Потребность в человеке

      Чонсон привык к прохладной кровати, к мурашкам от соприкосновения голой спины с холодными простынями. Хисын — его сосед по комнате, любит открывать форточку, впуская свежий воздух в душное, по его мнению, помещение, и вслед за ним Чонсон тоже полюбил свежесть. Так было почти со всем, что как-то связано с ним. Парень перенимал его привычки себе. Для чего? Чтобы ощутить близость, наверное. На это он ответа не знает, но от безысходности перед Хисыном ломает личные границы.       Это любовь? Вероятно, она. Джеюн отрицательно мотает головой, говоря «зависимость». Зависимость, звучит не здорово и как-то не романтично, сразу на ум приходят наркотики, но от них люди ловят самые приятные ощущения и раз так, то Джей зависим. Даже если молчание с противоположной стороны мучительно для него. Он выдержит. Придумает лучший подкат, огласит его, получит молчание и уткнётся в плечо Сонхуна с тяжелым вздохом, но на следующий день прокрутит всё заново. Всё же он фанат «Дня сурка». — Вижу, твоим губам одиноко. Давай познакомим их с моими? — облокотившись о дверной косяк, спрашивает Чонсон.        Хисын только открывает дверь, выходя из ванной, а Чонсон уже тут, с сотой попыткой подкатить к своей цели. Джей готовил этот подкат несколько дней, точнее морально готовился к его применению, потому что само выражение он прочитал в анекдоте местной газеты. Стыдно ли? Есть такое, но бывало и хуже! Только вот сегодня Чонсон не может даже изобразить свою фирменную улыбку. Он молча пялится с чуть порозовевшими щеками. Почему? Потому что Ли Хисын сейчас перед ним в доступности протянутой руки стоит в одном чёртовом полотенце. — Джей, дай пройти, — не взглянув на Чонсона, старший лёгким движением руки убирает его с дороги, направляясь в комнату.        Джей не слышит и не шевелится. Он честно признает, что мокрые волосы и оголённый торс парня помутил его рассудок так, что причина такому поведению становится малой проблемой, а причина есть. Плохое настроение, что очень редко как-то проявляется в действиях, но Чонсон — это энциклопедия настроения Ли Хисына. Он никогда прямо не игнорирует его подкаты и не ходит по общаге в одном полотенце, предпочитая одеваться, чтобы ненароком не заболеть. — Хён, снова в пролёте, — говорит Ники, кружась вокруг.        Из мыслей его выводит обнявший за руку Ники, который кладёт свою голову ему на плечо, театрально выдыхая. Младший улыбается, увидев как Чонсон вышел из транса, обращая на него своё внимание. Точно его снова отшили. — А бывает день, когда нет? — кокетливо, спрашивает только подошедший Сонхун, занимая свободное плечо.        Ники довольно улыбается, оценивая шутку своего делового партнёра. Парень протягивает свой кулак, который тут же отбивает Сонхун, и они вместе смеются, сжимая его в объятьях. Джей как-то упускает из своей жизни момент, когда они становятся дьявольским дуэтом или же как называет их Сону — личные хейтеры Чонсона. В любом случае прямо сейчас он чувствует себя веткой с ягодами переростками. — Мерзкие пиявки, отстаньте от него, — говорит Джеюн, вытаскивая Чонсона из их коварных лап.        Джей облегчённо выдыхает. Вот он, его герой, без плаща и маски, лучший и непревзойденный — Шим Джеюн. Пиявки, как выразился Джейк, обиженно надули щёки и, чуть поупрямившись, отступили, признавая чистую победу героя.        Чонсон осматривает гостиную, наконец приводя свой беспорядок мыслей, образовывая одну единственную. Что ему делать? У Хисына плохое настроение, а Джей — ходячая бомба неясных и непрошенных выражений. К тому же его сегодняшний подкат, кажется, ещё больше испортил атмосферу. Спать в своей комнате сегодня он не намерен. — Слушай, приютишь меня? — обращаясь к Джейку, спрашивает Чонсон. — Зачем?        Да, у него всегда есть план отступления в случае конкретного провала — кровать Джеюна. Парень, выслушивая его очередную идею, называет её идиотской, а поведение детским. и по его мнению Хисын просто устал и его вины тут нет. Джей, не отрицает больше половины приведенных предъяв, кроме одной — его вина имеется. Чонсон боится испортить и так не идеально натянутую струну их отношений. Он не готов услышать сломанный аккорд. — Ладно, но ты слишком драматичный, — вздыхая, отвечает Джеюн.        В комнате Джеюна пахнет его цитрусовыми духами, которыми он буквально обливает себя и, как оказалось, свою обитель. Чонсона ведёт, яркий запах апельсинов раздражает нос, заставляя тянуть пальцы, чтобы хоть как-то прекратить зуд. Ему точно нужен свежий воздух. Футболка неприятно липнет к телу, а пот выступивший на лбу капает на щеки. Ему душно. — У тебя так душно, — по слогам тянет Чонсон, присаживаясь на кровать. — Разве? Как по мне обычно, — незаинтересованно отвечает Джеюн. — У нас с Хисыном прохладненько всегда.        Джеюн, вздыхая, открывает окно и садится за компьютер. Дальше разговор не завязывается, да и тем для обсуждения с другом Чонсон найти не может, поэтому лучшей идеи, как лечь на кровать, он не представляет. Но появилась проблемка. — Почему твои часы так громко тикают? — выдает Чонсон. — Извини, что? — поворачиваясь в его сторону, спрашивает Джеюн. — Твои часы громко делают «тик так» у нас с Хисыном нет часов. — Джей, это мой будильник.        Чонсону нечего ответить, он отворачивается к стене, пытаясь уснуть. У любой проблемы есть лучшее решение — лечь спать. От таких мыслей даже противно тикающие часы воспринимаются его мозгом как колыбельная, и под брошенные на последок слова Джеюна, он засыпает.        Он бредит или ему снится кошмар. Джей не уверен, но как только его глаза открылись, он уставился на стену. Он уверен, на него сейчас кто-то смотрит. Нет, он не параноик! Чонсон чувствует чей-то взгляд на своей спине и это пугает, что даже забывает, как дышать. А потом он слышит шорох такой знакомый ему. Будто кто-то сворачивает плащ.        Как-то Сонхун сказал ему, что любопытство доведёт его до роли того самого персонажа, который умирает в начале. Что же тут сказать, спорить он не стал. Вот поэтому сразу оборачивается на звук, и коченеет от увиденного.

Ох, чёрт.

— Надевай, — бросая плащ, говорит Хисын.       Джей ловит, прижимая к себе вещь и натурально пялиться на фигуру перед ним. Хисын, стоящий в свете неоново-красной подсветке Джеюна, выглядит демоном, которому он, непременно, готов отдать душу. С ним Чонсон забывает, что атеист. — Что…ты? — отмерев, выдавливает из себя он. — Просто надевай и пошли, я хочу мороженого, — отвечает Хисын, выходя из комнаты.        Вот тебе Пак Чонсон и сладкий сон, теперь остаётся только следовать за ним. Быстро натягивая на себя вещи и плащ, принесённый Хисыном, он выходит вслед, встречаясь взглядом с ним. Поход за мороженым обещает быть вкусным, ну а в случае Чонсона — смертельно.        Джей не замечает, как они доходят до маленького круглосуточного магазинчика. Хисын, кажется, берёт первое попавшееся на глаз мороженое, проходя на кассу. Чонсон по дороге прихватывает какие-то батончики и кладёт рядом с малознакомой ему фирмой холодного угощения.        Хисын говорит что-то про парк, и они идут в сторону ярких фонарей и деревьев. На улице ночь, ветер не такой теплый как днём, и через лёгкий плащ Джей каждой клеткой тела ощущает прохладу, что так не хватало в комнате друга. Хисын садится на первую скамейку парка, а Чонсон? Он стоит, наблюдая за парнем, медленно открывающего мороженое. — Чонсон, ты правда считаешь, что моим губам одиноко? — не поднимая взгляда, спрашивает он.       Чонсон застывает. Мороженое выпадает из его рук, приземляясь рядом с ногой, кажется, марая джинсы. Он смотрит на макушку парня, когда в его голове маленькие Джеи строят логические цепочки, подобно укладке рельсового пути. Получается плохо, дорога выходит хуже лесных тропинок. Он точно плохо расслышал. Мороженое испорчено, хотя он не попробовал его. Правильно, мама говорила, что после интернета котелок течет. А что делать, если «интернет» — парень, в которого ты влюблён более года? — Чонсон, ты… — начинает Хисын, но Джей прерывает его. — Да! — Что? — спрашивает Хисын. Он поднимает голову, в то время как Чонсон отпускает её, смотря в землю. — Я хочу поцеловать тебя! — неожиданно громко произносит он.        В пустом парке, в час ночи фраза, брошенная Чонсоном, разлетается по всей округе, говоря каждому о его намерениях. Щеки Джея розовеют, понимая насколько громко было сказано и с какой уверенностью, что сказать «шутка» не получится. — Как ты можешь быть таким честным? Я до последнего, даже сейчас, думаю, что ты шутишь, но всё равно зная это, влюбился в вечера ожидания нового твоего подката. А сегодняшний выбил меня из колеи. Немного сложно нормально отреагировать на такое, когда твои мысли об этих губах. Я хотел извиниться, но ты пошёл к Джеюну! Честно, я сильно разозлился, и когда он написал мне — сразу пришёл, — рассказывает на одном выдохе Хисын.        Чонсон внимательно слушает его, наблюдая за тем, как парень перебирает в руках ключи. Громко вздыхая, Джей одним движением за ворот куртки притягивает его к себе. Их носы бьются друг об друга, и он накрывает губы Хисына, оставляя лёгкий поцелуй. — Хисын, ты мне нравишься и это серьезно, — говорит Чонсон в полуоткрытые губы парня.