Густая темнота постепенно разжижается мягкими светлыми проблесками, и я хочу открыть глаза, но тяжелые веки не дают осуществить задуманное с первого раза – лишь после пятой попытки мои действия увенчались успехом. Яркое свечение ослепило с такой силой, что даже голова заболела, хотя… она и до этого давала о себе знать пульсирующими ударами.
Быстро заморгала, борясь со светом и лишь через несколько минут, которые стали для меня вечностью, смогла различить окружающие предметы: белые стены, монотонный писк аппаратуры слева от меня, худая капельница, пускающая прозрачную жидкость через изогнутую трубку мне в вену. Как только увидела воду на прикроватной тумбочке, поняла, как сильно хочу пить. В горле до жути пересохло, словно там образовалась бескрайняя пустыня.
Я бы с радостью дотянулась до заветного бокала, но сил нет даже протянуть руку к нему – слишком далеко стоит, и для достижения цели придется еще и сесть. Но не смогу. Почему? Ах, да… ночь, порт, Хайтани, Юко и выстрел.
Сосредоточилась на своих ощущениях: все тело ноет, словно при высокой температуре, и чувствуется неприятная тяжесть в плече. Скорее всего туда попала пуля. Господи!
Справа от меня прозвучал тихий скрип моей больничной кровати и судорожный выдох. Медленно поворачиваю голову, и первым, что попадается на глаза, является белоснежная рубашка. Лишь после нее в поле зрения входят подрагивающие плечи и яркие фиалковые волосы с черными прядями. Ран…
Он сидел рядом со мной, опираясь в кровать локтями и пряча лицо в ладони одной руки. Пусть я и не видела его эмоции, но очень хорошо их ощущала. Вся палата словно пропитана ими: страхом, сожалением и глубокой печалью. Так хочу забрать их себе, чтобы хоть в чем-то парню стало легче.
Попыталась шевельнуть пальцами… получилось. Значит, еще не все потеряно! Вложив все силы в одно простое действие, протянула здоровую руку к крашенным прядям и запустила в них дрожащие пальцы. Ран на время замер, даже перестал дышать. Он неподвижно сидел рядом со мной и лишь через минуту оторвал руку от лица, поднимая на меня огромные лавандовые глаза, под которыми залегли глубокие тени.
Словно не веря, что все происходит наяву, парень медленно коснулся моей ладони горячими пальцами… или мои были слишком холодные? Это не важно – важно то, что мы живы, и Ран сейчас рядом, целый и невредимый, только без своих привычных косичек.
− Ты все-таки подстригся, − разлепила засохшие губы и тихо прошептала, перебрав красивые пряди.
Ран на секунду завис, пытаясь понять смысл слов, а, когда до него дошло, расплылся в широкой улыбке, привычной и… любимой. Гадство!
− Я же сказал, что сделаю это, − парень подался чуть вперед и убрал мою руку из волос, притягивая к своим губам.
Они мягко коснулись костяшек, пробежались по кисти, а потом стали медленно подниматься по коже вверх, разгоняя мурашки по всему телу и оживляя давно умерших бабочек внизу живота. Даже боль сбежала, давая возможность спокойно расслабиться от нежных и чувственных прикосновений чужих губ на моей коже.
Когда горячее дыхание опалило шею, а потом и щеку, Ран снова замер и чуть отстранился, заглядывая в глаза. Лиловый цвет стал светлее и ярче, даря покой и легкое веселье. Парень склонил голову набок, спрашивая разрешение перейти порог наших взаимоотношений, и я кивнула.
Ран затаил дыхание и невесомо прикоснулся губами к моим. Этот поцелуй был таким нежным, наполненный всеми чувствами, которые испытывали мы оба. Да, мое первое и самое важное правило в жизни – никогда не ври сама себе. Я испытываю к Хайтани что-то, чего не ощущала раньше. С ним мне спокойно, легко, весело и… надежно?
Конечно, дыра в моем плече противоречит этому пункту, но сейчас я чувствую себя в полной защищенности – под его сильным телом, ощущая мягкие губы на своих, а горячее отрывистое дыхание − на щеках. Да, что там дыхание… наши тела дрожат, не веря в происходящее, пытаясь понять, что же их хозяева учудили.
− Ты… сводишь… меня… с ума, − сквозь поцелуи шептал Ран, и мне хотелось, чтобы они перестали быть такими легкими и невинными. Господи, это точно мои мысли?
− А ты меня, − улыбнулась и приложила ладонь к гладкой щеке парня, и он сразу же приластился к ней, заглядывая в мои глаза.
− Мы оба сумасшедшие, − Ран улыбнулся и блаженно прикрыл веки, позволяя моим мягким поглаживаниям полностью завладеть собой. Через несколько секунд молчания он быстро распахнул глаза, с хитрым прищуром осматривая меня. – Акира?
Промычала в ответ и чуть склонила голову, поясняя, что готова слушать его.
− Волосы подстрижены… поцелуй… мы вместе.
Да? Волосы он действительно подстриг, хотя я на это даже и не рассчитывала. Поцеловать себя разрешила, потому что нуждалась в нем, в принципе, как и сейчас. Его широкая улыбка, веселые лавандовые глаза, сладкий аромат выпечки с корицей, витающий вокруг нас… все заставляет внутри меня сжиматься.
− Да, − тихо прошептала и кивнула в подтверждение своих слов.
− Солнце мое, я не спрашивал…
− Засранец! – со всей силой, какую только была способно вычленить из себя, стукнула Рана по плечу, а тот лишь довольно улыбнулся.
Парень аккуратно опустил голову мне на грудную клетку и стал водить пальчиками по оголенной ключице, изредка добегая до яремной впадины и обратно. Иногда он задевал белоснежный бинт, и тогда выбившиеся нитки щекотали кожу. Приятные прикосновения вызывали мурашки, и тепло разливалось по всему телу, просачиваясь в каждую клеточку и принося безмерное удовольствие. Наше молчание нарушал лишь тихий писк аппаратуры, считывающей состояние моего организма.
− Как себя чувствуешь? – тихо спросил Ран и провел тонкими пальцами вверх по шее.
− Все хорошо, − коснулась его волос и стала медленно перебирать пряди, высвобождая из груди парня тихое мурчание. – Только пить хочу.
Ран аккуратно выпутался из моих полу объятий и встал, беря в руки бокал воды. Его действия были осторожными, нежными, словно он обращался не с обычной девушкой, а с фарфоровой вазой или с самым хрупким стеклом, которое могло разбиться при любом неверном касании. Так непривычно принимать такую заботу в свой адрес. В основном, ее дарила мне только Юко и ее мама, но ни разу не парень…
− Я помогу, − на его лице отразилась серьезность, и брови съехались друг к другу. – Только пей маленькими глотками и немного.
Кивнула и попыталась сесть, но боль тут же стрельнула в плечо, отчего из груди вырвался болезненный стон. Гадство. Больно-то как… аж в глазах на мгновение потемнело.
− Не напрягайся, − Ран поднес бокал к моим губам и запустил руку в волосы, останавливая ее на затылке.
Как только жидкость коснулась моих высохших губ, я приоткрыла рот, запуская необходимую влагу в организм. Господи! Как же хорошо! Когда внутрь попала вода, даже дышать легче стало.
Я пила осторожно, как и говорил Ран – маленькими глотками и по чуть-чуть. Так странно было ощущать, как прохладная жидкость проходит по пищеводу, попадая в желудок. Я четко могла проследить ее путь, и это было… необычно. Неужели так сильно хотела пить?
− Давай пока хватит? – парень оторвал бокал ото рта и поставил его обратно на тумбочку. – Лучше?
− Значительно, спасибо, − кивнула и потянула руку к губам, чтобы стереть капельку воды, но Ран опередил меня, мягко касаясь ладонью щеки.
Бабочки внизу живота снова всколыхнулись. Ну, как это работает?! Почему я могу ощущать все это с дыркой в плече? Что со мной не так, черт возьми?
− Расскажи, что случилось после выстрела, − чтобы отвлечься от навязчивого тепла, попросила и коснулась пальцами руки парня. – Я ничего не помню.
− Еще бы, − он тихо буркнул и потер лицо ладонями, тяжело выдыхая.
Лицо Рана стало еще жестче, если такое, конечно, вообще возможно: глаза потемнели почти до черного, а черты заострились так, словно о них порежешься, как только коснешься. Парень сел на стул рядом с больничной кроватью и упер локти в мягкий матрац, бегая взглядом по полу, белоснежному постельному белью, раздражающе пикающим аппаратам, стенам… по чему угодно, но только не по мне.
Хайтани собирался с мыслями, и я не мешала ему: не знаю почему, но парню сложно начать этот рассказ, который, я уверена, будет очень краток, несмотря на привычную болтливость Рана – сегодня он удивительно тих и спокоен, словно кто-то нажал переключатель внутри.
− Когда в тебя выстрели, Рин вызвал скорую, − тихо начал Ран и запустил пятерню в волосы, убирая упавшую челку с глаз. – Приехала машина, а потом нас увезли в эту больницу… − он снова тяжело выдохнул и упер взгляд в пол. – Ты потеряла очень много крови, пуля застряла в плече, и врачам пришлось делать операцию… − парень сцепил пальцы и впервые посмотрел на меня. – Они работали всего пятнадцать минут. Пятнадцать… но для меня они текли так медленно… словно я три часа сидел под дверью операционной…
Его голос дрогнул, и Ран замолчал, снова отводя взгляд… теперь уже в окно. Проследила за ним же – солнце завершало свое правление на небосводе, медленно уходя за горизонт и передавая бразды правления ночи. Сколько же я была без сознания?
Перевела взгляд обратно на парня: темные тени залегли под его глазами, и, если присмотреть внимательнее, можно заметить маленькую ранку на брови, которая уже успела зажить.
− Ран, − коснулась его ладони, и парень вздрогнул, словно забыл, что находится здесь не один. Он снова опустил голову, рассматривая молочный кафель пола. – Как долго я не приходила в себя?
− Сутки…
− Посмотри на меня, − переплела наши пальцы и потянула его руку на себя, но не получилось сдвинуть ее ни на миллиметр. – Ран.
Он молча поднял на меня темно-лиловые глаза, погруженные в отчаяние и страх… чего?
− Прости меня, − еле слышно прошептал парень и сжал челюсти. – Из-за меня ты оказалась втянутой во всю эту херню… из-за меня в тебя попала пуля… из-за меня ты чуть не погибла… из-за ме…
− Ран, хватит, − настойчиво перебила, пока его слова не переросли в час самобичевания. – Ты серьезно? Если кто во всем и виноват, то только я.
− Но…
− Не ты меня за руку притащил на тот злополучный склад, не ты меня спалил, пока я пряталась за доками… не ты в меня стрелял, Ран. Мы можем винить кого угодно в том, что произошло, но это уже произошло. Мы можем продолжать искать того, кто понесет наказание, или продолжим жить дальше, учась на своих ошибках.
Парень поджал губы и опустил глаза с меня на наши переплетенные пальцы. Теперь взгляд был не таким самоуничтожающим, как мгновение назад, а становился яснее, словно дымчатая завеса слетала с глаз, открывая мир и даря привычные краски.
− Спасибо, − его хватка стала сильнее, и Ран снова поднес руку к губам, невесомо касаясь ими костяшек. За поцелуем скрылась моя любимая кошачья улыбка, дарящая спокойствие. Все будет хорошо. Теперь точно.
Когда мягкие губы коснулись кожи, мурашки в миллионный раз за сегодня пронеслись по мне, лавиной снося все мысли на своем пути, кроме одной, которая казалась необходимой сейчас, как глоток воздуха утопающему.
− Поцелуй меня.
Дважды повторять не пришлось. И пусть мой голос был тихим, слабым, Ран все равно услышал его − все два слова − и сразу же подался вперед осуществлять мое желание.
Губы накрыли мои, сначала нежно, мягко, с каждой секундой углубляя поцелуй, но не переходя границы. Не то. Нужно больше. Если этого не произойдет, я словно сломаюсь без него, потеряюсь во всех своих чувствах и мыслях.
Запустила здоровую руку в его волосы, притягивая еще ближе, и приоткрыла рот. Ран – мальчик умный, и сразу понял, что нужно делать. Горячий язык проник внутрь, исследуя и открывая новое для себя пространство. Кожу щеки обожгла большая ладонь, накрывшая ее, не дающая отстраниться, да я бы и не захотела сама. Вторая рука парня легла на талию, медленно поглаживая сквозь тонкий слой одежды изгиб.
Когда наши языки наконец встретились, как старые знакомые, и сплелись воедино, внутри зазвонили миллионы колокольчиков, пуская безумное наслаждение по венам, разгоняя по всему телу все те чувства, которые Ран передавал мне через наш первый настоящий поцелуй. Влечение. Желание. Страсть. Любовь.
Кислород уже давно закончился в легких, но Ран все не отстранялся, лишь углубляя поцелуй, пытаясь достать каждую частичку меня, сказать всем, как сильно он этого ждал и хотел. И я. Поэтому сама притягивала его еще ближе, хотя это уже было невозможно физически, но не душевно – нам еще предстояло пройти через все вместе, и этот поцелуй – лишь начало долгого пути.
Ран резко оторвал губы от моих и, жадно хватая ртом воздух, опустил голову мне на грудную клетку. Его плечи быстро поднимались и опускались, как и мои. Господи! Мы словно пробежали несколько километров без остановки… так тяжело, но так прекрасно.
Огромная лапища парня до сих пор оглаживала мою талию, то медленно поднимаясь, то опускаясь, изредка сжимая ткань. Его сердце бешено билось в груди, отчего резвый ритм передавался мне через живот. Так забавно – словно все внутренние органы подпрыгивают в такт биения чужого сердца, который постепенно возвращался в норму.
− Я же говорил, что ты сама захочешь меня, − самодовольно прошептал Ран мне в ключицу и опалил дыханием кожу.
− Ты слишком самонадеянный, − запустила пальцы в его волосы, круговыми движениями массируя голову.
− Какой есть, − он слегка пожал плечами и прикрыл глаза. – Теперь тебе предстоит с этим жить.
− С чего бы это?
− Ну, как? – его голос приобрел интонацию учителя, который сейчас будет объяснять непутевым ученикам банальные вещи. – Если уж мы начали встречаться, то и до свадьбы недалеко…
− Но есть одна маленькая загвоздочка.
Плечи парня вмиг напряглись. О, да! В прошлый раз я так начала разговор про его волосы. Интересно, что сейчас родилось в его голове, раз Хайтани так занервничал.
− Какая же?
− Я лежу на больничной койке, Ран, − улыбнулась, гладя, как черты лица сразу после этой фразы расслабились.
− Так тебя выпишут уже через несколько дней, и Новый год будем праздновать вместе дома.
− Вместе?
Ран приподнялся на локтях и, довольно улыбнувшись, кивнул, словно ребенок, соглашающийся на веселую авантюру. Теперь его глаза горели ярким огнем, а не сожалением и виной. Правду говорят, что они зеркало души. И прямо сейчас душа Рана яркая, веселая и живая.
− А куда..?
Договорить мне не дал звук открывающейся двери. Мы с Раном синхронно повернули головы на источник звука и заметили на пороге палаты Юко. В ее руках находились два стаканчика с горячим напитком. По характерному аромату моментально определила, что это кофе. Красота!
Брюнетка широко раскрыла изумрудные глаза и замерла, словно лань в свете фар – она не то испугалась, не то удивилась, но суть одна – девушка даже дыхание затаила. Она открыла рот, но, не проронив ни звука, закрыла его, и перевела взгляд с меня на Рана и обратно, а в следующую секунду я утонула в теплых и крепких объятиях подруги.
Юко тихо всхлипнула и еще крепче обвила мою шею руками, судорожно выдыхая горячий воздух прямо в шею. Бр-р! Мурашки пробежались…
− Не удуши мою невесту, − Ран погладил девушку по спине, и брюнетка ослабила хватку и ошарашенно уставилась в мои глаза.
− Невесту?
− А ты думала… − парень закатил глаза в тот момент, когда Юко перевела взгляд на него. – Как можно отказать
мне?
− Действительно, − брюнетка тихо хохотнула и уложила голову на подушку рядом со мной, а потом прошептала в самое ухо, чтобы услышала только я. – Рада, что с тобой все хорошо. Спасибо, что спасла мне жизнь.
− Как бы я без тебя жила? – погладила подругу по плечу и прислонилась щекой к ее макушке. – Кто будет заполнять мне годовые отчеты?
Юко засмеялась, приглушая хохот подушкой, и Ран, глядя на нас сверху, снова растянул губы в улыбке. Только сейчас заметила, что парень держал в руках стаканчики с ароматным кофе, с которым сюда зашла подруга. Протянула руку к заветному предмету, но Хайтани отодвинул его от меня. Блин, Ран!
− Тебе нельзя сейчас, − парень поставил один картонный стаканчик на подоконник, а из второго сделал большой глоток, из-за чего его выпирающий кадык дернулся. Черт…
− Жадина, − наигранно надула губы и вновь перевела взгляд на Юко. У нее на щеке «красовался» маленький синяк, навевая события прошедшей ночи. – Что случилось с Иошинори? Его поймали? Посадят?
− Он мертв, − с холодом ответил Ран, и мое тело сковало от такого тона… властного, отстраненного и безразличного. – Поэтому можешь больше не задумываться об этой су… − он оборвал себя на полуслове, − об этой проблеме.
− Как он умер? – тихо спросила, поглаживая волосы Юко. Это успокаивало, уводило от мысли, что его мог убить… Ран.
− Нелепо и тупо, − парень закатил глаза и сделал еще один глоток кофе. Тоже хочу… − В него чисто случайно выстрелил его же человек. Может и не случайно, − он пожал плечами. – Мы об этом уже не узнаем.
− Почему?
− Меньше знаешь, крепче спишь, − Хайтани вернул себе привычную беззаботность и улыбнулся, делая очередной глоток. – Не смотри так на меня.
− Я хочу кофе, − требовательно протянула руку к картонному стаканчику, но Ран отвел его подальше. – Ран!
− Я знаю один способ, который поможет тебе получить удовольствие от кофе, не пробуя напиток, − на лице родилась хитрая ухмылка, возрождая тепло внизу живота.
− И какой же? – нарочито безразлично бросила, внутри борясь с безумным желанием поцеловать его.
Парень стрельнул глазами на темную макушку Юко и, когда понял, что девушка не смотрит на него, облизнул мягкие губы. Язык быстро пробежал по нижней, коснулся верхней и исчез во рту. Все это сопровождалось горящими глазами, что смотрели прямо на меня. Блин! На тело накатила волна мурашек, и я поерзала, прогоняя трепещущее чувство.
Чтобы отвлечься от этого наглого кота, перевела взгляд на Юко: брюнетка с любопытством следила за нами, и искренняя улыбка постепенно вырастала на ее лице. Мы безмолвно обменялись словами, и я поняла, что у нее все хорошо, но по нотке грусти, скользнувшей в глазах видно, что все-таки девушка что-то держала глубоко в себе. На мою немую просьбу рассказать брюнетка лишь выбралась из объятий и перевела смущающийся взгляд на Рана:
− Не буду вам мешать, − девушка едва заметно кивнула на прощание и направилась спиной к выходу, кидая взгляд на меня. – Зайду чуть позже, ладно?
− Хорошо, − помахала в ответ, и Юко почти закрыла дверь, как ее кликнул Ран:
− Юко, подожди секунду, − и накрыв рукой мою ладонь, тихо прошептал. – Принцесса, я сейчас вернусь.
В следующую секунду парень скрылся из палаты, осторожно прикрывая за собой дверь. Принцесса…
Улыбнулась и, закрыв глаза, поудобнее устроилась на кровати в ожидании Рана… «Короля Роппонги»…
моего короля.
***
Дверь за нами аккуратно закрылась, отгораживая от противного писка медицинской аппаратуры и сильно выраженного запаха больницы. Ужас. Я потрясена до глубины душа, что все еще не сбежала из этого места за последние сутки, хотя возможностей было хоть отбавляй. До сих пор мурашки бегают по коже… бр!
− Юко, − тихо позвал Ран, и я повернулась у нему, обнимая себя за плечи.
Парень выглядел еще хуже меня – если моему организму удалось поспать хотя бы чуть-чуть рядом с Акирой, то Ран не смыкал глаз уже вторые сутки, бегая из одной палаты в другую, в который лежал Риндо. У меня так и не получилось пересилить себя и зайти туда. Просто не могу.
− Ты была у него? – словно прочитав мои мысли, осторожно спросил Ран, как будто я маленький пугливый зверек, который может сбежать при любом резком движении.
Отрицательно покачала головой и отвела взгляд в сторону. Черт. И зачем он начал этот разговор?
− Зайдешь?
− Не знаю, Ран! – воскликнула и тут же прикрыла рот ладонью, а потом уже чуть тише добавила. – Я ничего не знаю.
Словно все силы высосали из меня в эту секунду, и я рухнула на стул, стоящий в пустом коридоре по соседству с еще одним. Как только я опустилась на него, противный скрежет раздался по всей округе. Господи, как тяжело!
− Что ты к нему чувствуешь? – парень тихо сел рядом со мной и упер локти в острые коленки.
В ответ лишь пожала плечами, хотя ответ более чем очевиден. Я его люблю. Очень сильно. До дрожи во всем теле. До трясущихся рук, которые я занимаю сжиманием толстовки, лишь бы удержать себя таким образом на месте. Если расслаблюсь, тут же побегу к нему, но так нельзя… нельзя!
Он так сильно обидел меня своим поведением… буквально убил собственными словами, растоптал и напоследок выкинул, словно последний мусор. Как будто я очередная девка, с которой можно переспать и забыть на следующий день… но это не так! До последнего не верю во всю эту чушь, но каждый раз, как в памяти всплывает наша ночь, а потом и его уход, хочется рвать на себе кожу, лишь бы заглушить душевную боль, захватывающую меня в свой горький плен.
Но ведь Рин тоже любит меня… наверное? Разве он бы не наплевал на меня вчера в порту? Неужели он бы не позволил Иошинори убить меня? Нет. Тогда почему он встал перед ним на колени? Почему позволил растоптать свою гордость?
Когда перед глазами вновь всплыла картина, как безжизненно Риндо смотрел перед собой, опускаясь на асфальт, как потухли его глаза, как его били без передышки, как до меня, словно сквозь толщу воды, доносились его болезненные стоны, срывающиеся с покусанных губ… сердце предательски защемило, а в глазах снова стали скапливаться слезы. Не могу! Хочу к нему… но не могу! Черт!
− Сходи, − на мое плечо легла теплая рука, успокаивающе поглаживая.
Подняла голову и столкнулась с лиловыми глазами Рана. Такие теплые, поддерживающие и волнующиеся. Словно в этот момент он пытался донести до меня что-то, но я никак не могла понять, что именно.
− Тебе станет легче, − мягко добавил он и встал, тяня меня за собой. – И ему тоже.
− Но он сделал мне очень больно, Ран…
− Я знаю и ни в коем случае не оправдываю его, − парень возвышался надо мной, словно скала перед крошечным муравьем. – Даже несмотря на то, что он мой брат.
Хотела убрать взгляд от его пронизывающих насквозь глаз, но Ран сделал шаг ко мне, заключая в объятия. Что?..
Большая рука легла на спину и стала то подниматься, то опускаться, то ходить по кругу, то в другую сторону. Острый подбородок уперся в мою макушку, а я уткнулась носом в белоснежную рубашку. От Рана так непривычно пахнет – чем-то сладким… Лишь сейчас поняла, как сильно соскучилась по смешанному аромату сигарет и кофе.
− Я не говорю тебе его прощать, нет, − продолжил парень и остановил свои движения. – Просто… зайди к нему. Это нужно вам обоим… поможет разобраться во всем. А Рин, как упертый баран, не сделает ничего сам, поэтому… − Ран замолк и тяжело выдохнул. Больничный коридор снова погрузился в тишину на несколько секунд, а потом парень осторожно взял меня за плечи и чуть отодвинул, заглядывая в глаза. – Я не буду настаивать на этом… просто сказал, а решать уже тебе.
Кивнула и слабо улыбнулась. Может, он и прав? Возможно, мне правда стоит зайти к нему, чтобы все понять. Вдруг я построила себе коварные иллюзии по поводу его чувств и буду сама себя угнетать день изо дня.
− Хорошо, − взяла его за запястья и чуть сжала, вкладывая в ответный взгляд всю благодарность. Все-таки Акире с ним очень повезло. – Иди уже к своей… невесте.
Господи, до сих пор не могу поверить, что она не стала это отрицать и даже никак не прокомментировала! Акира! Которая говорила, что «этот клоун» ее нервирует. Но если они оба будут счастливы, то я очень рада за них.
− Спасибо, Юко, − Ран благодарно улыбнулся и направился к палате Акиры. Перед тем как открыть дверь, он остановился и кинул через плечо. – Если что, палата через одну.
Знаю. Все это время знала, в какой палате он лежит. Видела, как Ран заходил туда с веселой улыбкой на лице и стаканчиком сладкого чая. Воображение само прорисовало с каким отвращением Риндо смотрел на этот несчастный стаканчик, словно он один виноват во всех бедах, свалившихся на голову блондина.
Ладно. Пока все мои здравые мысли до сих пор переживают шок от произошедшего, пора действовать.
***
Вдох. Выдох. Спокойно. Это же так просто – протянуть руку к двери, открыть ее и зайти. Но мое тело еще на самом первом этапе отказывается слушаться свою хозяйку, и пальцы так и повисли над железной ручкой, никак не дотрагиваясь до нее.
Нет, ну нельзя же так нервничать всего лишь из-за одного разговора! Все. Пора.
Словно по волшебству, я смогла открыть заветную дверь и тихо зашла внутрь. Первым делом мой взгляд упал на парня, стоящего у окна. Темно-русые слегка волнистые волосы были коротко подстрижены на висках и затылке, а чуть более длинные пряди челки уложены назад. Если не ошибаюсь, это прическа называется «канадка». Тело парня, как и у Рана – очень стройное, но за тонкой тканью белоснежной рубашки виднеются рельефные мышцы.
Как только прикрыла за собой дверь, две пары глаз устремились на меня, и в чужих я узнала вчерашнего паренька, который ударил Иошинори. Сейчас он казался совсем юным, даже в таком официальном стиле – рубашке и черных брюках. Я бы не дала ему и двадцати лет. Интересно, что он тут делает?
− Привет, − бодро начал он и улыбнулся. – Ты Юко, верно? Меня зовут Кацу.
Кивнула в ответ и, закусив губу, медленно перевела взгляд на лежащего на кровати Риндо. Лавандовые глаза, не отрываясь, смотрели на меня, бегая по всему телу и возвращаясь к лицу. Господи…
Голова парня перевязана бинтом, и светлые пряди торчали из-под белоснежных слоев повязки. Бровь и губа были рассечены, а последняя сильно припухла. На правом плече покоился бандаж, закрепляя выбитое ночью плечо.
Риндо выглядел потерянным, серым и смотрел потухшими глазами на меня, но словно никак не мог сфокусировать взгляд, блуждая везде и не задерживаясь на одном месте надолго. Словно он не верил, что я могла быть здесь сейчас. Словно я призрак из прошлого, неожиданно вернувшийся в его жизнь.
− Ладно, Рин, − Кацу подал голос, и блондин повернул на него голову, возвращаясь в реальность. – Я пойду. Встретимся после Рождества, − парень двинулся в мою сторону, продолжая смотреть на Хайтани. – Ты пойдешь в деле в качестве свидетеля и пострадавшего…
− Я же сказал, что не буду давать показания, – сухо возразил парень, и Кацу замер. – Какой в этом может быть смысл, если виновный – уже труп?
− Рин…
− Нет, Кацу, − отрезал блондин и склонил голову набок. – Лучше приходи просто так, а не в качестве следователя.
Парень ухмыльнулся и запустил руку в волосы, поправляя упавшие на лоб пряди. Он покачал головой и, кинув быстрый взгляд на меня, закончил:
− Хорошо, я тебя понял. Тогда до Рождества, Рин. Чтобы к тому моменту, как я приду сюда в следующий раз, на тебе уже не было этой херни, − Кацу обвел свою голову рукой, намекая на бинтовую повязку Риндо и подмигнул мне, направляясь к двери. – До встречи.
Как только дверь отрезала нас от всего окружающего мира, я почувствовала, насколько сильно была напряжена все это время… даже плечи заболели. Со стены перевела взгляд на блондина, который задумчиво рассматривал меня, но уже более осознанно. Он понимал, что это все не игра его воображения, а я настоящая, живая, стою перед ним, сжимая край толстовки одной рукой, а во второй держа горячий стаканчик с кофе. Горький американо без сахара.
− Если это от Рана, − Рин кивнул на напиток и чуть сморщился, − можешь отнести ему назад и вылить за шиворот.
Ну, хоть это не меняется: Рин и сладкое – две несовместимые вещи. Неконтролируемая улыбка вылезла на моем лице, и я сделала один шаг к больничной кровати. Потом еще. И еще. Пока не дошла до блондина. Он не отрывал от меня взгляда ни на секунду, даже не моргал, полностью сосредотачивая свое внимание на мне.
− Это не от него, − протянула все еще горячий напиток Риндо.
Парень недоверчиво сощурил глаза и потянулся за стаканчиком. И именно сейчас произошло то, что обычно происходит во всех романтических фильмах – когда наши пальцы коснулись, по спине пробежали мурашки… стадо мурашек. Эта ситуация – сплошное подтверждение того, что в фильмах не всему нужно верить. Главные героини сразу же дергаются, акцентируют на этом внимание и еще полфильма думают о мимолетном касании. Здесь же… нет сил и возможности думать об этой ерунде, когда на тебя смотрят таким взглядом… привычным, родным, любимым.
− Спасибо, − хрипло прошептал парень и взял злополучный стаканчик. Он сделал глоток и с блаженством прикрыл глаза. На серьезном лице появилась едва заметная улыбка. – Жаль, здесь курить нельзя…
− Очень, − улыбнулась в ответ, и Рин открыл глаза, снова сталкиваясь с моими.
Вмиг его взгляд стал серьезным, и я могла предположить, о чем он хочет меня спросить.
− Как ты попала на склады?
Пожала плечами. Сейчас, когда все закончилось, я не хотела об этом думать: как было страшно до потери сознания, как тряслось тело, когда в квартиру ломились огромные мужчины, как они больно держали меня, чтобы я не вырывалась, как буквально закинули в машину. Не хотела вспоминать, как физическая боль от частых ударов помогала заглушать душевную, но ранила еще сильнее, потому что я до последнего надеялась, что Риндо меня спасет, что он придет… глупо было ждать его, молить всех богов, чтобы парень появился в тот момент рядом со мной.
Но я так этого хотела, отчаянно хваталась за мысль о нем, как за соломинку, постоянно теряла опору и могла снова свалиться в бурлящую реку, но продолжала думать, что он поможет мне.
− Юко? – снова позвал парень, и я вздрогнула.
− Я была дома… рисовала, − сцепила пальцы и, тяжело выдохнув, быстро продолжила. – Потом туда ворвались мужчины… много. Меня забрали и отвезли на этот склад. Дальше ты уже знаешь.
− Они тебя… − Риндо смолк на мгновение, сглотнул и ровным голосом продолжил. – Они тебя трогали?
− Только били, − пожала плечами.
Рин сделал вдох, чтобы сказать что-то, но этого не произошло. Блондин замолк на мгновение, раздумывая «говорить или нет», и победило первое:
− Прости.
С выдохом. Еле слышно. Но в гробовой тишине, повисшей в палате, это было слышно очень отчетливо. Мне было крайне трудно прочесть блондина – его глаза не выражали ничего, а на лице была привычная серьезность и безэмоциональность.
Мы оба знали, за что он просит прощение. И это далеко не то, что меня украли из квартиры и привезли на чертов портовый склад.
− Почему, Рин? – также тихо спросила и склонила голову набок. – Почему ты так поступил?
Риндо поставил стаканчик на тумбочку и с тяжелым выдохом откинулся на спинку кровати, упираясь головой в стену. Его глаза снова потухли, только сейчас это случилось не из-за того, что парень ушел в свои мысли, а из-за того, что он снял маску, за которой кроется он настоящий. Сломленный и потерянный. Но не он один такой. Мы вдвоем пытаемся заново подняться с колен, и для того, чтобы это получилось, нужно знать все.
***
Я не знаю. Я совсем ничего не знаю: что делать, что говорить, что чувствовать. В последнее время ощущаю сплошную беспомощность и неопределенность, что до дрожи в руках бесит, но ничего с этим поделать не могу. Блять!
Даже сейчас, когда пара изумрудных глаз внимательно смотрит на меня и ждет ответа, я не могу и рта открыть. Почему? Хуй его знает. Тело словно отказывается слушать меня, как и всегда, когда дело касается этой брюнетки – то сердце понесется в запредельном ритме от одного взгляда на нее, то легкие наотрез откажутся принимать в себя хоть каплю кислорода, заполняясь лишь легким цветочным ароматом, то руки задрожат от того, насколько сильно хочется коснуться ее.
− Рин? – до ладони мягко дотронулись теплые пальчики, возвращая в реальность. – Тебе плохо?
Пиздец как.
− Нет, − перевернул ладонь и переплел пальцы, но Юко никак не отреагировала, продолжая сидеть рядом со мной, словно точенная скульптура.
Блять, ладно. Это не сложно. Сказать вслух. Лишь раз произнести то, что я не говорил кому бы то ни было. Все просто. Должно быть. Но нихуя.
− Так было нужно, − наконец произнес и перевел взгляд с ее тонких пальцев на глаза. Свет из окна попал в них, и цвет превратился в сочный зеленый, словно летняя трава после теплого дождя.
− Кому?
− Тебе, − пожал плечами, но тупая боль стрельнула в суставе. Гадство. – Твоя жизнь всегда будет в опасности, когда я рядом. Ты каждый раз, идя по улице, будешь оборачиваться, бояться… а это не жизнь. Без меня тебе будет проще.
Юко молча перевела взгляд с меня в окно и сощурила глаза, а брови съехались к переносице. Что я не так сказал?
− Мне кажется, что
тебе будет проще, − прошептала девушка, не смотря на меня. Хрена заявление! – Меньше ответственности…
− Дело не в ответственности, − быстро перебил, пока она не успела допридумать в своей голове продолжение. – Я владею не одним заведением, и с ответственностью у меня все замечательно…
− Но это другое, − возразила брюнетка и снова посмотрела на меня. В ее глазах читалась… злость? – Одно дело заведение, просто место, здание, а другое – человек, которого ты можешь потерять, за которого ты отвечаешь, которого поддерживаешь, несмотря ни на что!
− Я не боюсь этого!
− Тогда в чем проблема?! – прокричала брюнетка, сильнее сжимая мою руку.
− Я хотел поиграть с тобой! − как только слова слетели с моих губ, Юко вздрогнула. – Просто развлечься, затащить в постель и все.
Девушка опустила взгляд с моего лица на белую простынь и застыла, обдумывая, что я только что сказал. В палате повисло гнетущее молчание, давящее на меня со всех сторон. Словно запихнули в коробку и выкачали оттуда весь воздух, а потом стали сдвигать стены друг к другу.
Юко снова подняла взгляд на меня, как будто только сейчас осознала, что я сказал, и в нем читалось столько боли и отчаяния. Да, я не ангел… да, это моя реальность… да, я такой… был.
− Но потом все стало иначе, − быстро сказал, когда девушка хотела вытащить руку из моего хвата и сбежать отсюда. – Мы стали больше времени проводить вместе, больше общаться… мы жили вместе. Мне нравилось смотреть на твои улыбки, слушать твой смех, видеть порозовевшие щеки. Я даже сам не заметил, как…
Блять. Не могу. Эти чертовы три слова застряли в горле, вставая поперек него и даже мешая сделать вдох.
− Как что, Рин? – с вызовом спросила Юко и чуть вскинула подбородок.
− Как… − черт, скрипение моих зубов было слышно, наверное, во всей больнице.
− Ясно, − девушка высвободила ладошку и хотела встать, но я не дал, притягивая ее ближе. – Рин…
− Что между нами будет дальше?
Юко замолчала на секунду, а потом так тихо сказала, что мне пришлось податься вперед, чтоб расслышать простое маленькое:
− Ничего.
В сердце кольнуло и защемило с такой болью, что во всем теле отдалось судорогой, сковавшей дыхание. Кровь замерзла в венах, и все жизненные процессы внутри остановились, не давая рационально мыслить. Наверное, поэтому рука сама взлетела, с нежностью касаясь щеки брюнетки. Юко даже и не вздрогнула, лишь продолжала смотреть на меня своими большими изумрудными глазами, пропитанными болью. Блять.
− Подари мне последний поцелуй, − заправил выбившуюся из небрежной косички прядку за ухо, проводя пальцами по щеке вниз.
Девушка прикрыла глаза, ластясь к руке. Ладонью ощутил, как сильно она сжала челюсти и напоследок кинула, вставая с кровати:
− Нет.
Юко вихрем вылетела из палаты, оставляя меня одного с поднятой рукой. Рецепторы до сих пор горели от ощущений ее мягкой кожи, выбивая почву из-под ног. Как только дверь закрылась за темными волосами, цветочный аромат испарился, словно его здесь не было никогда, как и брюнетки в моей жизни.
Сжал кулаки и с силой ударил по кровати, из-за чего боль снова стрельнула в плече с такой силой, что искры посыпались из глаз. Нет. Так не может все закончиться. Это просто невозможно.
Но это так – у нас нет будущего, потому что прошлое начато неправильно. Нечестно. Грязно. Чтобы строить, нужно иметь твердую почву под ногами, и я ее создам.
Для нас. Ради нас.
