Предлог

Окуясу с ранних лет был один. Он совсем не помнил мать — она умерла, когда он ещё себя не осознавал. Затем отец потерял разум и превратился в монстровидное зелёное существо. Должно быть, в тот момент Кейчо, его старший брат, сошёл с ума от груза ответственности. Шутка ли — в семь лет стать сиротой, заботиться о младшем брате и пытаться найти человека, который способен убить их отца, избавив того от страданий. Ещё и переезд в новый город, где он никого не знал... Казалось бы, Окуясу должен был привыкнуть к одиночеству, научиться как-то с ним справляться, но нет. Он искал и, что самое главное, находил утешение в друзьях. Окуясу был благодарен за каждую минуту, что он проводил с ними. Но у Коичи появилась Юкако, а у Джоске — Рохан, и они стали меньше времени проводить вместе. Зная нравы Юкако и Рохана, Окуясу быстро перестал завидовать друзьям. Разве что совсем чуть-чуть. Ему и самому хотелось за кем-нибудь приударить, но девушки невысоко ценили внимание с его стороны. На какое-то время ремонт отвлёк Окуясу от ощущения одиночества. Он мог позволить себе потратить часть денег от выигрыша в лотерее на обустройство дома. Снаружи он решил ничего не менять: полуразрушенный вид был как бы маскировкой, чтобы посторонние люди держались от него подальше. Но внутри хотелось какого-то минимального комфорта, чтобы дом действительно походил на дом. Было сложно. Окуясу самому пришлось во всём разбираться, несмотря на то, что думать — не его стихия. Просто больше это делать было некому. Дело шло медленно, со скрипом, но в конце концов Окуясу был доволен результатом. У него даже появился телевизор и видеомагнитофон — почти как в детстве. В такой дом было не стыдно привести друзей. И, может быть, девушку тоже. У Джоске и Коичи, да и у самого Окуясу, были неприятные воспоминания об их первом визите сюда. Но теперь, когда ничто в доме не напоминало то мрачное и заброшенное место, каким оно было до ремонта, плохие воспоминания должны были отступить, уступая место новым, хорошим. Вот уж кто не тяготился своим одиночеством, так это Микитака. Или, во всяком случае, по его виду так нельзя было сказать. Казалось, он был вечно занят своими «инопланетянскими» делами, даже если со стороны это выглядело так, будто он просто смотрит в одну точку. Взять хотя бы их первую встречу, когда он заснул прямо посреди поля. — Так Микитака инопланетянин или нет? — уже в который раз задался вопросом Окуясу, когда Микитака, проходя мимо них, вежливо поздоровался. Проблема в том, что факты разнились. Не только Окуясу, но и Джоске с Коичи, и Рохан с Джотаро не могли понять происхождение Микитаки. Вот только остальные смирились, что им не удастся разгадать эту тайну, а Окуясу нет. По крайней мере, ему было достаточно скучно и одиноко, а времени — вагон, чтобы снова вернуться к этой теме. — Тебе не всё ли равно? — откликнулся Джоске. — Почему-то не всё равно. Реально интересно, Джоске! — Ну не знаю. Что изменится от того, что он инопланетянин, а не владелец стэнда? — Да, в общем-то, ничего, — поскрёб Окуясу в затылке. — Но я выведу Микитаку на чистую воду! — Ну, валяй, удачи. — Эй, так не интересно! Ставлю десятку, что он всё-таки владеет стэндом! — объявил Окуясу. — Десятку... Ты имеешь в виду десять тысяч йен? — оживился Джоске. — Да! У меня-то они есть, и я могу их поставить, — ухмыльнулся Окуясу, зная о плачевном финансовом положении друга. — Чёрт... Я в деле! Ставлю столько же, что он инопланетянин! — Тогда по рукам? — По рукам!

***

Было уже поздно, и они, из последних сил пытаясь придумать план, зависали у Окуясу дома. Взгляд Джоске блуждал по комнате в поисках того, за что можно зацепиться, и наконец упал на новенькие телевизор и магнитофон. И тогда Джоске в голову пришла гениальная идея: — Кино! — воскликнул он. Наверное, с такой же интонацией Архимед произнёс «Эврика!», когда вода вытекла из ванной и он открыл закон выталкивающей силы. — Что кино? — не понял Окуясу. По плану Джоске, им даже напрягаться особо не нужно было — за них это уже сделали. Люди ведь уже давно задумывались о внеземной жизни, и некоторые воплощали своё видение в творчестве. В том числе и в кинематографе. Им достаточно устроить киномарафон фильмов про космос, чтобы понять, откуда Микитака черпает идеи для своего образа. — Можно даже Микитаку позвать, так даже веселее будет, — закончил Джоске. — А план-то хорош! — восхитился Окуясу, ударяя ребром кулака по раскрытой ладони. — А то! Значит, завтра я иду в прокат за кассетами, а ты ищешь Микитаку и приглашаешь его к себе, — распорядился Джоске. — А почему ко мне? — У меня дома будет мама, не хотелось бы, чтобы она нам помешала. — Ну ладно, идёт! — согласился Окуясу.

***

«Рохан явно плохо влияет на Джоске», — решил Окуясу, когда Джоске в последний момент передумал и слинял к своему парню. Окуясу, с кассетами на руках и запасом еды на троих, не знал, что делать. Он ещё ни разу не оставался с Микитакой наедине. Но отступать было не в его правилах и к тому же некуда. Поэтому он велел Микитаке устраиваться поудобнее, разложил съестное на столе перед диваном и, особо не разбираясь, вставил первую попавшуюся под руку кассету в видеомагнитофон. На звуки начавшегося фильма приковылял отец — ему тоже было интересно посмотреть, что происходит на экране. Окуясу не знал, понимал ли тот хоть что-то, но не был против его компании и не прогонял. Сейчас же у него в гостях был Микитака, и обычно в подобных случаях родители лишние... Это даже странно, отец почти никогда не шёл на контакт с незнакомыми людьми. — Здравствуйте, — поздоровался Микитака. Похоже, отец что-то пробурчал ему в ответ. Что-то доброжелательное. — Ты не против, если он посмотрит фильм с нами? — спросил за отца Окуясу. — Нет, конечно. Приятно познакомиться, Ниджимура-сан, — ответил Микитака. — Ты понимаешь, что он говорит?! — взволновался Окуясу. Если так, то, возможно, Микитака может помочь ему... — Нет, к сожалению, мне не знаком этот язык. Я только предположил, что он является членом семьи, и высказал ему должное уважение, — объяснил Микитака. Окуясу даже немного расстроился. Ну а что ещё он ожидал? — Это мой отец, — наконец-то додумался его представить Окуясу. — Он выглядит не так, как другие люди, из-за мутации клеток Дио... Это долгая история. Несчастный случай, короче. — К сожалению, у меня нет необходимых инструментов и знаний генной инженерии, чтобы помочь ему. Но на моей родной планете такие операции были возможны. — Жаль. Но я и не надеялся, что ты можешь ему помочь, — смутился Окуясу. Опять какая-то инопланетная муть, которую он не понимал. — Давай смотреть фильм. — Я согласен смотреть фильм. — Друзьям в таких случаях лучше отвечать «давай», — поправил Окуясу. Уж больно нелепым выходил их диалог. — Тогда давай смотреть фильм, — послушно исправился Микитака. — Уже лучше. Если он только притворяется инопланетянином, то очень правдоподобно. Окуясу вряд ли бы смог настолько до мелочей продумать такой образ. Провальность идеи Окуясу ощутил почти сразу же. Он и подумать не мог, что фильм про космос может быть таким скучным. И никаких инопланетян, только непонятный чёрный параллелепипед. Первые полчаса вообще слов не было и почти ничего не происходило. Но Микитаке, похоже, нравилось, и его заинтересованное лицо служило Окуясу утешением. Окуясу же со своего места поглядывал на профили отца и Микитаки. И невольно задался вопросом, кто из них более «инопланетно» выглядит: Микитака, который напрямую заявляет о своём внеземном происхождении, но при этом выглядит почти как человек, или его отец — человек от рождения, но в силу обстоятельств больше похожий на монстра или инопланетянина. Окуясу уже слишком долго сверлил взглядом всю фигуру Микитаки. Теперь ему всё казалось подозрительным. Почему у Микитаки острые кончики ушей? У людей таких не бывает. У него необычный оттенок кожи. Возможно, во всём виновато плохое освещение, или какая-то болезнь, или... внеземное, нечеловеческое происхождение? И длинные волосы, лишь на оттенок светлее бледной кожи. С виду они казались очень лёгкими и мягкими. Окуясу хотелось пропустить их между пальцев, чтобы на ощупь оценить их красоту. Да, пирсинг в носу с цепочкой носят некоторые люди, но что если это специальное устройство для дыхания? Вдруг ему не подходит земной воздух? А тот случай при их знакомстве, когда Микитака предложил мороженое, сделанное из его тела... Что было бы, если бы они с Джоске всё же съели его? И представить страшно! В общем, Окуясу больше был заинтересован своим гостем, чем сюжетом фильма. Отцу, похоже, тоже стало скучно, и он уковылял в другую комнату, скорее всего, спать. — Почему ты смотришь на меня? — спросил Микитака, не отрывая взгляд от экрана. — Мне не интересны фильмы без голых женщин в кадре, — Окуясу ляпнул первое, что пришло в голову, и ему сразу же захотелось провалиться под землю от стыда. Такие шутки можно шутить с Джоске, а Микитака не поймёт. — Я для тебя интересен, как голая женщина? — полюбопытствовал Микитака таким обыденным, даже невинным тоном, что из-за контраста с содержанием фразы Окуясу чуть не подавился. Воздухом. Казалось, что для Микитаки нет ничего недопустимого, о чём нельзя было бы как минимум поговорить. Он ко всему спокойно относился и ни на что эмоционально не реагировал. Вряд ли что-либо могло поколебать его невозмутимость. Окуясу даже немного побаивался этого: обычно такие тихие люди страшны в гневе. — Нет, ты мне интересен, но не так, как голая женщина... В смысле, ты же инопланетянин, — Окуясу поборол себя и не сказал «владелец стэнда», — с тобой интересно. — Я польщён, спасибо, — всё тем же ровным тоном поблагодарил Микитака. Казалось бы, разговор закончен, но невозмутимость Микитаки сыграла с Окуясу злую шутку. Микитака решил объяснить разницу в репродуктивных системах людей и представителей его расы. — У нашей расы нет пола. В земных терминах наш процесс размножения можно описать как почкование, — объяснил он. — Это как? — не понял Окуясу. — Размножение возможно, когда особь накапливает определённое количество питательных веществ. Тогда начинается процесс клеточного деления, в результате которого на теле появляется что-то вроде отростка — особь в миниатюре. После созревания отросток отделяется от тела носителя и становится самостоятельной особью. — То есть если ты будешь много есть, то у тебя на теле вырастет ребёнок? — В общем смысле верно. Перед началом цикла деления повышается аппетит. — Так ты женщина или мужчина? — задумался Окуясу. — У нашей расы нет разделения по полу. Я не мужчина и не женщина. Но по земным стандартам у меня маскулинная внешность. — Получается, между ног у тебя... Ничего нет? — По земным категориям нет. А у тебя, я так полагаю, человеческие мужские гениталии? — Что?.. Да, я мальчик! Парень! И гине... эти штуки у меня соответствующие! — сказал Окуясу. Он практически чувствовал, как его сейчас раздевают взглядом, осматривая. Но не так, как другие парни сравнивают размеры членов, а с каким-то почти научным интересом. Словно он всего-навсего подопытная крыса. Червяк под микроскопом. Впрочем, Микитака, наверное, чувствовал то же самое, когда Окуясу забрасывал его вопросами о размножении его расы. — Можно посмотреть? — попросил Микитака. — Только если разрешишь посмотреть на твою промежность, — ухмыльнулся Окуясу. Как говорится, баш на баш. — Это приемлемый обмен информацией. — Только смотреть! Любые другие действия для людей, ну… слишком личные, — предупредил Окуясу. — Почему? — Потому что прикосновения... ощущаются приятно. И их разрешают делать только тем, кто нравится. — Понятно, — кивнул Микитака. Окуясу потянулся к пряжке своего ремня. Того самого, который действительно придерживал брюки, чтобы те не спадали, а не второго, который болтался только для красоты. Вжикнула молния, и Окуясу приспустил трусы, обнажая свой пах. Похоже, Микитаке стоило больших усилий сдерживать своё любопытство. Ему явно хотелось получить больше от этого эксперимента. Но он всё ещё мог задавать вопросы, чем нагло пользовался. Окуясу отвечал, на что знал ответ и мог ответить. Правда, в конце концов всё закончилось тем, что он посоветовал Микитаке почитать соответствующие книги, и тот кивнул в знак понимания. — Что ж, теперь твоя очередь, — объявил Окуясу. Микитака безропотно обнажился. Полностью, как будто его одежда была цельным комбинезоном. Окуясу даже разочаровался: слишком поздно он вспомнил, что Микитаке, должно быть, не стоило никаких трудов изменить внешний облик тела по своему желанию. У него между ног всё было гладко, без каких-либо выступов или впадин. Как у куклы Барби. Не то чтобы Окуясу засматривался на голые игрушки, но этот факт искусственной анатомии знал. — Я могу изменить своё тело так, чтобы тебе понравилось, — предложил Микитака. Разговор точно зашёл не туда. В какое-то очень неправильное русло. — Э-э-э... А как тебе удобнее? — выдал Окуясу первое, что пришло в голову. — Я не знаю. Я никогда не пытался воспроизвести человеческие гениталии. Микитака на мгновение задумался, и в следующую секунду вид перед глазами Окуясу изменился. Он даже не успел заметить, как это произошло. Теперь на теле Микитаки там, где у людей находятся гениталии, половые губы прикрывали вход во влагалище. Но вместо клитора был среднестатистических размеров пенис, как у человеческого мужчины. Весь этот набор органов каким-то образом умещался на паховой области. — Так, наверное, выглядели бы люди-гермафродиты, — предположил Микитака. Окуясу потерял дар речи. Он даже не обратил внимания на непонятное ему слово — гермафродиты. Почему-то увиденное не казалось чем-то неестественным, не вызывало отвращение. Даже наоборот: Окуясу почувствовал, как кровь стала приливать вниз, переводя член в вертикальное положение. А ведь он сам поставил условие «только смотреть» и теперь сам же хотел его отменить. — Зачем ты это сделал? — севшим спросил он. — Я провожу эксперимент с человеческими гениталиями, — ответил Микитака. — Что ещё за эксперимент?! — Эксперимент по воссозданию человеческих гениталий. Далее я планирую провести половой акт, но для этого нужен половой партнёр. Не мог бы ты помочь мне, Окуясу? Сказать, что у Окуясу отвалилась челюсть, было бы преуменьшением. На некоторое время он забыл вообще всё: как разговаривать, где он находится, что где-то рядом спит его отец, их спор с Джоске. Он и предположить не мог, что вечер превратится во что-то подобное. Хотелось без лишних слов согласиться, накинуться на Микитаку и сделать то, что он лишь пару раз видел в фильмах для взрослых. Но чёрт знает, откуда взялась его рассудительность: — У меня нет презервативов... Это, э-э-э, такие штуки для члена, чтобы женщина после секса не забеременела. Ну, знаешь, не появился ребёнок... — пытался объяснить Окуясу. Он даже разозлился: какого чёрта он ведёт себя так, как будто верит, что Микитака на самом деле инопланетянин и ничего из этого ему неизвестно?! Какого чёрта он поддался на эти игры Микитаки?! — Разумная мера предосторожности. Это только внешняя имитация женской половой системы, следовательно, зачатие невозможно, однако обмен микроорганизмами с наших тел может быть опасен, — сказал Микитака, и его тело вернулось в прежнее состояние, без человеческих репродуктивных органов. Окуясу только ещё раз моргнул, словно прогоняя наваждение. Возбуждение никуда не делось, но стало каким-то терпимым. Уже не хотелось оказаться сверху на Микитаке и совершить кое-что совсем не дружеское. А вот подрочить себе не помешало бы — стояк всё никак не хотел проходить. — Э-э-э, я выйду на пару минут. Жди тут, никуда не уходи, — велел Окуясу и поспешил в ванную. Он надеялся, что через шум воды экстренного душа и всё ещё шедшего фильма — ведь никто из них так и не нажал паузу, — заглушат звуки сбрасываемого напряжения. Наскоро умывшись и вытершись, Окуясу переоделся в домашнюю одежду, что нашёл в ванной, и вернулся в гостиную к Микитаке. Случившееся в душе его совсем не расслабило, как будто только больше завело, и Окуясу призвал The Hand. Конечно, Джоске уже как-то проверял такую возможность — чуть не ударил Микитаку своим Crazy Diamond, а у того ни один из его длинных волосков не шелохнулся. Но Окуясу хотел увидеть это собственными глазами. Микитака за время его отсутствия успел одеться, и либо действительно не видел стэнд, либо успешно притворялся, что ничего не замечает. Даже не похоже было, что он специально старается не смотреть в его сторону. Возможно, он настолько хорошо контролировал себя и свои рефлексы, что ему отлично удавалось изображать, что он не видит и не чувствует стэнды. — Ты видишь мой стэнд? — напрямую спросил Окуясу. — Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужно знать, что такое стэнд, — ответил Микитака. — То есть ты никаких изменений не замечаешь? — продолжал давить Окуясу. Микитака задумался на какое-то время. — Нет, не замечаю, — наконец подтвердил он. — Возможно, я куда-то не туда смотрю. — А так? Чувствуешь что-нибудь? — спросил Окуясу, когда The Hand подошёл вплотную к Микитаке и положил ему левую руку на плечо. — Нет, всё как обычно. — Даю подсказку: рука моего стэнда лежит у тебя на плече. Микитака посмотрел сначала на правое плечо, затем на левое. — Я ничего не вижу и не чувствую, — сказал он. Окуясу вздохнул. Ему это уже надоело. — Так ты настоящий инопланетянин? Не владелец стэнда? — спросил он. — Я уже сообщал об этом ранее, ещё когда только прибыл на Землю, — напомнил Микитака. — Да, я помню что-то про... Магеллановы облака? — Всё верно. Если бы у меня была с собой карта, я бы показал, где находится моя планета. — У меня точно такой карты нет. Ладно... Давай дальше смотреть фильмы? — сдался Окуясу. У него не осталось догадок, как можно выяснить тайну Микитаки. — Подожди, пожалуйста. Можешь мне объяснить, что такое стэнд? — Стэнд — это типа физическое воплощение духовной энергии. Он обладает различными сверхспособностями, в зависимости от личности владельца. — Понятно. Какой способностью обладает твой стэнд? — Мой стэнд называется The Hand и умеет стирать пространство. Только я без понятия, куда оно потом исчезает. Окуясу для демонстрации стёр пространство между собой и банкой колы на столе. Тонкая, филигранная работа, которой Окуясу мог гордиться. А для Микитаки, наверное, это выглядело так, как будто банка сама в руки прыгнула. — Удивительно, — восхитился Микитака. Но интонации ему удавались слабо, и из-за ровного тона это больше напоминало сарказм. — Я могу предположить, что происходит с пространством в подобных случаях... — Э-э-э, не надо, я всё равно не пойму, — отмахнулся Окуясу, не дав ему договорить. — Давай лучше смотреть фильм. — Давай смотреть фильм, — согласился Микитака. Похоже, он понемногу начал понимать и пользоваться разговорным человеческим языком. — Молодец, запомнил урок, — одобрил Окуясу. Он, щёлкнув пультом, включил следующий фильм. Возможно, позже они вместе Джоске придумают какой-нибудь хитрый план, чтобы узнать правду наверняка. А пока что он слишком устал столько думать за целый день. Ему хотелось отдохнуть, просто посмотреть фильм. Тем более в компании это делать приятнее, чем одному. Пусть даже это компания инопланетянина.

***

— Ну как всё прошло? — спросил на следующий день Джоске. — Прошло бы намного лучше, если бы кое-кто не слился в последний момент, — буркнул Окуясу, скрестив руки на груди. Сказать по-честному, он не был уверен в своей правоте. Они с Микитакой чуть не занялись сексом — при Джоске до такого бы точно не дошло, у него же есть Рохан. Да и раздеваться всем троим было бы слишком смущающим — они же не в бане. — Прости-прости, не хотел оставлять Рохана одного, когда он скучает. — Так тебе вчера перепало? — Ага, — широко улыбнулся Джоске. — Везучая ты падла! — Окуясу уже чуть не плакал от зависти к другу. — Так что там с Микитакой? — спросил Джоске, переводя тему. — Продолжает строить из себя инопланетянина. Фильмы не помогли, я так ничего и не понял, — вздохнул Окуясу. — То есть безрезультатно? — Ага. — Ну, ничего, мы ещё что-нибудь придумаем, — пообещал Джоске. — Хотелось бы. А то тебе, похоже, не так уж сильно нужна десятка, — упрекнул Окуясу. — Я просто хочу получить её честным путём, когда всё будет известно на сто процентов, — пожал плечами Джоске. Кажется, у него снова появился план, и он улыбнулся: — Постой... Если фильмы не помогли, то, может, он начитался научной фантастики?! — Ну уж нет, в библиотеку я точно не пойду! — замотал головой Окуясу и выставил руки вперёд в защитном жесте. — Это кому из нас ещё десятка не нужна! — рассмеялся Джоске.