Неправильный шут и неправильный принц

Ризотто, пожалуй, по праву называли самым странным шутом за всю историю королевского двора. Всегда одет в красно-чёрную одежду, за исключением, наверное, манжет, которые оставались прекрасного белого цвета, шутит исключительно про смерть и в целом был несколько… Мрачным для подобной работы. Одному богу известно, как именно он очутился при дворе, да ещё и на такой должности. Куда логичнее было бы видеть его палачом, или же мастером пыточного искусства. Хотя один человек всё же знал, как так вышло. Прошутто. Наследный принц. Хотя и наследным то он был разве что вторым с конца. Иными словами, эта парочка друг друга стоила. Так что не удивительно, что Ризотто был нанят пятнадцатилетним Карло Фабрицио Прошутто просто во время прогулки по торговым рядам какой-то ярмарки. Секретом оставалось лишь то, что его впечатлило, крепкое телосложение такого же подростка, как и он сам, или же необычные с чёрным белком глаза. Шли годы, вся дворовая прислуга продолжала креститься при виде этой парочки, а сам Фабрицио, или же Фаби, как его ласково звал последний из множества фаворитов, продолжал поддерживать связь лишь с единственным, кто был младше него. Юный Пеши. – Братец! Т-тут новости от Отца. Н-не утешительные, – помялся на пороге Пеши, прежде чем зайти в покои брата. – Чего там? Ну ради всего святого, только не мямли, – этим утром Прошутто был в крайне плохом настроении, так что сейчас он заправлял свой мундштук самым крепким табаком, что имелся в его небольшой коллекции. – Поговаривают, что… Что в столице готовится нападение на Отца. Он ведь и так болен, если… Если он погибнет? – И без того большие глаза Пеши расширились ещё сильнее, представь он творящийся хаос при дворе. – Погибнет – его место займёт Фредерик, – Прошутто поморщил нос. Перспектива уступить трон самому нелюбимому из его братьев его вообще не радовала. А хотя… – А знаешь… Может и не Фредерик. – Но как же? У него ведь и со здоровьем всё в порядке, а Флок, Фалько и Фердинанд просто не подходят по старшинству. Про н-нас и вовсе можно не говорить. – Не бери в голову, давай, всё. Иди от сюда. И приведи шута, – Прошутто отмахнулся от брата как от назойливой мухи и потёр переносицу. Ризотто стал не просто шутом, а ещё и нынешним его фаворитом совсем недавно, можно сказать, каких-то два жалких месяца назад. Но боги, как он был хорош. Красивое тело, мощные руки с шершавыми мозолями на ладонях, а что он мог ими делать… Не стоило и без внимания оставлять иные достоинства Ризотто, он был крайне, крайне чувственен. От одного воспоминания их прошедшей ночи, Прошутто с довольным лицом закусил губу, стараясь игнорировать дрожь в коленях. Конечно же, любые следы на нём, как и поцелуи, были под запретом. Просто по той причине, что он не принадлежал Ризотто. Это Ризотто принадлежал Прошутто. И никак иначе. Из потока мыслей Фаби вырвал небрежный стук в двери. Он обернулся и заметил вальяжно опиравшегося о дверной косяк Ризотто. – Ка-ак неожиданно. И что же, даже не спросишь разрешения зайти? Пеши закрывал дверь, насколько я помню, – он хмыкнул, про себя отметив настораживающую деталь: он не услышал, как открывалась дверь. – Я ведь так даже не узнаю, что ты тут. Или… Захоти ты убить меня. – Бросьте, я ведь не посмею идти на того, кто меня подобрал. Я выше этого, – Ризотто глухо усмехнулся, запирая двери в покои принца. – Так зачем мой господин захотел меня видеть? – Мне нужен повод, чтобы позвать своего шута? – Да. А вдруг помешаете строить планы по захвату престола? Мне ведь так выгодна Ваша смерть, – глаза Ризотто сощурились почти что до змеиных. – Ну же, не стоит меня обижать. Я, вообще-то, не последняя фигура при дворе. – Верно. Предпоследняя, – на этих словах Прошутто звонко рассмеялся, словно смешнее этого в своей жизни ничего не слышал. – Ты ходишь по краю, шут. Осторожнее, как бы не упал, – он сделал затяжку, после чего выдохнул дым прямо в лицо Ризотто. – Твои люди славно постарались над моим Отцом. Несчастный Король Бертольд Мудрый вот-вот покинет этот бренный мир. Однако… Планы изменились. Углубляясь в события минувших дней, стоит добавить, что повышение до фаворита Ризотто получил после того, как уличил принца в попытке захвата трона. Справедливости ради, его собственный план был раскрыт, так что было решено объединить усилия. – Неужели мой господин решил помиловать отца, м? – Не смеши меня. Мы отправимся к нему, – Ризотто вопросительно изогнул бровь. – Не смотри на меня так. Мои братья тоже там будут. Кроме Пеши, разумеется. Он останется здесь, следить за моими владениями. – Мы собираемся убить несколько зайцев одним выстрелом? – Именно. Прошутто поморщил нос. Он не забыл. Не забыл то пренебрежение, с которым к нему обращались братья. Снисходительность, с которой ему дарили даже несчастную мантию. Он ничего не забыл. И не забудет, наверное, никогда. Как и то, с каким отчаянием в панике изрезал одну из своих любимых мантий после того, как его посмели выставить на посмешище при дворе. При отце. При Ризотто, в конце концов. Помнил он и то, как рыдал в объятиях Ризотто, отчаянно хватаясь за его шутовскую одежду и стягивал дурацкую шапочку. Вероятно, в тот раз он решил, что как самый жестокий принц, прикончит не только стареющего отца, но и раздражающих братьев. И взойдёт на престол положив начало новой эпохе, взяв себе имя Карло Фабрицио Прошутто I, Жестокий. – А теперь… Подойди. Не хочу более говорить об этом. Уж с этим ты не собрался спорить, м? – Возможно, – с тем же прищуром Ризотто сократил расстояние до Прошутто и опустил ладонь на его подбородок, чуть приподнимая голову на себя. – Знаете… До меня дошла одна занимательная вещь. – Какая? – Прошутто в очередной раз затянулся и чуть заметно усмехнулся. – А ведь и правда… Какой мне смысл оставлять тебя в живых? – На этой фразе Ризотто наклонился прямо к лицу Фаби, забирая из его рук мундштук. – В каком смысле, м? – В таком, что из Вашего брата вышла бы куда более послушная марионетка. Но не переживайте, вы успеете даже насладиться перед гибелью, – Он плавно переместил ладонь на шею Прошутто и сжал, глухо усмехнувшись, как только уловил едва слышимый стон, – Именно об этом я и говорю. Вы даже не поймёте, если я действительно захочу убить Вас, – на ухо прошептал тот и подарил практически невесомый поцелуй в висок. – Вы наслаждаетесь этим, я прав? Тем, что из раза в раз едва не умираете от удушья. А потом получаете в награду за выдержку несколько жалких глотков воздуха. Прошутто согласно простонал, ощутив то, как хватка Ризотто усилилась. Может он и хотел верить, что это Ризотто принадлежит ему. Но они оба знали правду. Знали, что то жалкое правило про следы и поцелуи в губы были не более чем жалкой попыткой сохранить достоинство и статус в глазах того, кому он беспрекословно подчинялся. Разум Прошутто и без того был затуманен табаком, но сейчас его окончательно повело. От крепкой хватки Ризотто, и на контрасте с этим лёгких поцелуев по всему его лицу, тому, как он сперва проводит языком, а затем нежно посасывает мочку его уха, вовсе и не думая прикусить или же поранить иным образом, как его вторая рука с силой сжимает его бедро крайне близко к паху. От всего этого ноги словно сами собой раздвигались, приглашая Ризотто. Прося о большем. – Р-риз, п-пожалуйста..! – Прохрипел Прошутто, практически кожей ощутив то, как шут расплылся в хищной улыбке. – Поднимайся. Сейчас же, – бросил тот, наконец отпустив его многострадальную шею. – Хочу видеть, как ты раздеваешься для меня, – уже на ухо добавил Ризотто и легко поцеловал в кончик. На дрожащих ногах Прошутто поднялся со своего кресла, разбираясь с многочисленными завязками и застёжками на одежде. В такие моменты он чувствовал себя наиболее уязвимым, но даже так он хотел, чтобы это случалось чаще. Чтобы Ризотто так же смотрел на него пожирающим, и вместе с этим настолько нежным, настолько любящим взглядом, что только от этого мурашки табуном проносились по спине, заставляя окончательно отбросить чувство собственного достоинства и едва ли не на коленях умоляя о большем. Что до Ризотто, он доволен. Доволен тем, как Прошутто осторожно оголяет перед ним своё прекрасное, утончённое тело. Он был похож на работу самого искусного скульптора в их мире. Изящная, практически женственная талия, которая чудесным образом подчёркивала остальную его мужественность, красивые руки с длинными, тонкими и вечно холодными пальцами, округлые ягодицы и бёдра… Боги, как он был красив. Окончательно растворившись в своих мыслях Ризотто уже не смог и далее игнорировать собственное желание. Он подошёл ближе, вновь приподняв голову уже полностью нагого Прошутто за подбородок и мягко прижался губами к скуле. – Повернись, – хриплым шёпотом приказал Ризотто, с нажимом пройдясь ладонью по его позвоночнику. Прошутто чуть прикрыл глаза и шумно выдохнул, медленно поворачиваясь к Ризотто спиной и опираясь руками о туалетный столик. Он поднял голову и тут же впился взглядом в собственное отражение в зеркале, отмечая, что его шут не спешит приступить к действиям. Наоборот, он словно растягивал удовольствие. Он мягко прижался губами к плечу Фаби, затем в выступающий на шее позвонок, лопатку… Ризотто словно пытался оставить как можно более поцелуев на этом теле, проявить столько нежности, сколько мог, пока сам плавно опускался на колени. Колокольчики несколько раздражающе позвякивали, нарушая общую атмосферу, так что как только Ризотто окончательно опустился на колени, он медленно снял шутовскую шапочку, опуская на пол подле себя. – Что ты там собрался делать? – Дрожащим от возбуждения голосом неуверенно спросил Прошутто. – Тшш… Не торопи события, – с этими словами Ризотто огладил ягодицы Прошутто и медленно развёл их в стороны, с удовольствием отмечая то, как тот вздрогнул. Он медленно, словно боясь спугнуть провёл языком по отверстию Фабио, от чего последний глухо простонал и прикусил губу. Больше. Хотелось слышать больше этих звуков. Он крепко сжал его ягодицы и пустил язык внутрь, выбивая столь желанные звуки из своего любимого. Комната наполнился чавкающими звуками и стонами, кажется, даже не стоило запирать двери, чтобы обозначить, что сейчас принца лучше не беспокоить. Прошутто искусал все губы в кровь, лишь бы быть тише, хотя обычно он явно не стеснялся своих стонов. Однако в этот раз ситуация отличалась. Этот раз был другим. Он был куда более… Интимным. В какой-то момент Ризотто наконец оторвался от Прошутто и поднялся на ноги, моментально припадая губами к его шее. – Р-ризотто, мх… Сюда, пожалуйста… Ризотто вопросительно посмотрел на него, приближаясь к лицу, и тут же полноценно вскинул брови, ведь Прошутто резко схватился за его волосы и притянул его к собственному лицу, тут же вовлекая в поцелуй. Тот Прошутто, который запретил всяческие следы на себе. Тот Прошутто, который ругался даже на невинные поцелуи в висок или в щёку. Тот Прошутто, который выгонял его из спальни сразу же после секса. – Какого?.. – Пробормотал Ризотто, облизываясь, словно смакуя поцелуй. – Заткнись. Заткнись и возьми меня наконец, – оскалился Прошутто, вовлекая его в новый поцелуй. В этот раз Ризотто не стал спрашивать, а просто с глухим смешком придвинул Прошутто к себе за бёдра. Это был первый раз, после которого его попросили остаться. После которого он уснул, обнимая Фабио и вслушиваясь в его мирное дыхание. И проснутся только ближе к вечеру, отложив все их планы на потом. Завтра, возможно. Или же позже, если Прошутто потребует ещё. В конце концов, Ризотто только лишь шут. А кто шут такой, чтобы противоречить приказам принца?