       — Нет. Я ещё хочу увидеть пару восходов. И вам желаю того же, Северус.       — Узнать, что там? Долететь и закончить это, разве не хотели? Каждый хоть раз думал об этом.       — Нет, я хочу жить.       Молчали долго. Она не удивлялась почему-то его желанию. Он не шевелился, не было даже видно, что его грудь вздымают лёгкие и что он в сознании. Ветер трепал его волосы, но его вряд ли это беспокоило. Он был словно в тумане. Своём собственном тумане, который сопровождает его всюду и не отпускает. Он был... странный, но печаль, которой от него веяло, была светла. Жуткое и липкое чувство охватил её. И надежда побыть одной здесь, наверху, где видно всё, на этой роковой площадке медленно растаяла, как снежинка на ладони. Она вздохнула, как бы прощаясь, стала уходить, плотнее натянув халат.       — Не уходите, — он без присущей резкости обернулся. — Не оставляйте меня, Минерва.       Лицо его выражало донельзя измученное, озлобленное выражение человека, которому жизнь стала безразлична. Желотоватое и желчное, оно некрасиво светилось в озарении луны и к своему внезапно возникшему стыду и страху она увидела на его впалых и почерневших щеках дорожки от слёз. В нём опять пробудился тот мальчик, которому так и осталось двадцать лет.       Он упал на колени прямо перед ней, охватил её ноги и уткнулся лицом в её живот. В этом не было насмешливых высказываний, взглядов свысока, она просто гладил его по волосам, будто ощущая его страдания на себе. Украдкой стирая собственные слёзы, она поклялась, что никогда не оставит. Она жалела его, как мать жалеет сына. Но она не успела вытереть салфеткой щёки, когда Северус поднялся и поцеловал её в лоб. Она чувствовала, как краснеет, потом бледнеет и боязливо обнимает его. Он прижимается в ответ, постепенно упокаиваясь.       Лёжа через некоторое время на полу Астрономической башни, она прокручивать всё ещё и ещё у себя в голове. Он лежал рядом, стиснув её руку и почти не дышал. Ночь не шевелилась вместе с ним, она замерла, будто давая заслуженную тишину под куполом из тайны и всеобъемлющей неопределённости. Она всё поняла, словно настало некое озарение. А он, измученный и нежный, снова повернулся и коснулся губами её лба. Ей вдруг стало легче.       "Всем известно, что поцелуй в лоб выражает заботу и преданность..."