windrise

ченле прикрывает глаза и облокачивается на ствол большущего дерева позади себя, запуская ладонь в немного спутанные серые волосы джисона. листва приятно шуршит над головой, а немного прохладный ветер с озера ерошит короткие волосы, вызывая мурашки по всему телу. ченле хихикает и отгоняет семечки одуванчика, которые поднялись из-за ветра и которые настойчиво пытаются залезть прямо в нос. — ауч! — ченле подпрыгивает, когда яблоко с дерева падает совсем близко с ними, чудом не задевая джисона, который все равно поднимается с чужих коленей из-за шума, — смотри, что у меня есть для тебя. — это, — джисон неуверенно приближается к чужой руке, дергая носом несколько раз — принюхиваясь, — это мне? ченле протирает большое красное яблоко о шорты и протягивает джисону, улыбаясь, когда тот его забирает, кивая в знак благодарности. их запасы давно закончились за время их приключений, если не считать почти сгоревшую яичницу ченле, которую они побоялись есть, хотя тот и утверждал, что она по его фирменному рецепту и все с ней отлично. джисон не жаловался, но ченле слышал, как живот того неприятно сводит от голода, а когда тот начал поглядывать на рыбу в пруду, около которого они и остановились, то ченле понял, что все серьезно. — мы можем развести костер, если ты замерз, — ченле оживляется, заставляя себя отвести немного смущенный взгляд от джисона, который несколько раз лизнул яблоко прежде, чем откусить, — или можем приготовить что-нибудь, потому что до города нам еще далеко, а искать приключения на голодный желудок это— что? — тебе. ты голодный, — джисон протягивает половину яблока ченле, который смотрит на него боязливо, — джисон, все хорошо, правда! я уже привык к таким приключениям, так что это все твое, — но его живот предательски урчит, и он незаметно стукает по нему, шипя сквозь зубы. джисон недовольно сводит брови. — ешь. это твое. — с-спасибо, — ченле забирает половинку сладкого-сладкого даже на вид яблока и приваливается к стволу, пряча непонятно от чего красные щеки, которые горят совсем не от того, что джисон внимательно за ним наблюдает, словно мама-наседка, нет-нет. джисон прижимается ближе, скорее неосознанно, когда солнце садиться, и ветер становится все противнее. ченле смущенно отводить взгляд — и сколько можно смущаться, бесит, бесит! — от места соприкосновения их ног, и почти подскакивает, когда вспоминает про костер. он быстро достает свой глаз бога и: — ауч, — тот валится из рук, обжигая пальцы и немного лицо своими искрами, потому что ченле как всегда поспешил и не убедился, заряжен он или нет, — в-все хорошо, я случайно, ха-ха! — ч-что т-ты делаешь? — забираю боль. люди так делают. джемин сказал. ченле тяжело сглатывает, совершенно теряясь, потому что джисон аккуратно целует каждую ранку, придерживая его руки, и ченле правда теряется на долгих тридцать секунду — да, он считал, потому что сердце бьет в висках, как стрелка у часов, — потому что испытывает впервые, когда внутри что-то скручивается, словно он хочет есть, но это — намного приятнее и сильнее. — тебе нужно поменьше общаться с джемин хеном, — он тяжело сглатывает, поймав удивленный и непонимающий взгляд джисона, который оставляет очередной поцелуй на самой подушечке пальца, — он учит тебя странным вещам. — я хочу это. — чт-что ты хочешь? — джисон смотрит уверенно прямо в глаза, сжимая руки ченле, зацелованные вдоль и поперек, в своих немного грубых и мозолистых от увесистого меча, но все равно тепло и приятно, все равно у ченле сердце ускоряется до немыслимого ритма — тук-тук,— что, кажется, по приезде в город нужно будет срочно выпить какую-нибудь лечебную настойку. но джисон добивает ответным: — cъесть твою боль. ченле должен быть веселым. рану надо залечить, — и проводит языком по губам, прямо по ране, чуть шершавым языком, а ченле шокированно замирает, не зная что делать, потому что ничегошеньки не знает в этом вопросе, потому что пропускал и вечно отнекивался от разговоров с джемин хеном, и слушал только пьяные разговоры донхек хена в таверне, и поэтому он делает все по наитию, как ему хочется большего всего. ченле аккуратно кладет руки на чужие плечи и придвигается ближе, чмокая в мокрые губы напротив. джисон пугается и спешит убежать, скрыться поскорее, но ченле, поймав уверенность в своих действиях и желаниях, притягивает его за шею назад, уже менее уверенно обхватывая нижнюю губу, как он и слышал из разговоров донхек хена. бесконечная уверенность растворяется в красных-красных щеках ченле, но этого никто не видит, а значит ничего и не было. джисон тыкается носом вперед, почти как слепой щенок, и ченле это так умиляет и смешит одновременно, что он утыкается джисону в шею, сдерживая смех. — смех. я смешной? — ченле заходится еще большим смехом от серьезного голоса джисона. — нет, джисон, ты милашка, — он поднимает голову с чужого плеча и смотрит в светящиеся и красноватые глаза напротив, — ты.. этого и хотел? — любовь. джемин сказал так люди делают. я люблю ченле. — я-я тоже тебя.. люблю, — солнце заходит за горизонт и окрашивает все вокруг в теплый персиковый, как и улыбку джисона, которую ченле видит, кажется, впервые. ченле невольно улыбается тоже. солнце заходит за горизонт, пока они прижимаются к друг другу плотнее, скрываясь от холода в одеяле свои чувств. солнце заходит за горизонт, и, кажется, это первая ночь за пределами города, когда ченле будет по-настоящему счастлив.