Пионерлагерь

Уставший воздух душным одеялом опустился на город. Солнце опять палило нещадно, поджаривая улицы до хрустящей корочки, и все жители вместе с многочисленными туристами укрылись в зданиях, отгородившись от испепеляющего полдня тонированными окнами витрин и прослойкой кондиционированной прохлады. Произошло, казалось, невозможное - стало ещё скучнее. Федя и без того не понимал, кому нравится приезжать на море просто ради того, чтобы семь дней (а иногда и ночей) просто лежать на пляже, переворачиваясь по часам, чтобы заполучить равномерный кирпично-красный оттенок туловища, а уж теперь, когда даже самые подкопчённые посетительницы природного солярия были вынуждены укрыться под зонтиками, курорт и вовсе превратился в огромную и беспросветную нудятину с редкими, измученными бесконечной засухой мандариновыми деревьями. За первые пару дней он обследовал весь картонный городок, призванный быть лишь декорацией к нескольким десяткам пятизвёздочных монстров, успел прокатиться на лодке, пару раз искупаться в море и… и в принципе, на этом все развлечения для трезвых людей, предпочитающих активный отдых тюленьему лежанию на пляжном полотенце заканчивались. Федя запнулся о извилистый корень сосны и выплыл наконец-то из собственных мыслей, уделив немного внимания тому, что его окружало. Парк на окраине города превратился в настоящий лес, цепляющийся кривыми деревцами за уходящий всё выше и выше каменистый склон. Тропинка, что его сюда привела уже едва просвечивала среди колючих кустов в россыпи мельтешащих по песку и гальке солнечных зайчиков, но надежда обнаружить в конце хоть что-нибудь интересное, хотя бы хороший вид на оставшийся где-то у подножия холма город, был намного сильнее робкой неуверенности, едва ощутимо дёрнувшей вернуться обратно в отель. И что ему, скажите, в этом отеле дела… Очередной камень, даже не подумав покрепче укорениться на склоне, с противным скрипом о собратьев выскользнул у Чалова из-под кроссовка, увлекая за собой по милости гравитации и виновника приданного ему ускорения. Пришлось прокатиться несколько метров, сдирая ладони о хлипкие кусты и отбивая зад о вероломно выглядывающие из-под земли камни, прежде, чем Феде удалось таки упереться пяткой в особо крупный корень, остановив неконтролируемое скольжение вниз по пыльному склону. И вовремя - всего в каких-то десяти шагах от него земля резко заканчивалась. Прямо совсем заканчивалась - дальше пары тощих деревьев за краем, за который он только что чуть не свалился, взгляду представало лишь чуть подёрнутое поднятой им сухой земляной взвесью голубое полотно безграничной водной пустыни. Федя выругался, поднявшись на ноги и безуспешно отряхнув вымазанные в земле и траве шорты, и сделал осторожный шаг к краю. Правое бедро тут же запротестовало, должно быть особенно неудачно встретив на своём пути какой-то булыжник, но адреналин, скользнувший по пищеводу стоило только Чалову перегнуться через край обрыва и осознать как близко он был к катастрофе, чуть притупил нытьё организма о каких-то там несерьёзных синяках. Внизу на узкой песчаной полоске и среди неглубокой бирюзы уединённой бухты острыми пиками на Федю хищно взирали куски каменной породы. Должно быть когда-то уже давно и по неизвестной ныне причине кусок той самой скалы, на которой стоял Чалов, откололся и рухнул вниз, разрушившись и окропив всё вокруг своими останками. Раздался плеск, привлекая внимание, и что-то мелькнуло среди камней, оживляя уединённость бухты. Федя напряг зрение, перегнувшись через край обрыва и сильнее цепляясь за неровный ствол корявой берёзки, чтобы не дай бог всё же не сигануть вниз и, совсем скоро без труда сфокусировался на источнике несвойственного для замершего под палящим солнцем мира звуке. Среди камней, быстро и без труда избирая нужную траекторию кто-то плыл. Должно быть такой же уставший от скучного города турист, забрёдший по парковой тропинке в лес и решивший освежиться в попавшейся по пути бухте - подумалось Феде. Мысли о приятно освежающей воде тут же заставили вспотеть шею. В лесу было на порядок прохладнее, чем в городе, но сейчас Чалов лишился защиты тонкого кружева крон, подставив затылок и спину немилосердно поливающему его кипятком светилу. Он тоже решил искупаться. В конце-концов пляж не частный, а внезапно обнаруженный Робинзон мог и сам изнывать от безделья, задружившись с Федей хотя бы из солидарности. Тропинка нашлась быстро. Словом она шла как раз с той вершины холма, откуда так неудачно и удачно одновременно сверзился Федя, и выглядела куда лучше узкой колеи с примятой травой, которая его сюда завела. Складывалось ощущение, что этой тропинкой часто пользуются… пользовались. Всё же по пути Чалову пришлось несколько раз огибать образовавшийся прямо посреди дороги бурелом, да и утрамбованную землю то тут то там уже с большим удовольствием отжимали крепкие розетки упрямых подорожников и прочей плохо идентифицируемой зелени. Больше всего он опасался, а может быть и в тайне надеялся, что к тому моменту, как он достигнет берега, неизвестная плавучая личность уже исчезнет в неизвестном направлении, вновь оставив его в одиночестве полном скуки и неопределённости на оставшиеся дни отдыха. а так, хоть какое-то разнообразие. Но, стоило Феде только вырулить из-за очередного валуна, едва не наступив на ворох чужой одежды, как стало очевидным, что парень (а это был именно парень), только лишь собирается выбраться из воды на узкую песчаную полоску. Встрепанный, словно представитель мелких воробьинообразных пичуг, незнакомец замер по пояс в воде, с удивлением уставившись на вторгшегося без приглашения со своими грязными шортами в его Крепость одиночества Чалова. - Привет. - Только и смог выдавить из себя Федя, ошарашенный не менее, чем застигнутый врасплох пловец. Ну не ожидал он, что местные Робинзоны могут оказаться настолько симпатичными и сероглазыми. - А я тут… со скалы свалился… Парень дёрнул головой, словно выискивая в окружающем пейзаже подтверждение Фединых слов и снова впился в него не до конца добрым взглядом, от которого Чалову начало казаться, что ему тут совсем не рады. - Меня Федя зовут. - Предпринял он ещё одну безуспешную попытку завязать с незнакомцем разговор Чалов. - Отвернись. - Что? Федя даже не сразу понял, что он услышал. Голос у парня оказался низким, ровным, словно отражающимся от спокойной воды в пещере, вот только тон и выражение лица… Воробей (как уже мысленно окрестил его для себя Чалов) закатил в раздражении глаза и сделал шаг вперёд, вновь повторив с той же интонацией: - Отвернись, я без одежды. Вид искрящейся кромки воды, сдвинувшейся под пупок плоского живота незнакомца, заставила кровь рвануть вверх от пяток Феди сквозь дрогнувшие коленки сразу в голову. В предательски покрасневшие щёки. Ну ты даёшь, Чалов, наткнуться посреди леса на симпатичного голого парня с характером барракуды - везёт как утопленнику. Он резко развернулся, уставившись на нависающий над бухтой край обрыва (должно быть, тот самый, с которого он совсем недавно чуть не сверзился из-за уродского камня), усиливающейся волной мурашек отмечая всё приближающийся плеск воды и, раздавшийся, кажется, уже прямо за ухом скрип песка под голыми пятками. - Я с семьёй отдыхать приехал… Ты тоже, или местный? Ты, кстати не сказал, как тебя зовут. - Выждав для приличия полминуты для ответа, Федя вдруг осознал, что все эти полминуты он стоит, как истукан, уставившись на природные красоты переплетающихся среди валунов корней, в полнейшей тишине. Вон даже слышно, как мошкара кая-то звенит у кустов. Скосив для приличия сначала только взгляд и лишь потом обернувшись, Чалов был награждён потрясающим видом на заваленную камнями бухту. К сожалению, абсолютно пустую. Он посмотрел себе под ноги, с удивлением не обнаружив рядом даже намёка на чьё-либо присутствие - да вот же прям тут лежала целая куча одежды! Не говоря уже о том, что её хозяин ему не привиделся, вполне себе плескал водой и шуршал песком, а сейчас выходит не только загадочным образом провалился сквозь землю, но и позаботился о том, чтобы ни один след от пятки не портил девственный пейзаж. Федя сделал шаг назад. Нет, его ноги следы оставляли, да ещё какие - даже рисунок подошвы рассмотреть можно. И всё же его надурили… Вокруг было полно скал, и хорошо знающему проходы между ними не составило бы никакого труда быстро укрыться от чужого взгляда и буквально раствориться в природном ландшафте. Чалов предпринял поспешную попытку обнаружить пропажу, чувствуя, как его понемногу охватывает смутный охотничий энтузиазм, и ловко запрыгнув на ближайшее каменное возвышение, внимательно осмотрел пляж. Дико и пусто. Складывалось впечатление, что сюда не то чтобы редко - в принципе никогда не заглядывали ни местные жители, ни приблудившиеся искатели приключений. Даже вездесущие подорожники уже норовили захватить пляж, а окрестные кусты… От едва заметного, мелькнувшего в зарослях светлого пятна у Феди в груди полыхнуло. Нашёл. А далеко уже удрать успел, хитрюга… Едва не скатившись вниз по камню, он припустил за беглецом. Потом он придумает, зачем это делает и что собирается ему сказать, но это уже дело чести. Вот так вот сваливать, когда с тобой пытаются познакомиться одуревшие от скуки ровесники как минимум не вежливо. Тропинка снова вела в гору, петляя среди кривых горных сосен и нагромождений породы, словно специально подбрасывая под ноги Феде особо неприятные острые камни и сдвигая ближе хлёсткие ветки колючих кустов, и, к тому моменту, когда до спины бодро шагающего вперёд Воробья было буквально рукой подать, Федя понял, что, кажется, умирает. - Эй, погоди! Ловко ты слинял… Да остановись же, дышать нечем! Как ни странно, парень действительно остановился. Он замер посреди дороги и обернулся, глядя на Федю каким-то настороженным, отчего-то немного грустным взглядом. Только сейчас Чалову довелось рассмотреть во что тот был одет - короткие темно-синие шорты и белая рубашка с повязанным на шею ярко-алым платком. В голове мелькнула мысль, что это почти нестерпимо что-то напоминает, но возмущённое чувство современности тут же переключилось на вопросы о том, кто вообще ходит по лесу в рубашках, кроме депутатов, приехавших проверить надои птичьего молока у скворцов. - Я же просто познакомиться хотел. - Почти обиженно выдал Федя, когда к нему вернулась способность дышать, издавая членораздельные звуки. - Не ходи за мной. - Это ещё почему? Парень отвел взгляд и нахмурился, задумавшись, словно в поисках ответов в своей лохматой голове. - Тебе нельзя. Чалов только раздражённо фыркнул. - Чего это? Лес общий, куда хочу туда и хожу. Может быть я и не за тобой иду вовсе. - Костя, ты кого за собой притащил? - Откуда-то сверху, куда резко по валунам забирала тропинка, раздался низкий и опровергающий все Федины слова голос. Они обернулись синхронно. Это были ещё два парня, одетые идентично Вороб… Косте. Внезапное осознание, что Чалову наконец-то удалось узнать имя неприветливого красавчика заставило его позабыть даже о нежелательном появлении посторонних, растягивая его рот до ушей. - Никого я не тащил, он сам за мной увязался. - Всё так же хмуро буркнул Костя, глядя себе куда-то под ноги. Обладатель неестественно низкого голоса ухмыльнулся, глядя на Федю. - Ты не обращай на Костяна внимание, он у нас всегда такой, словно конфетку отобрали. Я Игорь, кстати, - он толкнул плечом рядом стоящего парня, бывшего ниже его почти на голову, - а это Ваня. Мы хотели отойти от лагеря подальше и разжечь костёр, страшилки рассказывать… пойдёшь с нами? Федя поставил на будущее галочку над словом “лагерь”, примерно представляя теперь, почему вся троица была одета в одинаковую униформу. А он то считал тюлений отдых на пляже стрёмным, но вариант провести лето двадцать первого века в тематическом пионеротряде, кажется, бил все рекорды. Он как-то по-новому и с любопытством посмотрел на хмурого и встрёпанного Костю, к узким бледным губам которого так подходил этот дурацкий красный платок на шее, и Игорь расценил его молчание по своему, по сути угодив прямо в цель. - Не бойся, Костян с нами пойдёт, сможешь пялиться на него весь вечер. Жалкие возмущённые оправдания вновь залившегося краской Феди уже никто не слушал - вся троица как-то синхронно сошла с тропы, быстро и без оглядки удаляясь в лес. Складывалось впечатление, что местность они знали отлично, не задерживаясь проскальзывая по невидимым тропкам сквозь густые кусты и лавируя между норовящих переломать незадачливым путникам ноги камней. Чего нельзя было сказать о Чалове, который по началу даже отстал и, пробираясь до облюбованной компанией полянки, казалось бы, той же самой тропой собрал на лице целый клубок паутины, откровенно устав смахивать с себя тонкие липкие нити. Рядом с друзьями Костя немного расслабился. Игорь и Ваня обменивались шутками и подколами почти без остановки, иногда задевая и молчаливого парня, неохотно вступающего в перепалки, но цель была достигнута, и Федя не раз и не два замечал на его лице несмелую улыбку. К сожалению, стоило Чалову хоть немного приблизиться, как от этой улыбки не оставалось и следа. Его настолько мучил вопрос в чём же дело и что не так, что увлёкся и насобирал лапника на королевскую кровать. Под беззлобный смех Игоря пришлось пожертвовать половину, сложив кучей на пару давно уже замшелых брёвен в центре поляны, призванных стать будущим костром. Темнело быстро, и от запаленного Федей же костра в воздух к синеющему небу взмывали светлячки исчезающих искр. Пахло вкусно - плавящейся смолой и свежестью. Игорь рассказывал очередную страшилку, что с его голосом не требовало даже каких-то особенных умений - низкий раскатистый бас приятно вибрировал где-то в желудке, будоража нервы. Ваня сидел рядом с ним, практически засунув нос ему в рот, слушая, как показалось Чалову чересчур внимательно для страшной истории у костра, а он сам… он смотрел на Костю. Тот лежал на спине, примяв собой натасканный ими лапник и глядя в наполняющуюся звёздами бездну прямо над собой. Почти не двигаясь, не улыбаясь, не реагируя на очередной взрыв хохота со стороны Игоря и Вани, словно придавленный бездной и будучи не в состоянии даже дышать. Феде нестерпимо захотелось узнать, что же творится в голове этого парня, что так его расстраивает, а затем схватить за руку и бежать так далеко, как только он сможет, пока это что-то не окажется на другом краю мира, больше не смея стирать улыбку с этого скуластого лица. Словно услышав его мысли, Костя повернул голову, встретившись с ним взглядом, и в груди у Чалова взорвалось пару маленьких фейерверков. Время словно замерло. Он подумал, что будет, если он подойдёт вот сейчас, и снова попробует заговорить? Ночью всех тянет на откровенность… А потом ударило сердце. Удар, ещё один. И время вновь возобновило свой бег. Костя, шурша лапником, демонстративно подставил костру спину и поджав ноги, но Федя что угодно поставил бы на то, что в то самое замершее мгновение времени щёки самого главного его курортного приключения покраснели вовсе не от всполохов огня. И Чалов пообещал себе, что завтра обязательно заставит Костю улыбаться, ещё не знает как, но обязательно сделает, даже если ради этого ему всё таки придётся упасть со скалы. Он с трудом отвёл от чужой фигуры взгляд, перевернувшись на спину и уставившись вверх. Сбоку трещали, поедая лапник, языки пламени, а уже за этим звуком что-то бормотал притихший Игорь. Мир вокруг погружался в темноту. Федя лежал и лежал, борясь с подступающей от жара костра дремотой, глядя в уже совсем почерневшее небо над головой и провожая взглядом редкие искорки, что поднимаясь вверх, вовсе не гасли, а присоединялись к своим собратьям, улетая в холодную неизмеримую бесконечность. И думал. Как оказывается мало нужно для счастья. Всего лишь тихое и мирное небо над головой.