и я люблю тебя очень.

      — аякс.       голова отрывается от влажной подушки. взгляд мутный то ли от слез, то ли от удовольствия. кажется, их обладатель не понимает, кто и зачем его зовёт, но все равно поворачивает голову в сторону родного голоса.       —аякс, золотце, посмотри на меня, пожалуйста, — и только когда мутный, расплывчатый взгляд остановился на нем, продолжил. — ты звучал слишком отчаянно. я перестарался?       взгляд юноши бегал пару минут по взволнованому лицу мужчины. голос звучал как из-под самого дна океана. чжун ли что-то спрашивал? или похвалил его? что он ему сказал? или это просто были какие-то мысли вслух?       как только туман в голове отступил и возможность говорить вернулась, тарталья попросил:       — повтори, пожалуйста, что ты говорил. я не услышал.       — ты не услышал то, что я сказал около твоего уха, — усмехнулся чжун ли. — я спросил, как ты себя чувствуешь.       — все в порядке. продолжай, пожалуйста.       дожидаясь кивка в ответ, тарталья утыкается в подушку. щеки ужасно горят от смущения и чувств. и все из-за чжун ли. его парень вызывал слишком много эмоций. никогда раньше такого не было, а теперь что! он стал слишком эмоциональным из-за него, любви, ласки и нежности.       чжун ли буквально заставляет вынырнуть из своих мыслей и сконцентрироваться на себе. только не говорите, что он и правда это сделает. влажный и горячий язык медленно очерчивает анальное отверстие. пелена смущения накрывает тарталью с головой и тянет на самое дно этих эмоций. шея, плечи, уши очень краснеют, и он все сильнее зарывается в подушку.       — не надо. это слишком стыдно, грязно и неправильно, — говорит куда-то в мокрую от пота подушку юноша.       они вдвоем прекрасно знают, что чжун ли его не послушается. обжигающий язык начинает вылизывать его, и, о боже, кажется, тарталья стонет слишком уж громко и отчаянно. этот язык! тарталья чувствует раздвоенный конец. эти ощущения, они слишком… приятные, неожиданные, новые. просто слишком. но чжун ли точно не отступит, пока не добьётся своего. и вправду упрямый дракон. это он знает точно.       что-то тяжёлое, огромное и горячее обвивает его бедро и ногу. на секунду, приподнимаясь тарталья замечает, что это длиннющий хвост. чжун ли принял форму полудракона. именно эта запоздалая мысль приходит в гудящую голову парня. долго эта шокирующая мысль не задерживается в его голове. сносящее все на своем пути удовольствие поглощает его. на секунду кажется, что тарталья потеряет сознание от слишком сильных эмоций и чувств, захвативших его в свой плен.       где-то сзади слышатся мурлыкающие звуки, или тарталье показалось? но, спустя всего лишь жалкие пару секунд, он понимает, что ему не показалось. чжун ли и вправду мурчит, как самый настоящий кот. это мило.       тарталья привыкает к новым ощущениям, но неожиданно влажный язык задевает комок сзади и парень выгибается с слишком громким стоном, до хруста в спине.       — ещё раз, пожалуйста, ещё. — молит он, не особо задумываясь. в ответ, где-то сзади, слышится одобрительное мычание.       поняв, что нашел заветную точку, чжун ли продолжил каждым движением своего языка задевать ее. стоны тартальи с каждым разом становились все громче и громче, а сам парень уже в скором времени представлял из себя не более чем мокрый от пота и слез удовольствия беспорядок. но чжун ли все равно не останавливался. тарталье казалось, что он преследует манящую цель — заставить его кончить только от стимуляции простаты. и, возможно, так и было.       — повернись, пожалуйста, на спину, золотце. мне хочется видеть твое прекрасное личико, — отрываясь от своего увлекательного занятия, произнес чжун ли.       но юноша игнорирует его просьбу. слишком стыдно.       — аякс, повернись, — слышится уже грубый голос, и тарталья выполняет его просьбу с горящими от стыда щеками.       как только желанная поза была принята, чжун ли хвалит его:       — хороший мальчик.       тарталья пытается прогнать не дающий ему спокойно рассмотреть лицо чжун ли, стыд. но ловит себя на мысли, что его партнёр как-то пугающе тих и от него нет никаких действий. чуть приоткрывая глаза, он замечает, что чжун ли рассматривает его. тарталья уже хотел было закрыть пылающее от смущения лицо руками, но заметил, как на голове мужчины аккуратно светились янтарные рожки. все его внимание резко перешло к ним, и юноша даже привстал, чтоб коснуться их.       — такие мягкие и теплые, — вырвалось быстрее, чем он успел подумать.       его взгляд упал на лицо мужчины, в страхе увидеть злость или ещё что-нибудь. но, на удивление, он заметил только радость, восторг и любовь в глазах любимого. а его хвост, оторвавшись от ноги тартальи, начал покачиваться из стороны в сторону, как у самого настоящего довольного пса.       не ожидая чего-нибудь со стороны чжун ли, тарталья продолжил аккуратно гладить его рога, но, услышав тихий, но эмоциональный стон, он остановился. кажется, рожки были слишком чувствительные. и не успевает он насчёт этого пошутить, как чжун ли резко его целует. целует с напором, любовью, сплетая их влажные языки и легонько ухмыляясь. ведя языком по зубам мужчины, тарталья понимает, что у него клыки, и, о боже, это не может не возбуждать ещё сильнее. руки парня блуждают по мягким волосам и рогам чжун ли, и в этот же момент он чувствует, как его кусают за губу.       — не кусайся, — отстраняясь на мгновение, говорит тарталья и возращается к губам чжун ли.       мужчина, как бы извиняясь, начинает зализывать место укуса. тарталья тонет в куче удовольствия все сильнее и сильнее, но резко чжун ли оттягивает его за волосы назад на подушку, тем самым вырывая его из пучины удовольствия.       не успевает тарталья поинтересоваться, что случилось, как чувствует, что влажный язык слизывает предэякулят, который обильно тек с доведенного до грани юноши. чжун ли проводит языком по всем выступающим венкам, и тарталья задыхается от выдохов и частых стонов.       где-то на грани потери сознания из-за сверхстимуляции, парень слышит звук открывающейся смазки, и уже через пару мучительных минут один палец бережно проникает в него. тарталья прогибается, и в тот же момент чжун ли заглатывает его член почти полностью. громкий стон срывается сначала на смущённый вскрик удовольствия, а потом на сорванный скулеж.       в скором времени добавляется второй палец, и тарталья почти задыхается от удовольствия. его партнёр все глубже берет член в рот, и парню кажется, что он сейчас кончит. поглощающие его приятные ощущения доводят до края пропасти, и тарталья готов упасть в эту пропасть в объятиях чжун ли.       — пожалуйста, хватит, просто войди в меня, — умоляет он, когда мужчина добавляет третий палец.       — терпение, аякс, терпение.       — я не могу уже терпеть, пожалуйста, дорогой, — и чжун ли рычит от того, как тарталья его назвал.       чжун ли отстраняется на пару минут и слышит только отчаянный скулеж в ответ. юноша слишком жадный к прикосновениям и вниманию. иногда казалось, что парень может просто умереть, если его не похвалить или поцеловать. чжун ли тянет, чтоб нежно поцеловать тарталью, и в этот же момент начинает аккуратно и медленно входить. в поцелуе слышатся стоны и скулеж. капли крови с губы, которую чжун ли опять покусал, смешиваются с кучей слюны, и, как только один из них отстраняется, ниточка этой же слюны соединяет их рты.       хвост аккуратно обвивает ноги тартальи снова, а его хозяин почти полностью входит в тарталью.       — такой хороший мальчик для меня. ты самое настоящее сокровище, аякс, — мурлыкающе говорит чжун ли.       и тарталья бурно кончает от переизбытка чувств. из глаз текут слезы, и мужчина останавливается, аккуратно сцеловывая их. он даёт перерыв любимому, чтоб тот пришел в себя после кучи эмоций и оргазма.       как только сознание полностью возвращается, первое, что слышит тарталья, это непрекращающиеся признания в любви от чжун ли, пока тот с нежностью целовал его веснушчатые щеки.       — можешь продолжать, — сипло, но с улыбкой говорит он.       чжун ли приподнимает свои прекрасные янтарные глаза и мягко улыбается ему. улыбается так только ему одному. и тарталья готов зарыдать от той любви, что его заполняет. его опять целуют и начинают наконец-то двигаться.       хвост сильнее сдавливает его ногу, и тарталья понимает, что наутро останутся следы, но это только больше заводит. тарталья любит чжун ли, он любит его до сорванного голоса, до слез от счастья, до болящих губ от кучи поцелуев, до бессонных ночей. тарталья любит его больше всех на свете.       движения мужчины становятся всё более хаотичными, и юноша сильнее прогибается в спине от удовольствия. вот он проводит рукой по голове чжун ли и берет того за рог. очаровательный стон срывается с уст мужчины. тарталья тянет его на себя и целует с любовью, а после говорит с улыбкой:       — давай, кончи для меня, любимый. я знаю, что у тебя все получится. и чжун ли с рычанием кончает, кусая юношу за плечо. ещё один след в коллекцию к тем, что он оставил раньше. им двоим нравится куча следов на теле тартальи.       чжун ли выходит из него и, улыбаясь, замечает, что юноша кончил вместе с ним.       — люблю тебя, аякс, — нежно говорит он.       — и я тебя, — уставший, но довольный голос.       чжун ли обнимает его. и они лежат так ещё долго. в объятиях друг друга, с признаниями в любви и поцелуями.