Правда или действие?

      — Даби, я больше к тебе на вписки не приду, — возмущается Гетен.       Удивление в его глазах сменяется на усталость, но уголок губы предательски вздрагивает в несмелой улыбке.       — Почему? — нарочито и совершенно неправдоподобно изумляется Даби, изящно выгибая правую бровь.       Серебряное кольцо и гвоздик в ней звездами блестят в свете гирлянды цвета индиго.       — Потому что ты хочешь играть в восемнадцатиплюсную «Правду или действие» на пьяную голову! — фыркает Гетен, посмеиваясь, а его жестикуляция и мимика становятся куда более насыщенными и богатыми, потому что он точно так же пьян.       — Вполне трезвая и невинная идея, мне кажется, — колко шутит Томура, но его голос совершенно не звучит веселым — скорее настолько же наигранно-серьезным, как и удивление Даби.       Гетен резко оборачивается на него, но тот даже глазом не ведет — лишь удобнее устраивается в кресле-мешке. Кресло принадлежит Даби, но когда Томура приходит к нему, оно автоматически становится его собственностью.       — Криф, ты всегда ломаешься, чтобы потом что? — Даби взмахивает руками, — правильно — согласиться! Да ты уже согласен! — он указывает на Гетена пальцем, не прекращая поднимать голос, — Я вижу это!       Гетен фыркает, отводит глаза, но понимает, что Даби прав. Томура поджимает губы, чтобы еще раз это доказать.       — Мне нравится, когда вы меня уговариваете, — говорит он честно, остальное же недосказывает — то, что не всегда готов принимать участие во всех идеях Даби и Томуры, а уговоры дают ему время подумать.       — Я тебя очень хорошо понимаю, но не хочу тратить на это время сегодня, хотя мне тоже нравится это извращение, — устало, едва перебирая слова, произносит Томура.       Гетен вскидывает брови. Вопрос Даби «Какое?» остается без ответа, потому что однажды они вдвоем уже обсуждали, как Даби похож на щенка, просящего смачный кусок мяса, когда убеждает их поучаствовать в его идее. Наблюдать и тихо посмеиваться с этого — то еще наслаждение что для Гетена, что для Томуры, пусть и изощренное.       — Так, играем, иначе я сейчас усну! — хлопает руками по коленям Томура, повышая голос.       — Не удивлюсь, если нам на зло, — комментирует Даби, и не получает ответа.       Он ищет игральные карты как минимум в трех местах в своей комнате, а Гетен же совершенно не удивляется тому, что эти карты — мерч очередной рок-группы, которые Даби так обожает.       Снова мерч, да. Даби с Томурой явно разделяют эту любовь, Гетен же редко покупает что-то такое.       Даби усаживается прямо на пол, а Гетен устраивается в его теплых ногах, надеясь, что не прижимается слишком сильно. Даже ему с криокинезом банально хочется согреться, но почему-то все спрашивают, как он относится к холоду. Самый тупой вопрос «Ты можешь просидеть в морозильной камере весь день?».       Они тянут карты и кажется, будто даже случайность сейчас на стороне Даби из-за того, что у него день рождения. Он показывает им пикового короля с такой широкой усмешкой, от которой обманчивые ямочки в щеках, создаваемые шариками пирсинга, кажутся совсем глубокими, с запавшими туда тенями.       — Правда, действие?       — Правда, — не думая, говорит Гетен.       — Действие.       Томура рубит с плеча, кажется, мог бы поделить толстую кость на две половины и голосом, и словом.       — С огнем играешь, — голос Даби соблазнительно переходит в таинственный низкий шепот.       Томура щурит глаза, когда он закусывает губу, и выдерживает его раздевающий саму душу взгляд.       — Всегда, — небрежно бросает он, — а ты со смертью.       — Я тоже могу причудой повыпендриваться, так что сложите хвосты, павлины, — колко обрывает их Гетен, — ну, так чего ты хочешь, — оборачивается он на Даби.       — От тебя? — вскидывает брови он, задумываясь, — Слушай, ну у меня много вопросов. Дохрена прям, мы же никогда не говорили ничего подробного, — Даби пьяно смеется, но уже через секунду широко и хитро улыбается, — какая часть моего тела нравится тебе больше всего?       — Член, — тут же отвечает Гетен, абсолютно бесстрастно, но в то же время серьезно.       — Рефлекторно сказал, ты заметил? — удивляется Томура, указывая на него пальцем, а обращаясь к хохотавшему Даби, — Хотя, я понимаю его. Мне нравится ощущение этих твоих интим пирсингов внутри меня, — мечтательно тянет он.       Гетен вопросительно приподнимает бровь, потому что Томура звучит так, словно смакует свои слова. В принципе, ничего удивительного, и его интерес быстро теряется.       — О боже, я обожаю тебя! — кричит Даби, и что Томура, что Гетен находят его более веселым и пошлым под эффектом алкоголя. И более раздражающе-громким, но пока что предпочитают молчать.       — А еще у тебя глаза красивые. Как…       — Как кислота, — заканчивает Томура.       — Как его огонь.       — Кислота с огнем, хм, — Даби наигранно прикладывает руку к подбородку, — довольно невинно. Так, Томура, а ты-ы… поцелуй меня в какое-нибудь неожиданное место.       Томура медлит, видя то, как у Даби горят глаза, и все же ставит на кислоту с пламенем. Выражение его лица выглядит тяжелым, пока он идет навстречу к этой волчьей ухмылке. Явно думает. Даже Гетену интересно, учитывая изобретательность Томуры.       Тот берет руку Даби, легко и ненавязчиво, даже элегантно, становится на одно колено и целует её. Гетен удовлетворенно хмыкает, а Даби свистит, и, может быть, это сбивает весь настрой Томуры, или же ему просто хочется, но он берет пальцы Даби в рот и облизывает их, покусывает. Гетен закусывает губу, а у Даби, кажется, двигается одна только грудная клетка, глубоко вздымаясь.       Когда Томура неловко заваливается обратно в мягкое, как облако, кресло, удивленный Даби еще молчит кое-какое время.       — Кхм, ну, вау… — отмирает он, и хрипло смеется под конец, — не думал, что ты так можешь.       — Как «так»? — серьезно выгибает бровь Томура, — Я же не гортанный минет тебе сделал. Поцеловать твою руку конечно могу, — фыркает он, взяв следующую карту и принимая расслабленную позу.       Томура поворачивает её лицевой стороной к парням. Даби, устроив свой подбородок на макушке Гетена, говорит, обращаясь к нему:       — У него валет. Валяй, Криф.       — Правда, действие?       — Де-ействие, — ехидно тянет Даби, особо не раздумывая.       — Правда, — для баланса вселенной.       Криф задумывается, покручивая свою карту в руках, пока Томура медленно отпивает немного джина с тоником. Несмотря на всю его изобретательность, идея в голову пришла со скрипом. Он косится на недоуменного Даби, вскинувшего брови, хитрый взгляд, и широко усмехается.       — Станцуй стриптиз.       Гетен склоняет голову на бок, наливаясь румянцем, пока глаза Даби расширяются еще сильнее. И он, и Томура, едва глотнувший разбавленный джин, не поперхнувшись, выглядят сбитыми с толку.       — У-у… я всегда знал, что ты… кхм, ладно, окей, — Даби, так и недоговорив, поднимается с места.       — Он хотел сказать, что ты демон. И гений, — хрипло смеется Томура.       Для смелости Даби глотает залпом, прямо из бутылки, джин, и закрывает глаза. Услышав музыку из колонок, включенную Гетеном, он прикидывает, как бы станцевать и в процессе избавить тело от рубашки.       Несмотря на то, что это был первый стриптиз в его жизни, как нечто более откровенное, чем секс, Даби не чувствовал себя смущенным. Этой ночью в его комнате, наполненной душной похотью и запахом алкоголя, нельзя было ощущать себя так скромно. Нужно было играть лишь по его правилам — изощряться, экспериментировать, обнажать тело и душу, снимая слой за слоем. Даже выдуманные, экстравагантные имена людей в этом месте кричали об этом.       Словив музыку, словно оседлав волну на доске, Даби начал танцевать: медленно, плавно, едва ли не нежно, его движения перетекали одно в другое. Даби никогда, ни разу в своей жизни не танцевал где-то, помимо танцпола ночных клубов, но этот импровизированный стриптиз давался ему едва ли сложнее. Протяжно свистнувший Томура лишь подстрекнул его к смелости, поэтому он, сделав несколько резких движений в ритм песни, бьющей в ушах только для него, толкнул бедрами пару раз и поджег рубашку на себе. Словив глазами взгляд Гетена, пронзительный, как кинжалы, кристально-блестящий в своей пылкости, он обольстительно улыбнулся ему, поджигая голубой огонь на своей голове, подобно рогам черта.       — Продолжай на мне, — сказал Гетен Даби, горячо и настойчиво.       Не просьба — приказ. Гетен умел делать это так, чтобы заставить подчиниться, но без ощущения этой самой беспрекословной покорности.       Даби подошел к нему, осторожно опускаясь ближе к его коленям, двигая бедрами и ловя губами жаркий поцелуй. Гетен требовательно продолжил, кусая горячие сухие губы и оглаживая руками кубики торса.       — Эй-эй, я все еще здесь! — возмущенно окликнул их Томура, на что Даби, с провоцирующей усмешкой отстраняясь от Гетена, до последней капли впитал его жаждущий взгляд.       — Так, что там, «правда»? — неохотно, даже с холодом обиды, висевшей в голосе острой моросью, спросил Гетен, пока довольный Даби скидывал с себя негодную рубашку и вальяжно садился рядом.       — Ага, — угрюмо кивнул Томура.       — Сексуальный эксперимент, который ты хотел бы осуществить прямо сейчас? — прошептал он, тяжело и горячо, обжигая тонкую кожу Томуры восковыми каплями таявшей свечи.       — Шибари, — с вызовом ответил Томура, решившись все-таки озвучить эту мысль.       — Воу, а я бы правда попробовал, — бросает Даби с пылающим интересом в голосе, сам не зная, что зажигает фитиль, — где-то в доме и веревка по-любому есть.       Глаза Томуры вспыхивают, будто джин, который он пьет, залили в них и подожгли жалкой искрой.       И каждый из них уже прекрасно понимает, что эта ночь закончится сексом…