Виски, крыша и стихотворения

      Тейлор слишком пьяна, её язык заплетается, а мысли путаются, отчего она начинает говорить стихотворениями: — Узнать поближе твоё одиночество Мне поможет бутылка виски. Этот вечер назвало пророчество, Чтоб тебя я считала близким.        Сладко потягивающийся в это время Клаус на такой выпад удивлённо приподнимает брови. Да, наверное, литровая бутылка крепкого спиртного в час ночи на крыше облюбованного им здания не самое лучшее, что он мог придумать для успокоения нервов своей подруги. Но уже, похоже, поздно. Но Сеанс старается оставаться позитивным.       — Тей, а почему ты раньше не говорила, что ты умеешь рифмовать слова даже на ходу, это же жуть, как полезно иногда бывает? — полупьяно мурлычет он, растягивая губы в улыбке.       — Я пишу стихи так неумело, Ставлю рифму какую попало. Но с моей стороны было смело, Поставить на звезду, что упала…        Девушка поднимается на ноги, дикламируя новое четверостишие уже стоя. Тей весело, от алкоголя мутнеет сознание, плывёт в глазах, и кажется, что всё в этом мире ей под силу. Она начинает кружиться, раскинув руки в стороны. Четвёртый из Харгривзов тоже поднимается с нагретого места, понимая, что бóльшую часть бутылки выпила всё же его спутница. А он так старался заграбастать себе побольше спиртного! Которое почему-то начинает выветриваться по мере приблежения Гатьё к краю…       — Я, конечно, говорил, что ты слишком серьезна, и тебе стоит расслабиться, и, возможно, слегка почудить… Но не на краю же крыши! Мне совершенно не нравится, что в нашем, без сомнений, замечательном дуэте «голосом разума» стал я…       Последнее предложение Сеанс произносит ворчливо, но почти неслышно, всё же умудряясь схватить за руку опасно накренившуюся в бок Гатьё, которая решила пройтись по парапету. Клаус на удивление трезв, как стёклышко, и его это раздражает. Ещё больше его раздражют взявшиеся из ниоткуда переживания за безопасность напившейся писательницы.       — Я возьму тебя за руку, уведу с собой. Почему все говорят, что ты настолько плохой? Загляну в глаза, и увижу в них звёзды. Когда любишь кого-то, проще удержать слёзы…       Тейлор выравнивается и покрепче сжимает руку Харгривза, шепча слова прямо ему в губы, заглядывая в глаза. Ей хочется всё-всё ему рассказать, именно в стихотворном виде, и плевать, что он об этом подумает.       Парень на секунду замирает, а потом с шипением: «Дурочка, больше никогда не буду предлагать тебе свою выпивку…» отвратительно неумело подхватывает Гатьё на руки и, лаврируя между разбросанных им же самим вещами направляется к выходу с крыши.       — Ты — это самое лучшее, что со мною случалось! Я безумно хочу, что бы это никогда не кончалось!       — Я тоже на это надеюсь, но всё-таки нам следует возобновить сухой закон. По крайней мере, для тебя… * * *        Тейлор на утро, проснувшись в своей постели, ничегошеньки не вспомнит. Лишь будет недоуменно смотреть на грязную одежду с обувью, мелкие царапины, синяки на руках и ногах, и Клауса на своём диване, которого накануне там вроде бы не было. А через месяц, во время генеральной уборки, обнаружит пропажу бутылки пятидесятилетнего виски.        Клаус же решит, что просто «нажрался до галюнов» и поклянётся сам себе об этом молчать. Лишь в самые тяжёлые жизненные моменты позволяя доставать из памяти эту ночь, как бы для поднятия силы духа.