путь по облакам.

Накладной живот летит куда то в сторону, –Что это!? Что это я спрашиваю!? Где наш ребенок!?– разъеренно повышает голос Городецкий, опуская взгляд на жену, что забилась ближе к кровати, проливая на пол слезы. –Ростик! Ростик! Я все объясню!–вопит шатенка, как будто пытаясь отклониться от предстающего удара. –Давай! Давай! Объясняй мне, объясняй что черт возьми тут происходит!– Мужчина прирыкивает, он на грани срыва. –Ростик! Ты сам соглашался на исскуственное благотворение! Я. Я. Это ради нас! Это ради нашей семьи!– Женщина сильнее вжалась в деревянный каркас кровати, стараясь не захлебнуться в собственных слезах. –Исскуственное благотворение? Исскуственное благотворение!? Ты ведь даже не беременна!– Городецкий недоволен еще больше, его разрывает от злости на жену, и не понимания ситуации. –Ростик! Нашего ребеночка вынашивает другая женщина! Но он наш, нааш!– Шатенка вопит во весь свой голос, дрожа от страха перед собственным мужем. –Что?– Ростислав наклоняется к жене, –что!?– тот берет Елену за шею, прижимая к себе. Городецкая чувствует, что воздух постепенно уходит, неужели, она умрет так быстро, в марте. От рук любимого человека. Но мужчина как будто почувствовав, что сердце его Лены стало биться в несколько раз медленнее, хотя до этого, набирало бешеный темп, отступил от тонкой шейки. –Дрянь. Дрянь. Какая же ты дрянь. Это мерзко, это пошло.– мужчина переводит дух, отворачиваясь и отходя на несколько шагов вперёд. –Выметайся, дрянь.– Ростислав поглаживает виски, –Ростик!– Шатенка судорожно поднимается с пола, окликивая мужчину. –Выметайся! Дрянь!– Тот снова повысил голос, –Собирай свои шмотки, и выметайся!– Голос Городецкого преобрел хрипцу, он сорвал его, как и Елена сорвала довольно крепкую струну его доверия, и нервов.

***

–Света! Иди открой дверь!–вскликивает сценаристка, прося младшую сестру отварить дверь тому, кто так нагло и настойчиво стучит прямо в гипсокартоновую и хлипкую дверь, игнорируя существование дверного звонка. Светлана не охотно встает с насиженного места, и идет к двери. –ну кто там уже?–даже не взглянув на того, кто пожаловал, распахивает заветную дверь Романюк. На пороге стояла потрепанная, требующая ласки и ухода, Елена. Горячие и обжигающие слезы лились по когда то иссцелованным щекам. На щеке красным пятном горела посщечина. В руках женщина держала не плотную сумку, видемо, наполненную вещами. Одета была в небесно голубое платье, видно, что оно было натянуто наспех. Плечи прикрывал белый жакет. На стопах были такие же белые балетки, истрепанные, такие жалкие, как и сама Елена. На шее был след от удушья. –О боже. Л. Леночка.– Светлана пошатнулась, но вовремя обперлась о дверной проем. На лице ее читался видный испуг, волнение, и страх за племяшку. –Теть Свет, спросите пожалуйста у мамы, можно, я поживу у вас, немного.– тонкий и ласковый голосок Елены был настолько охрипшим, что казалось, что та несколько часов стояла на сцене, и пела, обрывая пение криком. –Свет, кто там преперся уже?– Надеясь, что пришел не чертов киношный Бог по фамилии "Стельмах", запыхалась ждать ответа сестры Агния. –Агния, тут. Тут пришла Лена. Д. Да.– Света неловко улыбнулась, но в тот же момент, подавила столь навязчивые чувства. –Лена?– Вставая с теплого стула отчеканила сценаристка. Женщина вышла в коридор, одевая очки на лоб, –Лен? О Боже. Что случилось!?– Очки чуть не спали с предназначенного им места, но Агния прихватила летающие в низ линзы.

***

–Лена, Лен, ну что случилось?– Вениамин сидел рядом с сестрой на белом диване, поглаживая женщину по спине. –Он. Он бросил меня. Выставил за дверь.– Горячие слезы текли уже по мокрым дорожкам. След на шее был намазан видемо каким то бальзамом для суставов, никто и толком не понял, откуда этот чудо крем у Светланы. –Леночка, где же ребенок твой? Ребенок!– Агния ходила кругом около дивана, читая нравоучения своей старшей дочери. –Шестой месяц же шел!– Женщина возмутилась безналичию живота у дочери. Елена сорвала коричневый пластырь с красной щеки, смотря в пол.–Мой ребенок. Он.– Шатенка запнулась. Агния встала на место, требуя ответа от дочери. –Его вынашивает другая женщина.– Елена вжалась в диван, ожидая криков. –Что!?– По телу сценаристки прошла еле еле заметная дрожь. –Что?– Веня отдернул от спины старшей свою ладонь. –Как!?– Светлана чуть не подавилась собственной слюной, от такого "не обычного" заявления. –Другая!? Другая!? Что!?– Агния топнула ногой о кафель, она была так же возмущена. –Мама, не кричи, пожалуйста.– Елена вздрогнула, а потом и вздохнула. –Что!? Что значит не кричи!? Как ты вообще пошла на это!? Как!?– Сценаристка бьется в судорогах держась за голову. Она не ждала такого от своей девочки, не ждала. Определенно. –Лена, как так!? Как ты могла поступить так!? Это мерзко!– Состоящая мать вопила во всю гортань, карая дочь. Елена вздрагивала, сжимая оторванный пластырь в своей миниатюрной и нежной ладошке.

***

–Ростик. Где твоя жена?– Галина скрестила руки на груди, с малым прозрением смотря на сидящего на диване старшего сына. Ростислав сомкнул руки в замок, смотря в пол с яростью. –Я еще раз спрашиваю. Где твоя жена.– Галина Юрьевна наклоняется ближе к сыну, переводя строгий взгляд с стороны, на него. –Она ушла.– Ростик нервно цокает языком, пытаясь солгать. –И куда же ран ушла? Беременная, ночью, по холоду. Как ты не уследил за ней!?– Галина берет сына за подбородок, смотря прямо в глаза. –Скажи, ты, выгнал ее?– Женщина сжала твердым большим пальцем подбородок своей "кровинушки". –Да. Я выгнал ее. Она нагло, нагло врала нам всем. Дрянь. Сучка.– Сквозь сжатые зубы и губы отчеканил мужчина. –Я подам на развод.– Ростислав вздохнул, падая на спинку дивана. Галина Юрьевна предвзято стала в прошлую позу, а потом смирно, как солдат, потопала по лесенке, на второй этаж, спать в столь позднее время. –Иди спи. Тебе завтра на работу. Завтра поговорим.– Послышался строгий голос женщины с лестницы, и она шагнула за свою скрипущюю дверь. Ростислав прирыкивая пошел в свою теперь уже холодную и оскверненную спальню.