Мой (истинный) лучший друг

Метка горела. Не так, как обычно, а по-настоящему, словно кто-то положил раскалённый уголек на кожу, который теперь никак не убрать. Джи запрещал себе думать про тот раз с истинным, но воспоминания сами возникали перед глазами. И чем сильнее Джисон пытался прогнать их, тем ярче становились сцены, о которых он ещё не раз пожалеет потом.   Он начал свой рассказ ровно, будто говорил не о себе и не о самом болезненном эпизоде в своей жизни.   Это были летние каникулы перед выпускным классом. Жара стояла весь день, и только к ночи становилось прохладнее. Хан сбегал через балкон своей комнаты на улицу, когда стрелки часов переваливали за 12 и его родители засыпали. Они с друзьями ходили на набережную, такую безлюдную и тихую в те часы. Лежать на прохладной траве было приятно, как и болтать ни о чём со школьными приятелями.   Там, ночью у воды, чувствовалась настоящая свобода. Родители были где-то далеко, и никто не мог указывать Джисону, как ему себя вести и что делать. Он натягивал свои любимые джинсы (которые родители называли позорищем и рваньем на коленках) и любимую футболку, зачёсывал волосы назад (Джисон, омеги так не делают! Или ты хочешь, чтобы тебя приняли за бету?) и хлестал энергетики всю ночь напролёт, а потом отсыпался, пока родители были на работе. Это время казалось самым лучшим в его жизни. Несколько школьных приятелей, которых он в то время считал близкими друзьями, ночные прогулки и никаких правил.   В один из вечеров, когда на улице стояла особенно жаркая погода, кто-то из его друзей-бет предложил «сгонять освежиться на тусу, что недалеко отсюда». Этот бета встречался с кем-то из универа, со старших курсов. И он, будучи старшеклассником, хвастался об этом то тут, то там.   – Там будут и другие парни из университета! – с придыханием в голосе говорил он. – Ну пошлите! Мне одному стрёмно. Выпьем за чужой счёт, расслабимся, может кто-нибудь из вас тоже найдет себе там парня...   Джисону изначально идея выпить с малознакомыми пацанами не показалась такой уж замечательной. Но все согласились, а быть единственным занудой и ссыкуном в компании было пиздец как стрёмно.   Туса же на деле оказалась обычной впиской, на которую приходили выпить и присунуть тому, кто не против. Чем знакомый бета и занялся, как только они пришли в квартиру – исчез со своим парнем в первой свободной комнате. Остальные друзья тоже в момент испарились, и Джисон остался один.   А потом Джи увидел его.   Этого альфу нельзя было спутать ни с кем другим. Он был тот самый. С осветлёнными зачёсанными назад волосами, горбинкой на носу, пухлыми губами и широкими плечами. На нем была кожанка с кучей замочков и узкие светлые джинсы. А у него на коленях сидел самый красивый на тусе омега: светлые волосы до задницы, длинные открытые ноги, шорты, такие короткие, что было видно часть ягодиц, и маечка в полупрозрачную сеточку. И пах он так, что даже Джисон, через запах своего истинного, чувствовал аромат омеги. Сладкий и до того вкусный, словно на языке у Джисона таял леденец с любимым вкусом. Забавно, но Джисон уже совсем не помнил, как пах тот альфа, но запах омеги ощущал до сих пор очень чётко, будто нюхал его ещё вчера.   – Это спрей, – вмешался в рассказ Минхо, – они меняли запах. И для каждого спрей пах по-разному, но всегда так, словно перед ним истинный. Как гипноз. Страшная штука, если переборщить и регулярно злоупотреблять им. Теперь они запрещены, а раньше их достать было проще простого. Из-за него твой истинный мог вообще тебя не почувствовать.   – Он и не почувствовал, – тихо усмехнулся Джисон и замолчал. А после небольшой паузы продолжил.   К истинному тянуло, но подойти Джисону не хватало духу. А альфа смотрел только на омегу на своих коленях животным и влюблённым взглядом. Он лапал его за зад, при всех, не стесняясь ни секунды. И пил. Бутылка за бутылкой, не останавливаясь. Омега позволял себя лапать, но дул губы и забирал пиво из рук альфы. Возникла перепалка. И, слово за слово, ласковые прикосновения сменились резкими, их разговор стал громче и – бах! Бутылка разбита, часть пива на полупрозрачной кофточке омеги, а на щеке у альфы красуется след от пощечины. Альфа рыкнул (у Джисона по спине побежали быстрые мурашки), взял омегу за локоть, но тот грубо одернул руку и пошёл общаться с другими альфами.   Альфа бросил взгляд, полной ревности. Всего какие-то несколько минут, и красавец омега обжимался с другими парнями, на его бёдрах были чужие руки, и поцелуи он дарил другим. И плевать ему было на того, в кожаной куртке и с идеальными губами. А отверженный альфа продолжал пить. Прикончив еще одну бутылку и вдоволь насмотревшись на похождения уже не своего омеги, он резко поднялся с дивана, раздражённо передернул плечами и выскочил из комнаты.   Через какое-то время Джисон столкнулся с ним у туалета. От альфы пахло пивом, сигаретами и чем-то по-животному привлекательным.   – Эй, – хрипло окликнул он Джисона, – хочешь потрахаться?   Джи, конечно, не был законченным романтиком. Он не строил никаких «идеальных» сценариев их встречи с истинным. С какой стороны ни посмотри, предложение поебаться не выглядело как начало для чего-то хорошего. Но перед ним был, вроде как, тот самый, поэтому Хан, не задумываясь, выдохнул застенчивое и нетерпеливое «да», одним словом подписав себе приговор на всю оставшуюся жизнь.   Первый секс у Джисона вышел не сказать, что совсем отвратительным, но могло бы быть и лучше. Было неприятно и грубо в физическом плане и унизительно в эмоциональном. Альфа не сильно заботился о комфорте своего, вроде как, омеги. Его зубы впились в беззащитную открытую шею, без предупреждения и разрешения. Просто потому, что так приказал ему алкоголь в его крови и природа. Джи в тот момент ощущал агонию во всех её красках. На шее были кровавые потёки, но альфе было не до нежности. Он, до последнего не разжимая зубы и причиняя дискомфорт и боль, в последний момент вытащил и кончил на ягодицы омеге. И это было единственное, за что Джисон был ему почти благодарен, ведь заиметь ребёнка подобным образом, в такой обстановке и с этим альфой... Не лучший сценарий для счастливой жизни старшеклассника.   Шея у Джисона заживала быстро. На следующее утро укус уже почти не болел, а через пару дней и вовсе затянулся, оставив после себя красивую метку, на стыке, где шея переходит в плечо. Ровная, симметричная. Красивая.   Следующие дни выдались дождливыми. Лило, как из ведра, а по ночам небо рассекали раскаты грома. Джисон не ходил гулять и был предоставлен сам себе. Рассказывать кому-то о случившимся он не решился, даже своим друзьям. Это стало его маленькой тайной, которую он прятал под водолазкой и тайком, несколько раз в день, оттягивал ворот и любовался меткой.   Сомнений не было. Они были истинными. Предназначенными судьбой, идеальными партнёрами. Эта мысль согревала Джисона по ночам, когда он не мог заснуть от волнения. Вот-вот, когда дожди закончатся, он обязательно найдёт своего альфу. Тот увидит метку, бросит того красавца омегу, и они, для начала, нормально познакомятся. А потом уже будет «долго и счастливо». Обязательно будет.   Джи прервал свой рассказ и замолчал. А потом как-то глухо усмехнулся. Следующая часть была для него особенно неприятной.   – Он тебя послал? – поинтересовался Минхо.   – Если бы только это, – мрачно хмыкнул Джи и продолжил свой рассказ.   Найти альфу было не так уж сложно. Город маленький, все друг друга знают. Тем более, в их компании тусовался друг-одноклассник-приятель Джисона. Тот и подсказал место, где они обычно собирались. Но проблема была в том, что альфа никогда не был один. С ним всегда шмонялись минимум три-четыре человека и тот самый омега, от которого разило сладким за версту, словно у того была постоянная течка. Остальные альфы и беты из компании смотрели на истинного Джисона с обожанием, в тайне мечтая когда-нибудь занять его место, и что им тоже перепадёт что-нибудь от длинноногого.   Решиться на разговор было тяжело. В первый день Джисон и вовсе струсил и свалил домой, так и не решившись заговорить с альфой. На второй смелости хватило только на то, чтобы промямлить что-то невразумительное и сбежать. На третий же день Джи, собрав яйца в кулак, отрепетировал свою речь дома и, как только увидел его, все слова вылетели из головы.   – Хочу поговорить, – сказал Джи неуверенно и негромко.   Его альфа засмеялся, да так шумно, что мгновенно привлёк внимание всех остальных.   – Говори, – холодно бросил он, даже не удостоив Джисона взглядом, ведь его глаза были прикованы к длинноногому омеге с вздёрнутым носиком и волосами как у принцессы.   – У тя какие-то дела с этой страшилой? – неприятно растягивая слова, прогнусавил «принцесса». Он презрительно скривился, и его лицо вмиг перестало быть таким уж красивым.   – Нет, – бархатным, идеальным и совсем другим голосом ответил альфа своему омеге, а Джисону он хмыкнул безразличное, – говори при всех.   Не трудно было догадаться, какую реакцию вызвала новость, что этот красивый, во всех аспектах идеальный альфа с сексуальной горбинкой на носу, уложенными, словно только из салона, волосами и сильным запахом – истинный Джисона, у которого стрижка из дешевой парикмахерской, губы не бантиком, длина волос на уровне «чтоб в глаза не лезли», так ещё и первые прыщи сойти с морды лица не успели.   Все из «свиты» смеялись так, будто Джисон был первоклассным комиком, очередь на концерты которого растягивалась на кварталы. Хохотали и заливались смехом все, кроме длинноногого с мерзким голосом.   – Ты чё, трахал это пугало? – взорвался омега. Злобная гримаса исказила его лицо, делая его похожим на старуху-ведьму из сказок.   – Да ладно тебе, крошка, мы повздорили, а он сам себя предложил. Это ничего не значит. Я был не первым, кто его там трахнул.   – Не первый, да! – подхватил кто-то из толпы и засмеялся.   «Долго и счастливо» закончилось, так и не начавшись. Воздушные замки, которые Джисон строил у себя в голове, рухнули. Да притом так быстро, что Джи и не опомнился, как его затянуло в водоворот из событий. Его горло раздирало от первых порывов разрыдаться. Всё это было похоже на один из абсурдных кошмаров, который проходит, стоит лишь будильнику зазвенеть. Ведь всё это не могло быть правдой. Просто не могло.   – Ты пометил меня, – глухо произнёс Джи. Толпа вновь взорвалась смехом. Альфа, даже не удостоив Хана взглядом, усмехнулся и небрежно бросил:   – Тебя уже до меня пометили. Видимо, твой истинный так испугался тебя, что поимел и сбежал.   И снова смех.   – Я бы с таким даже не смог бы! – вновь голос из толпы.   Смех. Единственный, кто не смеялся, был ведьма-омега.   – Ты, получается, просто лживая шлюха? – брезгливо бросил он. – Мы с моим альфой истинные, а ты пытаешься нас разлучить?   – Эй, детка, это разве не ты привел его? Кажется, он твой друг?   – Просто одноклассник, – небрежно бросил уже бывший приятель бета, с нескрываемой неприязнью на лице.   Но хуже всего было то, что его истинный альфа даже не удостоил Джисона взглядом. Он непрерывно смотрел на омегу с длинными волосами и вздернутым носом, словно тот был самым прекрасным созданием на свете. А Джисона будто и совсем не существовало.   Стоит ли говорить, как быстро разлетелись слухи сначала по школе, а потом и по всему району? В маленьком городе, где все друг друга знают, Джисон стал новостью номер один. Брошенный, отверженный и помеченный омега, который от своего истинного получил известность и гонорею, после своего первого и последнего секса без презерватива.   – Обиднее всего за последнее, – вымученно улыбнулся Джисон, – хорошо, что дедушка помог, и про гонорею уже никто не знал.   Минхо, шутку не оценив, ничего не ответил. Он, погруженный в свои мысли, смотрел куда-то вперед.   – Он не признал тебя из-за спрея, что использовал тот омега. Связь не закрепилась, и поэтому твоя метка для него ничего не значит, – сказал Минхо после недолгого молчания.   – Догадался, знаешь ли, – негромко хмыкнул Джисон. После рассказа он ощущал неприятную горечь на языке. Никто не знал полной истории, кроме дедушки-омеги. Да и то, только в общих чертах. Пересказывать вновь её было неприятно, но будто легче, чем в первый.   – Когда метка начала болеть?   – В тот же вечер, после моего триумфального признания.   – И что случилось потом?   – Я переехал. И больше никогда не видел никого из этих людей. И, надеюсь, не увижу.   Метка неприятно пульсировала на плече. Из красивой и идеальной со временем она превратилась в искривлённую и уродливую.   – Её можно перекрыть, – сказал Минхо. Его взгляд был прикован к шее Джисона.   – Другой меткой, да? Не интересует, – отмахнулся он, – страдать из-за истинного – это одно, а из-за левого мудака в белом халатике – совсем другое.   – А вдруг у нас с тобой будет «долго и счастливо»? – усмехнулся Минхо, утягивая омегу за локоть в горизонтальное положение. Джисон чувствовал сонливость. Головная боль прошла. Жар спал, а низ живота резало уже не так ощутимо. Видимо, те самые таблетки, что «от головы и от жопы», наконец-то подействовали.   – Не будет у нас никакого «долго и счастливо», – сонливо выдохнул Джи, укладываясь на бок рядом с альфой, – ты пометишь меня – ей богу! Вам что, медом намазано? – а потом встретишь своего истинного и съебёшь в закат. А я опять главный лох на районе. Плавали – знаем. Больше не хочется.   – Да я уже встретил, – сказал Минхо за спиной. Джисон попытался подорваться с места, но сильные руки остановили его, – лежи на месте. У меня меньше трех часов на сон осталось, не хочу тратить его на хуйню.   У Джисона было много слов в голове и все матом. Ещё больше вопросов, ответы на которые он не находил.   – И где твой истинный? И почему тогда хочешь пометить меня? – небрежно спросил Джи, особо не рассчитывая на ответ.   – А его больше нет, – легко бросил Хо, оставляя второй вопрос без ответа.