Der Weg in Walghal

Возможно, я не до конца осознавал это. В тот момент я не мог поверить, просто не мог. * * * Начинает идти дождь. Беллатрикс кажется что-то говорит мне о том, что я должен вернуться домой, о том, что становится холодно, что у нас обязательно всё получится и нужно жить дальше. Я не верю ей. Белла оставила меня у могил. Наконец-то. Ненавижу её за то, что она не может... Никогда не сможет подарить мне ребёнка. Живого ребёнка. Ненавижу за то, что никогда не познаю радость отцовства. Я не смогу ещё раз пройти через всё это. Ненавижу Рабастана за то, что ему пока шестнадцать, и Макгонагалл с Дамблдором не позволили ему присутствовать на похоронах своего третьего племянника. Ненавижу себя за свою слабость, за свои слёзы, за то, что я не могу достойно поддержать свою жену, а ведь ей должно быть в стократ тяжелее, чем мне! Но почему-то я твёрдо уверен, что ребёнок не был так же нужен Беллатрикс, как мне. Эгоцентрично, не правда ли? Должно быть холодно, но я не чувствую этого. На мой взгляд – почти жарко из-за леденящей пустоты внутри. Что-то внутри лопается, исчезает. Навсегда. Я не смогу пережить подобное ещё раз. Я боюсь душевной боли, больше всего боюсь. И из-за этого ненавижу себя ещё больше. Сумасшедший эгоцентричный маньяк. Плачу. А дождь всё идёт, набирая силу. Падаю на колени, не придавая значения, что мои брюки испачканы влажной землей, обнимаю холодный мокрый мрамор, шепчу: - Сынок... Вернись. Умоляю, вернись. Смерть, верни моего сына! – последнее предложение я ору, срывая горло и поднимая лицо к небу. Лицо бьют тяжёлые капли дождя и стекают по нему вперемешку со слезами. – Сука! Верни, сука! Срываюсь и бегу. Бегу, не понимая куда, как и почему, но бегу. Но я не смогу убежать. Меня преследует терпкий, почти привычный, но сейчас кажущийся настолько отвратительным, запах гнили. И я не мог скрыться от него, ведь он внутри меня. Разъедает, уничтожает меня. Может, даже скорее всего, оно и правильно... Но, Мордред, как же больно! Я лежу под землёй и бегу по влажной траве. Я – мой сын, мой сын – я... Между нами нет разницы. Выхожу за пределы территории принадлежащей поместью и аппарирую. * * * Я погиб, тем вечером. Душа и тело существовали раздельно от меня. Что я делал? Чего только не делал… * * * Кажется, я аппарирую в какой-то парк в центре Лондона. Дождь, несмотря на большую разницу в расстоянии, идёт и здесь. Вечная беда Британии – дождь, слякоть, туман... как же я люблю его сейчас. Он отрезвляет, не даёт забыться, провалиться в милосердное царство Морфея-обманщика. Так сладко и так неправильно. Боль при воспоминаниях после сна усилится, я не могу позволить себе даже несколько минут забвения. Помню всё: каждую секунду... Помню маленький свёрток, помню каким спокойным и даже почти умиротворённым взглядом смотрела на него Беллатрикс. Она знает, что я после нашего третьего мёртвого ребёнка больше никогда не попрошу её попытаться ещё раз. На похоронах были только я и Белла, и слава Мерлину, иначе я бы точно не сдержался, слушая лицемерные выражения сочувствия, предложения выпить, и, как минимум, врезал бы неудачному утешителю. А если бы ему ещё больше не повезло... Если бы, если бы... Как хочется... как хочется... - Сэр, с вами всё в порядке? Симпатичная женщина со страхом смотрела на меня. Одна из тех, что демонстративно помогают людям, но не для них самих, а для утешения собственного эго. Читаю в её глазах опасения, страх, но только за себя. Рядом – сутулый урод в очках, явно выбранный ею из жалости. Или она мазохистка. Мазохистка... Мордред... - Сэр? Вам нужна помощь? Я психолог, я... - Нет. Хотя, если вы владеете некромантией и можете вернуть моего сына, я был бы вам благодарен за помощь определённого рода, - словно издалека я слышу собственный голос. - О... Мне так жаль... Нет. Ни черта тебе не жаль. Ты просто не знаешь, что ответить, сучка. - Может, вы зайдёте к нам? – говорит маггл каким-то чересчур высоким голосом. Как я не пытаюсь, не могу уловить в его голосе нотку фальши. Он говорит искренне, пытаясь помочь, в отличие от той же девушки, одаривающей своего спутника многозначительным взглядом. Хм-м. Это могло бы быть забавным. - Если я вас не стесню... - наиграно робко говорю я. - Нет, что вы! – бодрым и чересчур наигранным голосом откликается маггла. Мы трое идём к выходу из парка. Их квартирка находится неподалёку. Меня оглушает сонм различный звуков и запахов после того, как я зашел. Первое, что бросается в глаза, так это беспорядок. Причём не просто беспорядок, а настоящий хаос! Такое я видел лишь однажды... Мне было лет одиннадцать-четырнадцать, а может и меньше. Именно так выглядела комната моего младшего на шесть лет братишки, с которым я так много возился до школы. На явно раздражённых родителей налетают... Два-три... целых четыре мелких. Старшему – лет семь-восемь, двум младшим лет по шесть, а четвёртой года три, наверное. Мои новые знакомцы-маглы явно недовольны не столько мусором, сколько тем, что у них в своё время не было денег на противозачаточные, или чем там они ещё пользуются. В области груди начало что-то неприятно колоть и я понимаю, что сейчас заплачу. В голове всё мешается: лица мамы, ныне покойной, Рабастана, Беллатрикс, отца, ныне покойного, маленькое пустое лицо, светлые глаза смотрящие мне в самую душу... - Ма, па, кто это? – трещат высокие голоски. - Идите в свои комнаты немедленно! Это мой клиент. Арчи, уложи их, одиннадцатый час! Я иду на кухню за резвой круглой девушкой, которая, казалось, не шла, а катилась как мячик, и думаю: "Какого Мордреда я тут делаю?" В голове сами собой складываются несколько интересных и одновременно простых планов, один из которых кажется мне наиболее привлекательным. Вхожу в тёмную, пахнущую грязью и старостью, кухоньку, единственным приятным дополнением которой являлись маленький стол и стулья у окна. Приятно наблюдать за движением тёмно-серой массы, освещаемой яркими неоновыми вывесками и недавно включившимися фонарями. Прохожие торопятся укрыться в тёплых домах, уже оттуда слушая равномерный стук дождя, грея руки о чашку с горячим чаем или кофе. Романтика, чтоб её... - Чай, кофе? - Нет, воздержусь. Да, как Вас зовут? - Линда. А вас? - Я бы предпочёл, что бы Вы не знали моего имени. Можете называть меня Аноним. - Хорошо. Можете начинать. - Начинаю. Моя жена в третий раз беременна. И в третий раз у неё случается выкидыш. Цел... Врачи говорят, что не знают причину этому, но я знаю, что всему виной неблагоприятные воздействия, влияющие на её общее моральное, физическое и психическое состояние. - Подождите, - Линда перебивает меня. – Вы можете говорить проще? Я Вас не совсем понимаю. Ваша жена - наркоманка? - Просто не получится. Жена... Мне сложно Вам объяснить. Хотя, можно сказать и так. И извините меня за мою манеру изложения, мои друзья, жена и младший брат привыкли к ней, а больше я ни с кем особо не общаюсь. - У Вас есть младший брат? - Да, но у меня с ним прекрасные отношения, жаловаться не могу. Так вот, Вы подобрали очень правильное сравнение с наркоманией – действительно похоже. И это особенно губительно для женского организма. А изменить уже ничего нельзя. - Вы любите Вашу жену? - Вопрос с подвохом? Нет, не люблю. Единственный человек, которого я люблю – мой брат. Ближе у меня никого нет. С женой мы партнёры, можно сказать, что друзья, наш брак – расчёт двух семей... Я начинаю терять нить разговора. Эта... Линда начинает что-то втолковывать, говорить. Она слишком напрягающая, взгляд слишком цепкий. Неприятно смотреть, но увиденного хватает, чтобы сделать какие-то выводы. Ей лет двадцать четыре - двадцать пять, дети – ошибка молодости. Причём дети, по крайней мере первые три ребёнка, не от её мужа. И я просто не понимаю – почему? Почему судьба одаривает детьми тех, кто их не желает, а те, кто мечтают о ребёнке – порой не могут его завести. Почему судьба не хочет, чтобы у меня были дети? Почему смерть забирает их у меня?.. Я же сделаю всё ради них... Всё. Перебиваю словесный понос девушки: - Я хочу Вам кое-что сказать, - девушка явно недовольна тем, что я её перебил, но кивает, показывая, что слушает. – Я состою в некой организации, цель которой – явное доминирование избранных над второсортными людьми. Да, расизм. Но, в отличие от Гитлеровского, оправданный. Мы – террористическая организация, постепенно набирающая силу, - глаза девушки расширяются от страха. Она явно впала в ступор. Усмехаюсь. – Да, зря Вы пошли в тот парк, зря обратились к незнакомцу. Со мной случилось несчастье, да. И я благодарен Вам за Ваш отвлекающий внимание словесный понос, преподнесенный с фальшивой улыбкой. Но зол я на Вас, в первую очередь, за Вашу чёрную неблагодарность к судьбе за своё счастье. А теперь... давайте поиграем!.. Дальше я смотрю на себя словно со стороны, кажется, что не я, а кто-то другой вскакивает из-за стола, наматывает каштановые волосы на руку, выхватывает кухонный нож и подставляет его к горлу побледневшей девушки, прижимая к столу. Поначалу она пытается вскрикнуть, но лишь поначалу. Резко прихожу в реальность, но уже не могу остановиться. Срываю с неё одежду, сгибаю пополам и ебу. Узко, неудобно, почти больно, но дико возбуждающе. Сейчас она только изредка всхлипывает – видно сучка начинает даже получать удовольствие от этого. Едва не начинаю смеяться – неужели угадал и она правда мазохистка? Забавно. Кончаю, но продолжать свои развлечения с этой податливой шлюшкой не имею сил и желания, так что, нанеся несколько глубоких порезов ножом и размазывая кровь по её телу, убиваю её Авадой. Я милосерден, чего греха таить… * * * Потом я убил мужа Линды и её детей Авадой. Они даже не успели понять, что произошло. Потом я как в бреду вышел и устроил на нескольких улицах Лондона кровавое месиво. Затем вернулся домой… * * * Дождь заканчивается. Еле иду. Руки неприятно липкие, вытираю их о штанины брюк. Не хочу вытирать лицо от стягивающей его крови. Не хочу. Облизываю солёные от слёз и крови губы. Мне нужно, мне очень нужно к ним... Ветер такой горячий, пронизывающий. Странно, ведь почти полночь. Десять шагов прямо, вдоль стены особняка, прямо... ещё пять шагов. Направо три шага. Вдоль сада, идти в самый крайний левый угол. Я не могу ничего видеть, но чувствую. Холодный камень под руками. Один, два, три. Три маленьких надгробия. Мои маленькие... Простите меня. Я не могу вам помочь. Мордред! Плачу. - Я вырезал почти сотню магглов! Доказательства? Посмотри на моё лицо, тело, перепачканное кровью! Что, что ещё тебе нужно, сука, чтобы ты вернула моего ребёнка?! Словно в трансе падаю на колени, бью влажную землю. Мерлин, Господи, кто там самый главный?! Верните моего сына, верните! Прошу. Прошу, умоляю, что угодно сделаю, но верните. Ведь он же ни в чём не виноват! - Вы забрали троих моих детей, вам мало, суки, мало?! Больно, отвратительно... Впервые в жизни хочу умереть. Эгоцентричный психопат. Забавно. * * * Ничто. Полнейшая пустота. Я помню, что шёл, шёл... Как, куда, что делал – не знаю, но в итоге под утро всё-таки зашёл в дом. Помню, орал на портрет отца, оставляя следы крови смешанной с грязью на полу, раме портрета, предметах мебели и всего до чего мог дотянуться. Я плакал. Чёрт, я ни разу в жизни не плакал так, как в тот день. Хорошо, что большинство свидетелей этой слабости я убил самолично, а единственный человек кого не убил – отец – был уже мёртв, а его портрет никому не расскажет.