О чём поют дожди и вьюги

      – Кто-то сегодня успешно отмазался от роли в фильме, – ехидно тянет Шинра и томно целует шею, прижимая уши к голове.       – Тебе Эфир наябедничал? – выдыхает Аято и запрокидывает голову. Он почёсывает затылок Шинры и гладит его лопатки, словно поощряя и прося продолжить. И он правда поощряет и просит.       Говорить приходится тихо: пусть им с Шинрой и выделили отдельный номер в отеле, Аято не готов ручаться, что стены здесь достаточно толстые. Они даже лишний раз проверили, не скрипит ли кровать: не хватает ещё только создать о себе не самое приятное впечатление, Аято ведь приехал налаживать дипломатические связи.       Но это ведь совсем не отменяет того, что ему тоже хочется расслабиться после долгого и насыщенного трудового дня.       Расслабиться с мужем.       – Конечно, – смешливо фыркает Шинра и легонько прикусывает ключицу. – Рассказал, как ты сбежал, едва увидел, как Шеврёз тренирует Аяку. Встречи у него во дворце Мермония, понимаете ли…       Шинра тихо урчит, когда Аято вдруг легко перекатывается и оказывается сверху. Аято хитро улыбается, проезжаясь пахом по бедру, которое Шинра так удачно вклинил между ног. В последнее время в их личной жизни добавилось… скажем так, разнообразия. А новое место отлично способствует ещё большему проявлению игривости.       – Но у меня правда была встреча, – вскидывает брови Аято, а потом опускается и обхватывает губами сосок. Слышится тихий вздох, боками и спиной чувствуется пушистый мех: Шинра укрыл их хвостами как мягким одеялом. Аято легко прикусывает сосок, а потом добавляет: – И не одна, а несколько. И все прошли замечательно, если тебе вдруг интересно.       И Аято припадает губами ко второму соску, тут же зажимая пальцами первый. И как же его радует и греет раздающийся сверху тихий довольный фырк. Шинра тихо урчит, скользит ладонями по спине, массирует плечи, лопатки, поясницу, переходит на ягодицы и сжимает их. Подточенные коготки на грани дискомфорта впиваются в кожу: Шинра никогда не стремится причинить боль, но очень любит щупать, мять и хватать Аято. Видимо, потому что считает, что только ему это позволено. Впрочем, так оно и есть.       Шинра проскальзывает пальцами между ягодиц и вдруг удивлённо мычит – Аято целует его в центр груди и поднимает голову, сыто улыбаясь.       – А это сюрприз. Надо же мне было чем-то заняться, пока ты допоздна был на съёмках, – журит Аято и игриво покачивает бёдрами.       Удивление на лице Шинры – бесценно. Аято чувствует, как тот обводит пальцами основание плага, а потом осторожно поддевает его и чуть-чуть вытаскивает. Это безумно приятно, по телу прокатывается приятный жар, а внизу живота сладко колет предвкушением.       – Какой приятный сюрприз, – клыкасто улыбается Шинра, и вдруг перекатывается вместе с Аято, снова оказываясь сверху. – Мне такие сюрпризы о-о-очень по душе.       От того, как пошло блестят глаза Шинры, невозможно не улыбаться. В последнее время они стали часто меняться, но, кажется, Шинра всё ещё считает, что оказаться сверху – это новшество и до безумия приятная редкость.       – Только не забывай, что стены здесь наверняка не самые толстые, – усмехается Аято, отмечая хитрый лисий прищур. Они не из громких, но здесь стоит быть особенно осторожными.       – Ты же знаешь, что я самый нежный и бесшумный, – воркует Шинра и плавно вытаскивает плаг. Аято прикрывает глаза, закусывая губу, и тихо выдыхает. Теперь можно наконец расслабиться после безумно долгого дня, полного переговоров, и упасть в умелые нежные руки Шинры. В действительности очень нежные, даже несмотря на когти.       Аято устраивается поудобнее, закидывает руки за голову и смотрит на Шинру, выливающего на пальцы смазку. Ему, наверное, никогда не надоест им любоваться. Шинра безумно красивый от кончиков ушей и до кисточек хвоста. Да, черты резковаты, да, он вечно непричёсанный и растрёпанный, да, постоянно говорит какие-то странности, но Аято за проведённое с ним время научился видеть в этом своеобразный шарм. Да и Шинра лис и иномирец: от них и правда стоит ждать причуд и своенравия.       И Аято безумно нравится Шинра, включая абсолютно каждую из его причуд.       – Готов? – шепчет Шинра, пристраиваясь поближе и приставляя головку члена ко входу, и мягко мажет кисточкой хвоста под подбородком – всегда найдёт место игривости, вот же лис. Аято вздрагивает от влажно-холодного касания и щекотки, но затем встречно покачивает тазом и склоняет голову к плечу.       – Готов, – кивает он и тихо стонет, когда Шинра медленно и нежно толкается.       Было время, когда Аято не очень хотелось даже пробовать нижнюю позицию, но сейчас – ох – он сменил мнение и ни секунды об этом не жалеет. Шинра заботливый и нежный, у него очень приятный размер, он не допускает лишней резкости. А ещё он много, очень много целует. И только Аято успевает об этом подумать, как Шинра приникает к губам.       Шинра ювелирно подбирает темп: не слишком медленный, но и не настолько быстрый, чтобы были слышны шлепки. А ещё он точно знает, под каким углом надо входить, чтобы Аято безумно хотелось стонать в голос – а теперь приходится сдерживаться, чтобы не шуметь. В отместку за такое коварство Аято чуть прикусывает губу Шинры, но тут же чувствует, как тот улыбается. Конечно, он ведь прекрасно знает, что делает с Аято, хитрый лисёнок.       Аято обнимает Шинру за плечи, скрещивает лодыжки на пояснице и целует-целует-целует, ни на секунду не желая отрываться, словно от этого зависит то, сорвётся с его губ звонкий стон или нет. И это практически происходит, когда Аято решает опустить одну руку и смыкает пальцы под головкой. А Шинра словно точно знает, что происходит, и именно в этот момент углубляет поцелуй, очень приятно посасывая язык.       В животе сладко-сладко тянет, по телу бегут приятные мурашки, и вдруг Шинра слегка сбивается с темпа, начинается двигаться чуть быстрее, а затем замирает, шумно выдыхая в губы. Аято тихо стонет от чувства заполненности и быстро-быстро скользит ладонью по головке, пока Шинра чуть приходит в себя и начинает осыпать поцелуями его лицо. Аято закусывает губу, чтобы не застонать, и на очередном движении изливается в ладонь, сильно-сильно прижимая к себе Шинру, не позволяя ему отстраниться даже на сантиметр. Как же хорошо.       Проходит несколько долгих секунд, прежде чем Аято опускает ноги, а Шинра выскальзывает из него и тут же приваливается к боку, укрывая их хвостами.       – Люблю тебя, – бормочет Шинра, лениво чмокая в щёку.       – И я тебя люблю, – выдыхает Аято, поворачивая голову, и притирается носом к носу.       – Завтра опять будешь болтать с важными шишками весь день? – с нотками недовольства фырчит Шинра, явно чувствуя, что послеобеденного поцелуя ему может не перепасть.       – Возможно, у меня найдётся окошко после встречи с Нёвиллетом, – тянет Аято, придирчиво прищуриваясь, а потом хитро улыбается Шинре. – На самом деле я специально освободил обеденное время, чтобы мы поели вместе. Если, конечно, ты не слишком увлечёшься съёмками…       – Ты что! – шикает Шинра, приподнимаясь на локтях и вскидывая уши. – Конечно я приду, что я, дурак, такую возможность упускать? Да если бы можно было, я бы…       – Знаю, знаю, ходил бы за мной хвостиком… хвостиками на каждую встречу, – посмеивается Аято и чмокает Шинру в нос. – Сам знаешь, в Фонтейне не поймут.       Шинра картинно супится, прижимая уши к голове, но затем снова вскидывает их и прижимается к губам. Конечно, он прекрасно знает, какой Аято занятой и как ему важны эти переговоры.       Но и упустить минуты и секунды близости он тоже не хочет.