Жар

Влюбленность? Нет, она не может быть столь мгновенной, любил он лишь принцессу. Но ее брат…. Резкие удары меча, капли пота скользящие по вискам от жара атак, запах паленых волос, когда он успел лизнуть кончик солнечной косы своими атаками, мурашки на его коже, когда глубокий голос Проповеди Бездны опускается ниже, и задевает те нервные окончания, что отвечают за страх и возбуждение одновременно. Чтец шагом приближается, к путешественнику, совершает неожиданную атаку по фее, отталкивая ее в сторону пыльной кучи мешков дурманящей травы – архонты знают, зачем она была нужна жителям Энканомии, но ароматного дыма хватит, чтобы вырубить на некоторое время. Он должен успеть. - Паймон! – Итэр отвлекается, и пропускает чужую атаку, пропускает обжигающе горячую ладонь, что обхватывает его запястье. Он дергает рукой и шипит от жара, в ответ на это температура спадает до дискомфортно высокой, но не жгущей, а вот сила удержания лишь возрастает. Итэр пытается отправить торнадо на вестника, завертеть его в переплетениях Анемо потоков, но удар выходит в холостую: его руку дергают разворачивая корпус вслед за ней, заламывают, поднимают в воздух, усадив верхом на согнутую в колене ногу. - Что… что ты делаешь?! – он дергается, уходя от струи сухого горячего жара, оглаживающего его шею. Ответа вербального он не получает, если не считать таковым низкий гул, в его плечо, что вызывает настолько сильную вибрацию, что сердце сбивается с ритма, а мышцы несколько раз сокращаются без его на то воли. Колено вестника поднимает еще выше, давя на промежность, и следующая волна вибраций не заканчивается в диафрагме, а прошибает насквозь, вынуждает стонать. Длинный алый и очень-очень горячий язык быстро оглаживает шею, вестник настолько несравнимо больше самого Итэра, что может себе позволить склонить голову над его плечом и дотянутся до обеих ключиц языком. Движения очень быстрые, малейшая задержка и белую кожу путешественника стянет ожогом, нервные окончания отзовутся болью, но кажется вестник знает как действовать. Итэр плавится от жара, стонет тихо от духоты, потому что вокруг них плавится сам воздух, ноющего зуда от жарких касаний и скользящих каплей пота, что совсем не охлаждают, лишь раздражают еще больше. Он кажется весь покрыт ровным розовым цветом, и лишь выбившиеся пряди косы оттеняют кожу. Итэр дергает рукой раз, другой, понимает, что он наверное мог бы выбраться… и не делает это. Он сдается перед самим собой, говорит себе что проиграл и наконец можно не нести ответственность за дальнейшее на себе. Вторая рука вестника залезает под пояс штанов и путешественник раздвигает ноги, сильнее проезжаясь по горячему колену, подаваясь к длинным и очень горячим пальцам. Жар вокруг нарастает, его собственная температура кажется тоже ползет вверх, сознание мутится от этого, а может оттого, что по его члену размеренно скользит чужая рука, а может оттого, что вестник продолжает свою низкую проповедь, в ответ на которую вибрируют нервы, а тело извивается в попытках достигнуть необходимого удовлетворения. Он не помнит как было дальше, как его штаны оказались спущены к щиколоткам, почему меж ягодицами так громко и густо булькало, он помнил только давление, сначала лишь снаружи, а потом внутри. Его придерживали рукой поперек груди, насаживали вниз так, чтобы усилить давление. Мутными глазами Итэр сморит вниз, и видит как сквозь кожу на его животе проживает пламя, и от этой картины жжет в глазах, а после этот жар стекает как вода вниз, и он кончает, необычайной горячий сейчас, немного обожжённый, и бессильный. Его опускают на холодные плиты пола довольно бережно, однако этот контраст температуры так ему приятен, что он буквально распластывается по нему, игнорирую глубокий смешок сверху. - Это было забавно, герой.