***
И ещё одна душа, что варилась в собственном соку и вкушала горечь бренного мира, давясь его горьким послевкусием, пока не замечала всей радости очередного дня. Вся жизнь, как и прежде, шагала впереди, а Сакура бежала за ней, стараясь успеть за каждым из людей. Со стороны это выглядело именно так, но как же человек наивен, вдохновлен, открыт навстречу убегающей от него жизни! Такая уже натерпевшаяся и отхлебнувшая из общего горячего котла жизни девушка, утопала в собственной обыденности. Сакура, склонившись над инструментами, тетрадками и книгами, более походила на те самые бездушные марионетки Сасори, если вообще помнила его творения. А что Сакура помнила? Одно можно сказать точно: у девушки имелись, как и у всех, свои собственные проблемы. Сакура из-за чего-то тепло улыбнулась, подняв голову и уставившись в стену. Как иронично и реалистично: Саске ушёл. Почему? Сакура могла бы, как раньше разрыдаться и впасть в уныние, но продолжала возиться со своей реальностью, возможно даже не вспоминая в ту минуту про главную проблему её жизни, или вообще не считая этот уход Саске — проблемой. Она путалась где-то в размышлениях и собственных взглядах, вынужденная выныривать из океана слезливых мыслей навстречу рутине. Кто вообще на это обращал внимание?! Даже сама Сакура не трубила об этом на каждом шагу. Ужасная картина: пройдя весь путь, полный приключений, страданий и боли, Сакура осталась, по сути, ни с чем, кроме медикаментов, больных людей, слез, несбывшихся желаний насчёт Саске. Понимала ли она, что это огромный удар, или же, она его каждый день отражала с помощью оптимизма, веры в любовь и улыбок товарищей? Неважно. Сакура, оставив отдельный, такой понятный только ей мир, доделав все свои дела, вышла из кабинета, закрыв дверь. «Этой ночью мне не уснуть. Все из-за Саске. Как он мог так взять и бросить нас, после всего, что мы с Наруто для него сделали? И Наруто его понял и отпустил! Почему я не могла стать частью его жизни, почему Саске не принял меня в свой мир, неужели я не могу помочь ему забыть боль? Неужели… Внешне я так нехороша? Ками-сама. За что мне эти мучения! На войне… Нет, в медицине намного легче все понять, нежели в жизни с людьми. Да, он пережил боль и утрату, но не пора ли все забыть и вернуться к нам, к людям, любившим его?» Утяжелявшие голову и душу мысли повисли мёртвым грузом внутри Сакуры, и никак не желая, наконец, свалиться в пропасть подсознания и остаться там пылиться до конца дней. Когда вот-вот уже рядышком теплилась надежда, Сакура готова была сделать её частью какого-то промежутка своей жизни, и насладиться этим мгновением, как и любой другой глубоко несчастный человек, но… Вмешалась судьба. Или Саске. Сакуре иной раз казалось: его клинок не так больно порезал бы, как поступки и безразличие.***
Как только для Сакуры наступал новый день, она с радостью, сама того сразу не осознавая, отвлекалась на улыбки любимых товарищей! Последние частенько принимали участие в её рутине и разбавляли порой такими сумасшедшими выходками, что все имеющиеся проблемы исчезали, как после ветряной техники Темари, но иногда всплывали, как после случайного разговора с каким-нибудь, не дай Бог, очередным обиженным на весь мир шиноби. Последняя, кстати, проявляла особый интерес к Шикамару. Сакура мигом погрустнела, сидя в кругу близких друзей. Кого-то не хватало. Горечь за секунду отрезвила её, и, поникнув, как после удара, Сакура уставилась не на кричащего на Шикамару Чоджи, не на улыбающуюся Ино, не на задумчивую Хинату, а на свои ладони. — Ребята, ведите себя нормально, сейчас Какаши-сан присоединится, — Ино кричала поверх криков Чоджи, но казалось, что не только ради Какаши, а просто ради поддержания их шумной беседы. — Наруто-кун не пришёл. Сакура, как его рука? Ответом для Хинаты послужили забавно затихшие товарищи. Ино бы хотела поблагодарить Хинату, но вместо этого тоже буравила грустную Сакуру взглядом, ожидая от подруги хоть малейшую эмоцию. — Сакура? — неловко подергав подругу за руку, Хината заглянула своими красивыми глазами в непролазную зелень в глазах Сакуры. — Наруто уже идёт на поправку, за ним отлично наблюдают. Рвётся к нам, но я стараюсь его усмирить, — дежурная улыбочка, возможно и подействовала на Хинату, но не на Сая, что опять мысленно прицепился к Сакуре. Неужели Хината до сих пор стесняется даже проведать Наруто? Сакура вспомнила, что Хината приходила недавно к Наруто и приносила какие-то продукты. Неловко оглядывая всех друзей, Сакура старалась выдавить улыбку, но получалось очень вяло и плохо. Где-то на периферии сознания куноичи и догадывалась, что ребята что-то поняли, но не хотела портить всем настроение и уж тем более, спорить с кем-либо. Для них каждый день теперь праздник, и грузить всех своими проблемами — очень плохо, так ей казалось. Спустя некоторое время ребятам пришлось обратно влиться в общую компанию, и они с радостью пустились в обсуждение всего на свете. Сакура иногда влезала в разговор, и сама того не осознавая, она старалась склонить беседу в сторону Саске, но товарищи упрямо не хотели зацикливаться на теме поступков Учихи, ибо у каждого полно своей пищи для размышления, а после стольких продемонстрированных техник на войне, особенно, от Мадары, всех воскрешенных Каге, и всеобщего любимца Наруто — Саске тут всплывал только как небольшое звено в общей цепи. Когда все возможные темы для обсуждения уже поднялись и прошлые события прошли через осознанное понимание, компания немного поутихла, как и Сакура. — Йо, ребята. — Какаши-сенсей! Добро пожаловать, садитесь с нами! — резво предложила Ино. Все сидящие покачали головой и поприветствовали Какаши. Мужчина тепло улыбнулся и присел прямо напротив Сакуры, и к своему сожалению, именно между Чоджи и Шикамару. Чоджи в своей страсти к еде не уступал страстному шиноби на войне — ошметки от еды летели во всех сидящих, создавая сумбур в общении и беспорядок кругом. Они никогда не повзрослеют, но это даже огромный плюс. Уже давно привыкнув, что ему бывает неловко рядом с молодым горячим поколением, Какаши заинтересованно глядел на бывшую ученицу. Решив не давить на общую весёлую атмосферу и не нарушать её лишними вопросами, Какаши походу всего времени мог лишь оценивать состояние Сакуры, опять думая без конца и края. Оттого, возможно, он и поседел так рано… Её короткие розовые волосы, кажется, также грустно смотрели вниз, как и сама девушка, застрявшая в своих раздумьях. Он хорошо знал, чем кончаются подобные желания, зарождающиеся против холодного рассудка шиноби: они противно врезались в толстую кожу, покрывавшую его уже давно израненное сердце и мучали сознание возможным печальным исходом. А ещё он понятия не имел, как сквозь его черную мглу в душе протиснется хоть что-то хорошее, даже если он рискнет и включит очередного спасителя, помощника, наставника и проникнется чужой болью в очередной раз. Какаши особенно не тратил на такие вещи времени — уже давно, очень давно он научился не класть свое настоящее поверх иллюзорного будущего. Тут и провидцем быть не нужно — исход ясен. Он бы так и молчал и буравил всех взглядом, анализируя, как он это обычно любил делать, каждого из сидящих в кафе, если бы Сакура, тихо извинившись и сославшись на свои срочные дела в больнице, не побрела к выходу. Какаши решил осадить внезапно прыгнувшую со стула Ино, и сам усмирил пагубное желание. Ей казалось, что мир опять против неё. Лицо Сакуры, такое по-детски миленькое, неуклюжее, но оттого даже самобытное и очень интересное, исказилось. Все шиноби рано или поздно учились преодолевать любую боль самостоятельно, даже вечную, вот только, не все шиноби, а тем более такие нежные куноичи, могли запросто смириться с тем, что мечта так и не достигнута. Она все ещё витает где-то в облаках, в зоне видимости, но как назло, до неё не достать, какие бы техники Сакура не применила, какие бы заклинания не произносила, и сколько бы денег не отвалила самым сильным шиноби всего мира, даже такому как Наруто, — мечта пока что далеко. У меня есть Наруто и остальные товарищи. Ино, Хината, Сай, Темари, с которой мы ещё не до конца поладили, но, кажется благодаря Шикамару, все изменится. Мне приятно об этом вспоминать» Ради такой спокойной прогулки до монумента Хокаге, Сакура и сражалась на войне, научившись все сильнее ценить мир и покой. Но разве даже такая жертва защищает от пагубных мыслей? Прекрасно и точно высеченные лица дорогих сердцу Хокаге наблюдали за своим главным сокровищем: народом. Их жизнь теперь была в безопасности благодаря Наруто Узумаки. Сакура, забыв про все на свете, просто решила приземлиться на одно из удобных мест, чтобы созерцать покой и мир, а посему и не заметила, как за ней хитро увязался Какаши, еле уговоривший ребят отпустить его. Он как обычно, в своей любимой расслабленной манере, засунув руки в карманы, подошёл к Сакуре сзади и уже хотел произнести её имя, как куноичи резко развернулась. — Какаши-сенсей! Вы меня напугали, — Сакура реагировала так эмоционально, однако Какаши это не удивило. — Сакура, как ты поживаешь? Со стороны их сценка выглядела очень забавно. — Какаши-сенсей, у меня все отлично. А как ваша жизнь проходит? И чем вы занимаетесь? — Чем ещё я могу заниматься, Сакура, — устало и вымученно ответил он, — делами государства. Пятая всех припахала, и я не исключение. — И я тоже, но у меня полно дел в больнице. Сакура вдруг дернулась от осознания: она же всем сказала, что идёт именно туда. — А как вы меня нашли? — поняв, что вопрос глуповат, она передумала, — точнее, зачем вы пошли за мной? — Ты ушла не потому, что тебе неинтересно с ребятами. И даже не потому, что дела в больнице. — Какаши-сенсей… — Сакура. Ты не должна так относится к нам. Мы все обязаны помогать друг другу и поддерживать, даже если знаем, что завтра может не наступить. — Со мной все в порядке. — Горло неприятно сдавило. — Завтра я буду уже во всеоружии и приступлю к работе. Её у меня хватит на всю жизнь. — Также вяло выдавив улыбочку, Сакура, стараясь не смотреть в глаза учителя, уставилась на сверкающую Коноху. — Интересно, как Наруто все это выдержит. Он достоин не только титула Хокаге, но и всего нашего мира в подарок. — Мир не может принадлежать одному человеку, даже если он герой и спас этот самый мир, — Какаши приблизился к Сакуре и тоже сверлил взглядом дома и прохожих, — каждый должен свое место знать, а Наруто идеальный кандидат на пост Хокаге именно по-причине отсутствия в нем спеси и высокомерия. Наруто мыслит очень правильно и заботится в первую очередь о людях. Титул Хокаге — это символ. Сакура не понимала, о чем он говорит. Или понимала не до конца. До таких размышлений у неё времени не было, и вряд ли когда-то появилось бы. — Неужели он не достоин глубокого уважения? — обиженно встрепенулась она. Наруто для неё как сокровище. — Достоин. Поэтому люди признали его. Но мера должна быть у всего, Сакура, — понимая, что для ученицы политические игры — тёмный лес, он решил покопаться в ней самой, — и даже у страданий. У ненависти. У любви. Сакура, ты не должна погружаться в этот ад, это неправильно. Саске нашёл свой путь, а точнее, заплатил за собственные ошибки тем, что не в состоянии оставаться с тобой и с нами — для него это личное наказание. Сакура жалостливо, и одновременно заинтересованно смотрела на Какаши, который произносил свои суждения все с тем же невозмутимым видом и иногда поглядывая не на саму Сакуру, а куда-то вдаль. Все закрыты от неё! Сакура сжала руки в кулаки. Сейчас бы ударить кулаком в землю, как она это любила делать в бою. Никто не хочет понять, а только заумно критикуют, дают советы, будто она ребёнок. Сакура опять пустилась в самоанализ, перебирая все сценки с Саске в голове и оставляя Какаши в тишине. Её разрывало на части, и она не могла найти покой в душе, найдя только один выход — дойти до дома, поскорее заснуть и идти на работу. — Какаши-сенсей, мне пора.