Иль это только снится мне?

Лю Цинге не подглядывал. Ибо старший сын семьи Лю, Бог войны и лорд Байчжан был выше какого-то банального подглядывания. Он собирал информацию для того, чтобы в случае чего защитить главу своей школы. Сам Юэ Цинъюань не считал, что ему нужна защита, но Лю Цинге сомневался, что тот мог объективно оценивать степень опасности Шэнь Цинцю. Поэтому сейчас Лю Цинге приходилось прятаться за углом здания, пока Шэнь Цинцю и Юэ Цинъюань разговаривали о чем-то. Лю Цинге, пользуясь удачно растущим деревом, подобрался ближе, чтобы не только видеть, но и слышать. — Если шиди согласится сопровождать меня в этой поездке, — кротко склонив голову, проговорил Юэ Цинъюань, — этот шисюн будет безмерно благодарен. Шэнь Цинцю обмахивался веером, даже не глядя в глаза чжанмэн-шисюну. Лю Цинге в бессильной злобе сжал кулаки: будь он на месте Юэ Цинъюаня, давно бы уже заставил Шэнь Цинцю убрать веер и схватиться за меч. В бою Шэнь Цинцю не мог, по своему обыкновению, прятать глаза и презрительно кривящийся рот. — Этот мастер полагал, что за прошедшие годы чжанмэн-шисюн научился обдумывать свои действия. — Я все обдумал и буду рад... — Так же будут рады демоны и темные заклинатели, узнавшие, что два старших лорда покинули школу и на главных пиках остались глупые дети и мастера, которые в случае нападения не решатся взять на себя руководство. Глава Юэ все еще ведёт себя безрассудно. Возможно, ему было бы намного лучше на Байчжан, чем на Цюндин. У главы Юэ очень много общего с методами Байчжан. Скажи последнюю фразу Юэ Цинюань, Лю Цинге был бы вне себя от гордости. Потому что у них действительно было много общего: честь, достоинство, верность. Но Шэнь Цинцю умудрился одной интонацией и злым прищуром глаз превратить ее в оскорбление. — Шиди прав, как и всегда, — огорчённо вздохнул Юэ Цинъюань, и Лю Цинге не выдержал. Качнулся вперёд и вывалился из-за дерева прямо перед их взорами: мягко удивлённого Юэ Цинъюаня и как всегда невпечатленного ("этот шисюн даже и не ожидал от шиди Лю чего-то более... оригинального") Шэнь Цинцю. — Байчжан сможет защитить Цанцюн! — От кого? — Веер поднялся ещё выше. Лю Цинге покосился на Юэ Цинъюаня, прикидывая, позволит ли тот затеять драку прямо у себя под носом. Лю Цинге действительно неимоверно раздражал этот веер! — От демонов! — Каких демонов? Шиди слишком долго пробыл на солнце, подглядывая за этим шисюном, и теперь ему мерещатся демоны? — Больно ты мне нужен! — Схватить бы его за грудки да встряхнуть посильнее, чтобы зубы клацнули. — О, так шиди подсматривал за главой Юэ? Или Юэ Цинъюань тоже тебе не нужен? — Не нужен! — Мерзкая улыбочка Шэнь Цинцю подсказала, что произнес он что-то не то. — То есть нужен. То есть я не подсматривал. Если ты опускаешься до таких методов, то не суди остальных по себе. Чуть успокоиться и ответить под стать получилось, только когда на плечо легла рука Юэ Цинъюаня. — Шиди Лю не стоит так горячиться. В конце концов, мы обязаны стремиться к гармонии между пиками, которая будет служить продолжением гармонии внутри нас и поспособствует гармонии в мире вокруг. Голос Юэ Цинъюаня, как всегда, мягкий, но целиком поглощающий внимание, окутал Лю Цинге. Конечно же, Шэнь Цинцю надо было все испортить. — Глава Юэ зря тратит свое время на увещевания, это бесполезно. — Да, шиди прав, — внезапно согласился Юэ Цинъюань — будто ударил. — Шисюн! — поспешил уверить его Лю Цинге. — Я всегда прислушаюсь к твоим словам. — Тогда убери руку с меча, — посоветовал Шэнь Цинцю. Лю Цинге недоуменно взглянул на зачехленный Чэнлуань, к которому даже и не думал прикасаться. — С другого, шиди, — мягко поправил Юэ Цинъюань. Лю Цинге опустил голову и увидел, что сжимает в кулаке свой обнаженный и полностью вставший член. Будто заворожённый, он провел несколько раз вверх-вниз, наблюдая, как на кончике выступает влага. — Бесполезно, — с притворной печалью пробормотал Шэнь Цинцю. — Шиди Лю настолько упрям, что не слушает даже своих шисюнов. Лю Цинге попытался убрать руку, но вместе с презрительными словами Шэнь Цинцю по телу разлился жар и он только сильнее сжал себя. — Сяо Цзю нужно быть снисходительнее, — мягко пожурил Юэ Цинъюань. — Шиди ещё молод и горяч, ему всего-то нужна твердая рука и наставление. Лю Цинге погладил большим пальцем головку и невольно толкнулся вперёд, вбиваясь в кулак. — Шиди Лю хочет, чтобы этот шисюн помог ему? Лю Цинге кивнул, отвечая на слова Юэ Цинъюаня, но не отрывая взгляда от холодных глаз Шэнь Цинцю. Большая теплая ладонь Юэ Цинъюаня накрыла его руку, задев горячую плоть так, что Лю Цинге простонал в голос, а в следующий момент обе его руки оказались заведены за спину, удерживаемые рукой Юэ Цинъюаня. Лю Цинге даже не подумал вырываться: он не посмел бы ослушаться желаний чжанмэн-шисюна, и, даже приди ему в голову такая блажь, все равно не смог бы ничего сделать, настолько Юэ Цинъюань был сильнее его. — Опусти свой меч, — потребовал Шэнь Цинцю и Лю Цинге, не имея возможности сделать хоть что-то, обездвиженный, бессильно зарычал. — Шиди Шэнь прав, — Юэ Цинъюань предупреждающе сжал его запястья. — Ты должен слушаться его, он старше и Цинцзин выше Байчжана. — Он просто бесполезен и не может контролировать себя, — продолжал насмехаться Шэнь Цинцю. Лю Цинге беспомощно дёрнул бедрами и зажмурился. — Может быть, шиди Шэнь мог бы помочь ему вместо насмешек? — ласково попросил Юэ Цинъюань. Шэнь Цинцю будто только этого и ждал: захлопнул веер, открывая хищную улыбку, и приблизился, почти на расстояние выдоха. Первый удар веером по покрасневшему от возбуждения члену Лю Цинге практически не ощутил, настолько лёгким он был. Второй больше походил на ласку — Лю Цинге гладил себя жёстче. Третий, четвертый и пятый, последовавшие один за другим, заставили выгнуться от прошившего тело удовольствия. Но рука Юэ Цинъюаня, сдавившая грудь, не дала ему уйти от ударов, приносивших почему-то не боль, а ещё большее возбуждение. — Только посмотрите, великий Бог войны Байчжан, а так жалок. Почему у тебя всё ещё стоит? Ты совсем не способен себя контролировать? — с каждым словом Шэнь Цинцю ударял снова и снова, не щадя. — Этот шисюн марает свой любимый веер, помогая тебе, а ты даже не пытаешься. Только посмотрите, глава Юэ, — Шэнь Цинцю на время остановил размеренные движения и поднес веер к лицу Юэ Цинъюаня. — Шелк полностью испорчен, так сильно Лю Цинге течет. — Вижу, — скорбно, будто это был не один из сотни вееров Шэнь Цинцю, а редкий артефакт, показывающийся раз в столетие, согласился Юэ Цинъюань. — Но я уверен, шиди Лю согласится помочь тебе с этим. Не так ли, шиди? Юэ Цинъюань практически шептал, горячее дыхание опаляло щеку и шею, и Лю Цинге не мог открыть рот, иначе бы не сдержался и начал умолять. Он кивнул. — Как будто он умеет обращаться с вещью такой тонкой работы. — Шиди, — с намеком прошептал на ухо Лю Цинге Юэ Цинъюань. — Я могу, — ответил Лю Цинге. — Шэнь Цинцю, позволь мне почистить твой веер. Шэнь Цинцю облизнул губы и протолкнул веер в послушно открытый рот. Свой собственный вкус на твердом предмете Лю Цинге практически не почувствовал, зато в нос тут же ударил запах, прочно связанный у него с Шэнь Цинцю: чернила, чай и бамбук. Шэнь Цинцю начал размеренно трахать его рот, и Лю Цинге пытался двигать языком, чтобы облизать испачканный шелк, но у него ничего не получалось, настолько глубоко Шэнь Цинцю вталкивал в него свой веер. По подбородку текла слюна, которую Лю Цинге не мог даже утереть, ведь Юэ Цинъюань, ощущавшийся нерушимой горячей стеной позади, до сих пор сжимал его запястья. — Ты просто жалок, — прошипел Шэнь Цинцю и вставил веер по рукоять, заставив Лю Цинге подавиться. И в этот момент рука Юэ Цинъюаня, удерживавшая его, разжалась и Лю Цинге ощутил как его член обхватывает большая, жесткая от многочисленных тренировок рука Юэ Цинъюаня. Лю Цинге хватило двух движений, он кончил так: с веером Шэнь Цинцю глубоко в глотке, заливая руку чжанмэн-шисюна своей спермой, и пронзенный взглядом Шэнь Цинцю.

***

— Шэнь Цинцю! От крика, раздавшегося из дома, ученики, принесшие завтрак, вздрогнули и благоразумно поспешили убраться подальше. Лю Цинге и так по утрам не отличался особой добротой, но после снов о Шэнь Цинцю, мучивших иногда их учителя, ученики старались оказаться как можно дальше от жилища своего главы.