***
На рейсе из Берлина во Франкфурт свободных мест не оказалось, за исключением последних трёх в эконом-классе. Дожидаясь начала посадки, Рихард мысленно чертыхался: оставалось надеяться, что соседи по ряду не узнают его, не сфоткают втихаря и не пристанут с просьбой дать автограф. А так он как-нибудь переживёт час с небольшим перелёта до Франкфурта. От звонка телефона Круспе вздрогнул. Глянув на экран, он вздохнул, поборов в себе желание малодушно скинуть вызов. — Да ты ёбнулся! — почти рявкнул Линдеманн, и Рихард услышал плохо сдерживаемые ноты гнева, растерянности и испуга в голосе друга. — Может быть, Тилльхен, — спокойно отозвался он. — Может быть. Но ты должен понять: я обязан увидеть этого человека! Даже если это не Пауль — я обязан его увидеть. Сам, своими глазами! — Рихард, есть же какие-нибудь спасательные или поисковые службы! — попытался воззвать к его разуму Тилль. Рихард напряжённо прислушался к звуковому фону: нет, друг никуда не ехал. Он точно в этот момент расхаживал по гостиной его дома. — Есть. — Согласился Рихард. — Но скажи, сколько понадобится времени, чтобы убедить их помочь? Я уже потерял год и не хочу терять ни дня больше! И не нужно пытаться помешать мне, — поспешил добавить Рихард, понимая, что при желании Тилль может вычислить, на каком рейсе он полетит на Аляску, и, чего доброго, пришлёт кого-нибудь во Франкфурт перехватить поехавшего кукухой, как ему, наверное, показалось, друга. Или сам отправится следом в дебри сорок девятого штата. — Рихи… — вздохнул Тилль. — Куда ты поедешь вот так? Это же не веселое туристическое сафари. Я знаю, о чём говорю. На Юконе временами творился пиздец, тут нужна специальная подготовка! Я не просто так тогда туда поехал! Я за полгода подготовку начал! Да и фото! Ты же сам понимаешь, что прошёл год! Всё могло измениться. Этого человека, который, по-моему, похож на Пауля, может не быть в этом поселении. Он мог куда-то в другое место уйти жить! — Именно что, Тилльхен, прошёл год. Я уже потерял год, — ответил Круспе. — Будь другом — ещё раз тебя прошу: не говори пока никому, куда я поехал и что собрался делать. Как доберусь, я тебе напишу. Не хочу лишний раз заставлять близких волноваться. — Послушай… — Я всё уже решил, — твёрдо произнёс Рихард. — Я потерял год. У меня нет права потерять хотя бы день. — С этими словами он завершил разговор: посадку на рейс наконец-то объявили.***
В лаундже аэропорта во Франкфурте Рихарду пришлось проболтаться без дела почти четыре часа. Все это время он с напряжением ждал, что телефон в его руках оживёт, но не из-за новостей от Джереми, а из-за того, что позвонит кто-то из детей. Но нет, Тилль, похоже, решил не портить жизнь другу и пока не сообщил младшим Круспе об очередном выкрутасе их отца. Хоть что-то хорошее! Рихард хотя бы избавлен на какое-то время от очень неприятного и эмоционального разговора. Эмиль тоже молчал… Пару раз у Рихарда мелькнула мысль, что стоило бы сообщить парню, но потом он отмёл её: слишком долго и неудобно всё объяснять вот так, по телефону. Лучше уж потом сказать, когда Пауль будет рядом. Сразу… Понимая, что впереди ещё очень длинный путь, Рихард попытался расслабиться и чуть-чуть отдохнуть, но ни несколько походов в зону для курильщиков, ни плотный и очень вкусный обед не помогли. Чем ближе Рихард был к намеченной цели, тем больше становилось нервное напряжение. Время от времени ему казалось, что непременно произойдёт что-то, что перечеркнёт его планы на поездку в обозримом будущем. Извержение вулкана, цунами, какой-нибудь новый карантинный вирус… Пытаясь мыслить рационально, Рихард убеждал себя, что самая большая неприятность, которая может случиться, — задержка рейса. А с ними в прошлом периодически приходилось сталкиваться. И они были сущими пустяками. Но всё равно ладони потели, а сердце нет-нет да начинало биться чаще. Усугубляло его состояние и то, что за два года он основательно отвык от шума и броуновского движения терминалов и даже спокойная обстановка лаунжа казалась ему слишком суетливой. Звонок от Джереми заставил Рихарда на мгновение задержать дыхание и медленно выдохнуть, чтобы голос звучал как можно спокойнее. Вот она — его надежда. — Я дозвонился до проводника, — бодро начал Джереми. — Он сейчас как раз доступен и ничем не занят. Так что на этой неделе ждёт звонка, чтобы приехать в Анкоридж и встретиться там с вами. Рихард облегчённо выдохнул. Вот оно. Ещё один шаг на пути к Паулю. Теперь точно есть человек, который почти что за руку отведёт его к любимому. — Я скину сообщение с его именем и прочими деталями, — продолжил Джереми. — Оплату берёт наличными. Парень довольно неплохой, но неразговорчивый. Не любит, когда ему задают много вопросов. Поблагодарив блоггера, Рихард почувствовал, как с его души упало несколько больших камней. Самое сложное сделано. В мессенджер прилетело сообщение с координатами проводника — в его руках оказалась ниточка, которая должна была привести к Паулю! Сделав скрин сообщения и для надёжности переписав номер на пачку сигарет, Круспе наконец-то смог относительно спокойно выдохнуть и, надвинув пониже бейсболку и поправив очки, уставился в окно. Лучше было сделать вид, что его тут нет. На соседнем диванчике пара молоденьких девушек, покрытых татуировками, спорили между собой: похож он на гитариста Rammstein или нет. Оказавшись на своём месте в полупустом салоне бизнес-класса, Рихард вздохнул с облегчением. Ряд позади оказался пустым, как и кресло сбоку. Через проход расположился молодой парень в жутко дорогом костюме, всё время печатавший что-то на ноутбуке и время от времени косившийся на своего странного небритого соседа в сильно поношенном спортивном костюме. С наслаждением откинувшись в восхитительно удобном кресле, Рихард с облегчением выдохнул: тут он точно застрахован от излишнего внимания к своей персоне, и наконец-то последнее препятствие преодолено. Теперь, кроме Атлантики, его ничего не отделяло от цели. От Пауля. Почти сразу после взлёта, измотанный бессонной ночью и нервотрёпкой, Круспе, укрывшись пледом, задремал, мысленно поблагодарив себя, что не пожадничал на стоимости перелёта. К середине полёта Рихард проснулся и с недовольством отметил, что чувствует себя не очень хорошо. Волнение опять окутывало его сильной волной, во рту пересохло, а голова стала какой-то тяжелой. Отправив в рот сразу несколько никотиновых жвачек, которые хоть как-то могли помочь курильщику пережить ад долгого перелета, он выпутался из пледа и, размявшись, вернулся на свое место. Попытка посмотреть какой-то фильм успехом не увенчалась: спустя четверть часа Круспе понял, что просто смотрит на экран невидящим взглядом и даже не может вникнуть в диалоги персонажей. Ещё четверть часа он провёл уставившись в иллюминатор на выстилавшиеся внизу мягкие горы из облаков. Парнишка через ряд наконец-то перестал клацать по клавишам и задремал, не думая, во что превратится его фирменный пиджак после перелета. Круспе вздохнул: лететь было ещё чуть больше трёх часов, и он понятия не имел, чем себя занять, чтобы хоть чуть-чуть обуздать волнение. Достав телефон, Рихард принялся листать сохранённые скрины. Ту самую переписку с Джереми. Попутно в памяти всплывал разговор Олли с блоггером по громкой связи в гостиной студии Сен-Реми. Появилось ощущение, что внутри начинает расползаться ледяной страх. Пауль… Рихард попытался собрать воедино всё, что теперь знал о Пауле. Он выжил. Каким-то чудом смог уцелеть и даже несколько дней провёл около обломков самолёта, но потом… Что с ним произошло? Как он оказался у отшельников? Его кто-то спас или он сам набрёл на них? Как далеко это поселение от места крушения? Слова Джереми, что Пауль не разговаривает, хоть всё и понимает, отозвались болью на сердце. Что с ним? Последствия травмы головы? Или что-то психологическое? А то, что он выглядел совсем больным и едва мог передвигаться? Рихард же и сам заметил на видео и потом рассмотрел на фото, насколько худым был Пауль. Он как никогда казался хрупким! Круспе стиснул пальцы так, что ногти до боли впились в ладони. Небеса, как же Паулю было тяжело! Сколько сил ему понадобилось, чтобы уцепиться за жизнь! Через что ему пришлось пройти? Рихард мог лишь догадываться об этом и строить теории, основываясь на просмотренных в своё время фильмах о потерпевших крушение и выживших. Но почему Джереми сказал, что отшельники называют Пауля Фридрих? Из-за чего? Рихард прикусил губу и нахмурился. Раз Пауль не мог говорить, то почему не написал, как его зовут? Руки же не пострадали, он мог играть и делал это блестяще! Значит, проблема в голове? Выходит, случившееся напоминает сюжет какого-нибудь бульварного романа: Пауль не помнит, кто он? Как ещё объяснить, почему у него оказалось другое имя? Не мог же Пауль специально скрывать, кто он на самом деле? Он бы дал о себе знать. Значит, амнезия. Но она же лечится! Главное найти врачей, а с оплатой счетов проблем уж точно не будет! А если… Если всё гораздо хуже? Рихард едва не застонал, когда вспомнил, что когда-то видел какую-то программу, в которой то ли нейрохирург, то ли ещё какой-то очень умный врач рассказывал, какой тонкий инструмент — человеческий мозг и насколько непредсказуемы и тяжелы могут последствия его травм. Как человек может легко утратить способность распознавать буквы, читать, писать, говорить… Идентифицировать себя! А если в поселении отшельников его, Рихарда, встретит совсем другой Пауль? Может быть, из-за травмы он не может говорить, писать, читать, может, он стал совсем беспомощным инвалидом? Что тогда делать? Да даже если и так, то что от этого изменится? Он, Рихард, оставит его там? Нет! Ни за что. Он обязательно заберёт с собой его такого, каким бы он ни был. Сделает всё, чтобы ему стало лучше, чтобы он до конца жизни ни в чём не нуждался и не чувствовал боли. Он не отступится от своего любимого, будет драться за него с кем угодно, даже с самой госпожой Судьбой и с теми людьми, что представились Джереми его отцом и женой. Кто они такие и откуда взялись? Что им нужно от Пауля? Рихард терялся в догадках: кому может быть нужен совершенно чужой человек с неизвестным прошлым. Про то, что на Аляске может быть совсем не Пауль, Рихард не хотел даже думать. Круспе знал одно: что бы ни случилось, он должен добраться до того поселения и своими глазами увидеть этого человека, прикоснуться к нему. Только так и никак иначе. Иначе… Иначе его жизнь превратится в один сплошной кошмар… Кошмар… Рихард прикусил губу, когда в голове мелькнула мысль: «А ведь прошло уже больше года с момента, как Джереми побывал в том поселении!» Как много за это время случилось в жизни самого Рихарда! А в жизни Пауля? Сердце болезненно сжалось, а к векам подступили какие-то совершенно идиотские истеричные слезы — за год в этой глуши с настолько больным человеком могло произойти всё что угодно! Без врачей, лекарств… Его состояние могло стать ещё хуже или… Или Рихард его уже никогда и не увидит. И вместо Пауля ему покажут какую-нибудь могилу. И что тогда? Как с этим жить? — Вам нехорошо? — прозвучал рядом осторожный голос стюардессы. Рихард вздрогнул и сообразил, что у него по щекам покатились слёзы. Вот чёрт! Да что с ним такое?! Что за моду взял — плакать? — Простите, перенервничал. Бывает. — Круспе натянул на губы одну из своих отработанных годами очаровательных улыбок. — Не могли бы вы принести воды? Девушка согласно кивнула и поспешила выполнить просьбу пассажира.***
Такси медленно вырулило с парковки и направилось по названному Рихардом адресу отеля. Круспе, стараясь перебороть навалившуюся на него после перелёта усталость и прогнать сонливость, стал рассматривать мелькавший за окном вечерний Анкоридж. В прошлый раз он вообще ничего не запомнил о городе, даже зрительно не мог его себе представить. Если бы Рихард не знал, что перед ним крупнейший город Аляски, решил бы, что оказался в какой-то огромной деревне. Анкоридж не был похож не только на типичную американскую столицу штата, но и вообще на большой город: кругом попадались лишь небольшие блёклые двухэтажные дома, и увидеть что-то из привычной европейцу архитектуры можно было только в самом центре города, расцвеченном яркими неоновыми вывесками. Однако их было мало, и издали они напоминали какие-то яркие цветы, горевшие в темноте. Глядя на невысокие здания из стекла и бетона, Рихард упрямо ловил себя на мысли, что он каким-то образом оказался лет на тридцать в прошлом. Казалось, время на Аляске течёт гораздо медленнее, или же это местное население не спешит поспевать за переменами во всём остальном мире. Даже тринадцатиэтажное здание местного пятизвездочного отеля напоминало Рихарду больше какую-то больницу и, если верить прихваченному в аэропорту путеводителю, являлось чуть ли не самым высоким в городе. Несмотря на то, что усталость всё сильнее давила на плечи тяжеленной штангой, голова начинала раскалываться, а спина ныла уже несколько часов подряд, Рихард, заселившись в номер и выпив пару чашек кофе, отправился по присланному Джереми адресу в магазин экипировки для экстремалов и туристов. До его закрытия оставалось ещё полтора часа, и Круспе хотел решить все вопросы как можно быстрее. Он запретил себе концентрироваться на том, что смена часовых поясов сказывалась на нём самым жёстким образом и недолгого сна в самолёте было катастрофически мало. Проклиная зверские запреты на курение, Рихард, пока шёл, набрёл на безлюдную улочку рядом с каким-то то ли складом, то ли ангаром. Тут, выкурив наконец-то сигарету, он почувствовал себя лучше. Подставив лицо свежему ветерку и глядя куда-то в бархатное тёмное небо с необычайно яркими звёздами, Круспе нашёл в себе крошечный резерв сил. Он верил… Нет, он знал, что это небо у них с Паулем по-прежнему общее. Бросив взгляд на наручные часы, уже выставленные по местному времени, Рихард набрал номер проводника и, договорившись с ним о встрече завтра в восемь утра, ощутил, как у него задрожали руки, а к горлу подкатил ком то ли страха, то ли волнения. Скоро. Скоро всё решится. Скоро он встретится с Паулем!***
Десятичасовая разница Анкориджа с Берлином несколько раз ударила Рихарда пыльным мешком цемента по голове. Нервотрёпка, почти вторые сутки без сна, непонимание организмом, почему за окном темно, когда должно быть ясное утро, — всё это накладывалось одно на другое, и, поднимаясь в свой номер, Рихард едва передвигал ноги. Сумка с купленной по списку Джереми экипировкой казалась ему неподъемной. Мельком порадовавшись, что пробивающийся в окна свет ему точно не будет мешать, Круспе, выставив будильник, бросил покупки в гостиной, без сил рухнул в кровать и проспал до утра. Ещё бы час — и он просто свалился бы в обморок. Утро выдалось солнечным, ветреным и прохладным. Прогноз погоды предсказывал на сегодня от шестнадцати до девятнадцати градусов. За полтора часа до назначенного времени встречи Рихард с трудом заставил себя подняться с кровати. Голова соображала туго, а спина предсказуемо отреагировала ноющей болью на непривычный матрас. Кое-как приведя себя в порядок под контрастным душем и порадовавшись, что взял с собой максимальный запас обезболивающих, Рихард шагнул в гостиную номера. Дожидаясь, пока таблетки подействуют, он несколько минут залипал на открывавшийся из окна вид: бескрайние леса Аляски, начинавшиеся сразу за городом и простиравшиеся до горизонта. Иногда по коже пробегал холодок от мысли, что будет дальше. В голову почему-то лезли прочитанные когда-то в сети истории про пропавших туристов и всё такое прочее. Круспе не хотел об этом думать, хотя Джереми и намекал на сложность предстоящей затеи. Упирая руки в поясницу, Рихард не хотел думать и о том, как справится со стоящей перед ним задачей. Он помнил, насколько тяжело физически ему было, когда он побывал на месте крушения самолёта, и подозревал, что в этот раз будет ещё хуже. Но он справится. Обязательно со всем справится! Придя чуть раньше, Круспе топтался на парковке около одного из небольших круглосуточных супермаркетов поблизости от отеля. Машин на ней почти не было: похоже, местные предпочитали делать покупки днём и ближе к вечеру. Когда на парковку зарулил старый, местами ржавый трёхдверный Jeep Wrangler с установленной на нём лебёдкой и прожекторами на крыше, Рихард сразу понял: это за ним. Внедорожник, скрипнув тормозами, остановился рядом, и из него вышел невысокий худощавый шатен лет сорока-сорока пяти. Очевидно, в его родословной смешалось много разных кровей. Мужчина обладал характерными для коренного населения Аляски узкими, чуть-чуть раскосыми карими глазами и круглым лицом, но при этом цвет его кожи ясно говорил о наличии латиноамериканской крови. Одет он был в добротные тяжёлые треккинговые ботинки, потёртые походные брюки со множеством карманов и кожаными наколенниками и обычную байковую рубашку с заплатками на локтях. Безошибочно определив в Рихарде своего клиента, он шагнул к нему. — Айван, — представился проводник. Говорил он на английском, но Рихарду пришлось немного напрячься, чтобы без проблем понимать слова из-за какого-то специфичного акцента, что сквозил в произношении мужчины. — Ричард, — ответил Круспе и ощутил крепкое пожатие шершавой, как тёрка, ладони. Айван критическим взглядом оценил свежую походную экипировку на Рихарде, потом с деловитым видом рассмотрел его рюкзак. — Хорошая снаряга. По уму подготовился, — одобрительно улыбнулся Айван. — Оплата? Рихард поспешил вытащить из кармана внушительную пачку зелёных соток и пятидесяток. Отдавая их проводнику, он вздрогнул: в глаза бросилась татуировка, набитая на правой руке мужчины между большим и указательным пальцами: четыре точки, образующие квадрат, и одна в его центре. Во времена жизни в Нью-Йорке Рихарду доводилось водить знакомство с некоторыми наркодилерами, и у одного из них была точно такая же. Как тот тогда объяснил — она напоминала ему о тюремном заключении. Как правило, многие преступники, оказавшись в четырёх бетонных стенах, делали себе такие. Неприятный холодок пробежал по спине, и Рихард поспешил отвести взгляд от руки Айвана. — Здесь слишком много, — сказал проводник, пересчитав гонорар. Рихард кивнул. — Да, я знаю. Я бы хотел поменять условия нашего сотрудничества. — И что же тебе от меня надо? — Айван прищурился и чуть наклонил голову в бок, настороженно глядя на нового знакомого. — Я хочу изменить маршрут. Не хочу идти по тому, о котором тебе говорил Джереми. Айван что-то буркнул себе под нос, после чего открыл дверь машины и вытащил из бардачка карту. Разложив её на капоте, он жестом подозвал Рихарда. Карта была потрёпанной, и Круспе увидел на ней добрый десяток маршрутов, в разное время отмеченных цветными маркерами. Кое-где были нанесены координаты каких-то точек, располагавшихся в лесу. — Вот тот маршрут, по которому мы должны были с тобой пройти. Он занял бы дней десять. Куда ты теперь хочешь попасть? — Айван провёл пальцем по синей линии, которая начиналась от гористого парка Мак-Кинли, потом плавно уходила в сторону вьющейся тонкой ядовитой змейкой реки Кантишны и какое-то время сливалась с ней, потом переходила на Танану и наконец уходила от могучей реки дальше, на север и ближе к границе с Канадой. Рихард тяжело сглотнул, когда увидел, что маршрут проходит в стороне от Стиз Нешнел, заповедника, название которого навсегда врезалось в его память. Дальше синяя линия пролегала по границе какого-то национального заказника и упиралась в величественный Юкон. — Где здесь место, где Джереми встретился музыкант среди отшельников? — спросил Рихард. — Он должен был тебе рассказать, что я хочу посетить это место. Айван ткнул пальцем в одну из точек с координатами. Располагалась она поблизости от реки, название которой Рихард прочесть не сумел: от времени буквы, располагавшиеся на сгибе карты, совсем стёрлись. — Вот то место, куда тебе надо. Это непролазные дебри. Хоть и не территория заповедника, но ебеня те ещё. Там даже ученые ничего не делают. Не обольщайся, что я на машине. Далеко нам на ней там не уехать. К тому же ни один квадроцикл не пройдёт. — Айван задумался, глядя на карту. — Отсюда до Сентрал доедем на машине часов за десять-одиннадцать, как пойдёт. Ночуем в городке. А потом только пешком. Минимум три дня. И через реку переправляться придётся. — Отлично. Это займёт даже меньше времени, чем изначальный маршрут. Денег достаточно? — Рихард вопросительно посмотрел на Айвана. Проводник кивнул, всё так же настороженно глядя на Рихарда. — Хронические болячки есть? — резко спросил он. Рихард на мгновение задумался, но потом решил, что это для его же блага, и припомнил свою историю болезни, не забыв упомянуть про спину и колени. По мере того как Рихард углублялся, Айван мрачнел, и в какой-то момент Круспе показалось, что проводник уже был готов ему отказать. — Хорошенько подумай, Ричард, надо ли те это, — сказал наконец Айван. — Тащить мне тебя на себе… Ну так себе идея. При этих словах Айвана Круспе ощутил себя немного не в своей тарелке. Нет, его не напрягал сам Айван и его явное тюремное прошлое. Его волновало другое: случись что — и как быть? Откуда, если что, ждать помощь? Джереми же предупреждал… Страх за себя шевельнулся внутри и попытался достучаться до разума Рихарда. — А связь со службой спасения есть? — поинтересовался Круспе. — Есть. У меня спутниковый телефон с собой. Но спасатели будут долго добираться до нас, если что. Через десять минут тут никто не прилетит и не эвакуирует на вертолёте. Несколько часов, не раньше. — Айван всё так же внимательно изучал Рихарда, словно надеялся, что европеец в последний момент передумает. — Тогда едем, — решительно произнёс Рихард, понимая, что у него просто нет другого выхода. Он мог бы сейчас же пойти в полицию, к спасателям и попытаться уговорить их помочь ему. Но не стоило обманываться: шансы, что они согласились бы быстро что-то сделать для спятившего туриста, были минимальны. Айван кивнул. — Жди тут, — бросил Рихарду проводник и быстрым шагом направился к банкомату у входа в супермаркет. Скормив ему только что полученные деньги, он вернулся. — Ты завещание написал? — внезапно спросил Айван, открывая дверь внедорожника и усаживаясь за руль. — Написал. Давно ещё, — буркнул Рихард и посмотрел на ясное безоблачное небо. — Поехали, что зря время терять, — он обошёл машину и забрался на пассажирское сиденье. Айван лишь покачал головой. Круспе достал телефон и, как и обещал Тиллю, набрал сообщение, сказав, что добрался и уже на пути к Паулю. И всё у него просто отлично.