при свете

      Весь мир кружился у нее перед глазами. Ну, технически, кружилась вероятнее всего ее голова, но в эту секунду казалось, что именно она была единственным, что оставалось неподвижным в этой комнате кривых зеркал. Или, лучше сказать, на этой палубе во время жуткого шторма. Неважно. Джи, стоит признаться, была слишком пьяной, чтобы размышлять над подходящими метафорами.       В общем, Майки где-то познакомился с одной парочкой, Ником и Кэт-через-э, у которых оказался огроменный старый деревенский дом в какой-то глуши. (Не очень понятно, откуда Майки их знает, но, судя по тому, как Ник и Кэт-через-э терлись постоянно рядом с ним, догадаться Джи было несложно). Так или иначе, главное, что эти ребята разрешили всей группе бесплатно переночевать в их доме, а значит — поспать в настоящих постелях. Учитывая то, что в прошлый вторник они спали на полу в чьем-то подвале, одна лишь мысль о настоящих кроватях послужила достаточным стимулом, чтобы ехать туда целых полтора часа.       Плюс ко всему Ник и Кэт-через-э закатили реально охренительную вечеринку у костра. У них был просторный, хоть и заросший, задний двор с большим кострищем, совершенно никаких соседей поблизости, а алкоголя — хоть пруд пруди. Этого было достаточно, чтобы Джи позабыла о своей обиде на северную часть штата Нью-Йорк, где они однажды на самом деле получили штраф за превышение скорости всего на три чертовы мили. (Она постоянно начинала эту тираду о том, что случилось это только потому, что гаишники заметили их номера штата Джерси, но остальные ребята пригрозили, что заткнут ее, если она снова поднимет эту тему).       Все остальные (а конкретно: парни из My Chem, одна группа, которая играла вместе с ними в Баффало, несколько членов их рабочей команды, сами хозяева и несколько их друзей-хипстеров), смеясь и громко разговаривая, тусовались вокруг костра и огромной бочки, где во льду хранилось пиво. Как только они сюда приехали, Джи схватила со столика для напитков бутылку рома (убедившись при этом, что она запечатана, потому что, кто знает, что это за люди) и направилась прямиком к пластиковому шезлонгу, который располагался на лужайке. Он был достаточно далеко от костра, так что она в основном скрывалась в тени, чтобы иметь возможность спокойно покурить и выпить, не притворяясь при этом милой и общительной.       Она не была расстроена чем-то конкретным, а просто чувствовала себя… меланхолично — это казалось ей самым подходящим словом. Сегодня был такой вечер, когда она была рада, что они убрали «Cubicles» из их обычного сет-листа, потому что она и так прямо сейчас переживала слишком много душещипательных откровений, к которым приходила в процессе самоанализа. А с другой стороны, к черту это все, ей нужно перестать утопать в ебаной жалости к самой себе.       — Смирись с этим и живи дальше, Джи, — пробормотала она.       Джи неуклюже вытащила пачку сигарет из кармана своей толстовки и обнаружила, что в ней осталась всего одна штука. Черт. Это нужно исправить.       Сев прямо, она свесила ноги с края шезлонга и подготовилась, чтобы спрыгнуть с него. По какой-то неведомой причине встать было куда сложнее, чем сесть. Ее первая попытка закончилась тем, что она выронила еще незажженную сигарету и чуть не уронила ром, что было бы настоящей катастрофой.       Поэтому она села на краешек шезлонга, аккуратно поставив бутылку на землю, чтобы не пролить, как вдруг кто-то свалился куда-то позади нее, при этом чуть не перевернув сам шезлонг.       — Блять! — вскрикнула Джи, вцепившись в края пляжного кресла обеими руками.       — Джи, Джи Уэй, ты должна меня спрятать, — задыхаясь, проговорил Фрэнк, хватая ее за талию и притягивая назад на себя. На секунду она засопротивлялась, пытаясь сохранять равновесие, но это оказалось гиблым делом. Фрэнк, может быть, и был на пару-тройку дюймов ниже нее, но все же оставался крепким засранцем, и вряд ли было на свете что-то сложнее, чем стряхнуть с себя решительно настроенного Фрэнка Айеро. К тому же она все-таки была пьяна. Поэтому Джи небрежно откинулась на него, пока тот пытался компактнее свернуться за ее спиной, что закончилось болезненными толчками его коленей прямо по ее спине.       — Фрэнк, да какого хрена? — возмутилась Джи, не глядя ударяя кулаком по той части тела, которая попадется (как оказалось, это было бедро).       — Ай-ай, моя нога, — заныл Фрэнк, в то же время не сдерживая смеха, так что Джи не слишком сильно забеспокоилась. — Серьезно, ты должна меня спрятать. Там Оттер в ярости. Он точно меня убьет. — Фрэнк завозился, не переставая толкаться, пока не устроился так, что его ноги расположились по обе стороны от Джи, руки обхватили ее талию, а подбородок неприятно уперся куда-то в плечо.       — И ты даже понятия не имеешь, почему это вдруг Оттер решил тебя убить, так? — Фрэнк яростно покачал головой, отчего короткие волосы защекотали ее шею. — Ну конечно, — протянула Джи. — Ты же понимаешь, что так ты вообще не спрятался? Он точно тебя увидит, если подойдет сюда.       Она почувствовала, как Фрэнк пожал плечами.       — Да, но тогда ему придется сначала сразиться с тобой.       — А, так значит, я твой живой щит? Ну ты и козел. — Джи тыкнула его в бок, отчего Фрэнк дернулся и хихикнул. Она не пошла в полную атаку щекоткой, потому что Фрэнк ужасно ее боится и всегда беспощадно за нее мстит, а Джи была в крайне неудачном для этого положении с Фрэнком, вцепившемся в нее, как гребаный осьминог.       Сегодня днем было жарко, но с заходом солнца температура резко упала, так что ей становилось довольно прохладно в одном тоненьком худи и джинсах. Но теперь она начала согреваться, потому что Фрэнк всегда источал тепло, как ебаная печка, если только не был болен. (Во время болезни ему, наоборот, никак не удавалось согреться, и оставалось лишь жалобно дрожать и таскать у всех одеяла. Но на него никак не получалось злиться в такие моменты, потому что больной Фрэнк был на вид совершенно несчастным). Однако из него уже не получалась настолько же хорошая подушка, как раньше, но даже на изрядно похудевшем во время тура Фрэнке было очень удобно лежать.       — Эй, а у тебя есть сигареты? Я из-за тебя, ублюдка, последнюю уронила, — добавила Джи, пусть даже это и случилось на самом деле потому, что она была слишком пьяной и неуклюжей, а не из-за Фрэнка, который запрыгнул на шезлонг, словно белка-летяга.       — Ага, секунду, — сказал Фрэнк, извернувшись, чтобы просунуть руку в карман джинсов, отчего костяшки его пальцев прошлись внизу по спине Джи. — Достал.       Вместо того, чтобы передать ей сигарету и зажигалку как нормальный человек, он сначала сам поджег сигарету и передал ей, и только после этого поджег еще одну для себя. В некоторые моменты Фрэнк вел себя до жути галантно. Он всегда открывал для нее двери, поджигал ей сигареты, словно он из какого-то фильма сороковых годов, а еще он всегда уступал ей последнее оставшееся место, даже если ему самому в итоге приходилось сидеть на полу.       Некоторые из этих привычек она все же пресекала, поэтому теперь, если где-то не хватало мест, Фрэнк мог усесться Джи на колени, а не ютиться на полу. А еще он больше не пытается отодвинуть для нее стул в ресторане после той первой попытки, когда Джи сказала ему, что она не какая-то старуха или инвалидка, и если он еще раз это сделает, то получит по яйцам. С дверьми все оказалось безнадежным; единственное, что она могла сделать — это попытаться оказаться у двери раньше него, чтобы самой придержать ее для Фрэнка (при этом, конечно же, гадко ему ухмыляясь). Однако по какой-то причине ей очень нравилось, что он поджигал для нее сигареты.       Только начиная тусоваться вместе, еще во времена, когда он был Фрэнком Айеро из гребаной Pencey Prep, вся его галантность до чертиков ее смущала. Она привыкла общаться с парнями-задротами, которые принимали Джи за свою. (Она в самом деле уверена, что некоторые постоянные клиенты ее любимого магазина комиксов думали, что она реально была парнем). А за пределами мира комиксов, что ж. Она была полноватой, стеснительной, помешанной на рисовании и просто странной. Материлась как сапожник, могла часами спорить (и спорила), кто победит в битве между Зеленым Фонарем и Зеленой Стрелой, и почти каждый день носила бесформенные черные толстовки поверх черных футболок с черными джинсами. Не совсем та девушка, которой парни обычно придерживают дверь. Поэтому когда Фрэнк (который был горячим, несмотря на свою еще детскую припухлость и уродские обесцвеченные дреды) начал проявлять к ней внимание? Да, она вроде как запала на него. Но вроде бы не сильно.       Несколько минут они просто курили в тишине, рука Фрэнка расслаблено покоилась на животе Джи, а ее голова — на его плече. Джи наблюдала за мерцанием светлячков, летающих среди низкорослых деревьев, заросшего газона и исчезающих где-то в густой тьме над пламенем костра. Как-то странно вот так находиться где-то посреди абсолютной глуши. Там, рядом с костром, вечеринка, похоже, была в самом разгаре, но весь ее шум сходил на нет, даже не успевая добраться до их ушей, поглощаемый этой исключительной деревенской тишиной.       — Так тихо, — произнесла Джи, потому что ей хотелось хоть что-нибудь сказать.       — Слишком тихо, — на автомате ответил Фрэнк. Но его ответ прозвучал совсем не весело, как ожидалось, а скорее зловеще вдобавок к этому открытому пространству, простиравшимуся перед ними в самую даль, где мог прятаться кто угодно. Что угодно. Джи вздрогнула.       — Замерзла? — спросил Фрэнк. Она что-то уклончиво пробормотала в ответ, не желая признаваться, как чертовски сильно ее пугали всякие жуткие деревни. Только потому, что Фрэнк вел себя чересчур галантно, вовсе не значит, что он не высмеет ее за это так же безжалостно, как и парней. — Эй, привстань-ка на секунду.       Джи поднялась, все еще сидя на шезлонге, и немного обернулась, наблюдая за тем, как Фрэнк начал размахивать руками в попытках снять с себя толстовку.       — На мне уже и так худи, — возразила она. — А теперь и ты замерзнешь.       Волосы Фрэнка взъерошились, торча вверх (ну, те, что были его недо-ирокезом, во всяком случае, а об остальных, слишком коротких, было трудно судить), после чего он улыбнулся ей во все зубы, словно только что открыл для себя музыку Misfits.       — Не-а, мы просто прижмемся друг к другу и согреемся. Ты же не допустишь, чтобы я до смерти замерз, правда, Джи?       Она наморщила нос и притворилась, будто ей нужно было над этим хорошенько подумать.       — Ну-у-у… Наверное, нам было бы нелегко найти еще одного мелкого, надоедливого ритм-гитариста, который бы метался по сцене как обдолбанная кукла из Маппет-шоу.       Фрэнк обидчиво тыкнул ее в бок.       — И давно ты эту речь готовила, а? Посмотрим теперь, поделюсь ли я с тобой толстовкой. Обдолбанная кукла из Маппет-шоу, — проворчал он. — Скажи хотя бы, что я клевая кукла, как, например, тот чувак из музыкальной группы.       Джи закатила глаза.       — Ты точно самая клевая кукла из всех нас. Вон сколько у тебя этих кукол-поклонниц.       — Ну что ж, тогда хорошо. — Фрэнк немного повозился с подлокотниками, пока ему не удалось практически полностью разложить шезлонг, после чего он лег и похлопал по месту рядом с собой. — Хочешь пообниматься, чтобы согреться, Джи Уэй?       Джи уже практически сказала, что это прозвучало, как реплика эротического фильма — потому что это реально прозвучало, как избитая фраза из какой-нибудь нежной порнушки — как вдруг со стороны костра раздался чей-то рёв.       — Фрэнк Айеро! Ты, мелкий засранец, я, блять, тебя прикончу! — Безо всяких сомнений, это был голос Оттера.       — Вот черт! — Они обменялись напуганными взглядами. Выражение лица Фрэнка было чем-то между «блять, он меня убьет!» и «блять, я сейчас сдохну от смеха, а потом он меня все равно убьет». Это выражение лица было очень знакомым, ведь Фрэнк склонен превращать Оттера в маньяка-убийцу, по крайней мере, хотя бы раз в неделю.       Джи резко встала и расставила руки в стороны, намереваясь так спрятать Фрэнка за собой.       — Беги, а я его отвлеку, — прошипела она через плечо. Оттер никогда не доходил до того, чтобы на самом деле попытаться расчленить Фрэнка, но все бывает в первый раз.       — Ты что творишь? — спросил Фрэнк, хватая ее за плечи. — Нам надо валить отсюда!       — АЙЕРО! — В мерцающем пламени костра (которое к этому моменту было огромным уже просто до абсурда, потому что, как подумала Джи, туда закинули, наверное, целый диван) она разглядела силуэт Оттера, разъяренно шагающего в их сторону. За ним следом шел Рэй, пытающийся, как она знала, того успокоить.       — Ох, блять! — прошипела Джи. Оттер звучал пиздец каким разозленным. — Что ты натворил?       — Нет времени объяснять! Беги! Беги так, словно от этого зависит твоя жизнь!       Они оба истерично смеялись по пути, спотыкаясь при этом о неровности заросшего газона. Фрэнк схватил ее за руку и потянул вперед, отчего Джи практически упала, тем самым чуть не повалив за собой и Фрэнка. Она все еще была пьяной и была на сто процентов уверена, что Фрэнк тоже. Они зигзагами оббежали всю лужайку и остановились за большим гаражом, находившимся вдали от дома. Джи облокотилась спиной на стену гаража, продолжая тяжело дышать и слегка посмеиваться. Фрэнк тихонько подкрался вдоль стены по другую сторону от Джи и выглянул из-за угла.       — Горизонт чист, а вон там есть кусты, где можно спрятаться. Пошли. — Он вообще-то звучал очень уверенно; так, словно знал, что делал, и вообще-то это не должно было удивлять Джи. Она знала, что в старшей школе он был тем еще малолетним преступником (ага, она слышала эту историю о том, как он проколол шины своей бывшей). Но есть большая разница между тем, чтобы знать, что Фрэнк мелкий панк, который постоянно сбегал из школы и доставлял всем неприятности, и тем, чтобы видеть его в действии. — Ну же! — шикнул Фрэнк, махая ей рукой.       — Куда мы вообще направляемся? Мы же в чертовой глуши!       Фрэнк улыбнулся.       — В дом, конечно же. Оттер решит, что мы побежали в фургон, а к тому времени, когда он нас там не найдет, Рэй уже успеет его успокоить… эх, надеюсь. — Он кашлянул и невинно на нее посмотрел (невинно, насколько у Фрэнка, конечно, получалось, а это совсем немного).       — В конце концов тебе все-таки придется рассказать мне, какого хрена ты сделал, — проворчала Джи, одарив его хмурым взглядом.       Фрэнк состроил эту мордашку, когда его глаза становятся таким большими и печальными.       — Ты что мне не доверяешь?       Джи закатила глаза.       — Доверяю… Просто я же тебя знаю.       Фрэнк усмехнулся и взял ее за руку, снова таща за собой. Они выбежали из своего укрытия за гаражом, минули лужайку и достигли заднего входа в дом. Джи поймала себя на том, что снова хихикает. Это просто нелепо, будто фрагмент из «Миссии невыполнима». Фрэнк шикнул на нее и дернул за ручку двери, которая легко поддалась, открывая перед ними старомодную кухню.       Они посмотрели друг на друга и одновременно произнесли:       — Победа.       — Нам очень нужно еще пива. О, и чипсов, — сказал Фрэнк, направляясь к холодильнику. — Или печенек, я бы сейчас точно сожрал печенек.       Джи начала копаться в шкафчиках, найдя лишь тарелки, миски и самую большую коллекцию кружек, которую она только видела, но никакой еды.       — Где, черт возьми, они хранят свою… о, смотри, — сказала она, заметив узкие раздвижные дверцы-жалюзи, запрятанные в самом углу между двумя шкафчиками. Раздвинув дверцы, она обнаружила, что ее предчувствие оказалось верным. Это была узенькая тесная кладовка, которая раньше служила чем-то вроде прихожей, а теперь от пола до потолка была заполнена ящиками и полками.       — Пиво, — безо всякой необходимости объявил Фрэнк, прижав ледяную бутылку прямо к ее шее. Джи издала задушенный вскрик и тут же обернулась, уставившись на него.       — Эй, ты это слышал? — раздался громкий пьяный мужской голос. — Айеро, чертов придурок, где ты? — По звуку было похоже, что Оттер прямо около кухни. Джи схватила Фрэнка и затащила его в кладовку в тот самый момент, когда они услышали топот ботинок, входящих в комнату. Она оказалась зажатой между нижней полкой и телом Фрэнка, боясь пошевелиться хоть на миллиметр, потому что жалюзийные двери кладовки уж точно не заглушат их шум. Даже тихое звяканье бутылок, когда Фрэнк поставил их на ближнюю полку, прозвучало сродни грому.       — Мэтт, перестань, — сказал Рэй. — Это просто Фрэнк, ты же знаешь, какой он. Иногда он ведет себя как идиот, но он никогда не хочет этим кого-то обидеть.       — Вот именно, он и есть невыносимый идиот, а Джиневра помогает ему каждый раз избежать наказания, — язвительно сказал Оттер. Сукин сын, он же знает, как Джи ненавидит свое полное имя. Она вдохнула полной грудью, уже готовая накричать на Оттера, но Фрэнк закрыл ее рот своей ладонью. Джи медленно выдохнула через нос, поднимая на него взгляд.       — Не такой уж он и плохой человек, Мэтт. Он просто…       Оттер его прервал.       — Единственная причина, из-за которой она не видит, насколько он мелкий панк, разрушающий все вокруг — единственная причина — это потому, что она его хочет. Очень хочет. Черт, да если бы это было не так, то его бы уже давным-давно выкинули из группы.       Глаза Фрэнка сузились, и он уже повернулся вбок, явно готовый вылететь из кладовки. Джи во время крепко схватила его обеими руками и даже обернула вокруг него ногу, физически утягивая Фрэнка обратно. Он потерял равновесие и упал прямо на нее, отчего Джи больно впечаталась в полку, скорее всего, заработав огромный синяк у себя на заднице. К счастью, голос Рэя, кричащего на Оттера, что тот пересек черту, и ответные ругательства Оттера заглушили шум от их краткой стычки.       По всему телу Фрэнка разлилось чистое раздражение, а мышцы его рук под ее хваткой чувствовались ужасно напряженными. Джи абсолютно уверена, если Оттер и Фрэнк сейчас начнут драться, когда они оба пьяные и так агрессивно настроены, одного из них или же обоих заберут отсюда уже на скорой. Джи прижалась губами к уху Фрэнка и тихо спросила:       — Ты мне доверяешь? — Фрэнк медленно кивнул. — Тогда ты должен доверить мне самой разобраться с Оттером.       Голос Фрэнка никогда раньше не был настолько похожим на звериный рык.       — Я не могу позволить ему вот так вот просто оскорблять тебя.       Оттер начал откровенно поливать Фрэнка грязью, говоря о том, какой он мудак, и что Оттер собирается с ним сделать, как только Джи перестанет «думать своей пиздой». Джи пообещала себе, что в следующий раз, когда она будет перелезать через него, чтобы выбраться из фургона, то обязательно «случайно» заедет Оттеру по яйцам. Фрэнк издал низкий, разъяренный звук на слове «пизда», что было просто смешно, потому что Джи лично слышала, как Фрэнк не раз произносил его по отношению к своим бывшим девушкам (но только не к Джамии, с которой они до сих пор хорошо общались).       — Фрэнк. — Джи чуть наклонилась, прижимаясь виском к его голове и все еще не отпуская Фрэнка, хоть тот уже не пытался выбраться. — Ты должен доверять мне, когда я говорю, что сама разберусь со своей группой. Я знаю Оттера намного дольше, чем ты, и я знаю, что когда он разъяренный и злой, то говорит много всякого дерьма, чего на самом деле не имеет в виду.       Ей нечасто приходилось поднимать подобные темы, особенно тот факт, что это ее группа. Именно она тогда позвонила Рэю и Оттеру и сказала, что хочет спасти мир с помощью музыки (Рэй был полон энтузиазма спасти мир, а Оттер был просто достаточно пьян, чтобы не рассмеяться над этой идеей слишком сильно). Именно она сказала: «Да, конечно, Майки, ты же знаешь, что я никогда не стала бы что-то делать без тебя», когда Майки невзначай упомянул, что учится играть на басу. И именно она убедила Рэя, что им очень нужен еще один гитарист для более полного звучания, когда распались Pencey Prep.       Фрэнк вздохнул, неуклюже повалившись на нее.       — Хорошо, ладно. Но если он хоть когда-нибудь посмеет сказать это тебе в лицо, я не буду давать никаких обещаний, что не выкину его в ебаное окно.       Джи издала тихий смешок.       — Резонно. Эй, Фрэнк… повернись на секунду. — Фрэнк, выглядя заинтригованным, повернул голову, оказываясь с ней лицом к лицу. Джи положила руки на его плечи и поймала его взгляд, после чего сделала глубокий вдох. — Ты же знаешь, что ты в группе вовсе не только потому, что ты привлекательный, да?       Глаза Фрэнка на мгновение округлились, прежде чем он рухнул на нее, зарываясь лицом в плечо, лишь бы заглушить рвущийся наружу хохот.       — Да что? Что? — прошипела Джи так тихо, насколько было возможно. Фрэнка буквально трясло от смеха, а его руки скомкали ее худи по обе стороны от его рта, вжимающегося в ткань на плече. — Заткнись, не настолько это было смешно, — огрызнулась Джи, забывая о том, что нужно быть тихими.       Они оба на секунду задержали дыхание, прислушиваясь, но разговор Рэя и Оттера продолжался без перерывов.       Фрэнк наконец-то поднял голову с ее плеча. Он стер улыбку с лица и прошептал, стараясь звучать серьезно, но потерпел в этом поражение.       — Спасибо, Джи. Меня очень беспокоило, что ты могла держать меня в группе только из-за моей щедрой доли… мужественности… — Фрэнк резко выдохнул, пытаясь снова не рассмеяться. Джи только закатила глаза. Он быстро наклонил голову, явно намереваясь звонко чмокнуть ее в щеку (она может поклясться, что он делает так не меньше двух раз в неделю), но не рассчитал расстояние, и вместо этого поцелуй пришелся на уголок ее рта. Фрэнк замер, мягко прижимаясь губами к ее коже.       Неожиданно для себя Джи вдруг поняла, в какой интимной позе они находятся. Они прижимались друг к другу от груди до самых коленей. Ее ноги были немного раздвинуты, чтобы сохранять равновесие, пока часть веса приходилась на нижнюю полку, которая впивалась прямо в изгиб ее задницы, так что хотя бы раз в жизни они с Фрэнком были одного роста. Его пах прижимался точно к ее, и она на сто процентов была уверена, что он начинал возбуждаться. Она — так точно.       Рэй и Оттер продолжали говорить на кухне, но внезапно их голоса показались такими далекими за пределами этой тишины, повисшей в кладовой. Джи немного заерзала, всего лишь пытаясь уберечься от того, чтобы упирающаяся под ее задницей полка нарушила нормальное кровообращение, отчего Фрэнк вдруг издал тихий гортанный звук, прижавшись ближе к ней бедрами. И да, он определенно становился твердым. Джи поерзала еще, на этот раз нарочно потираясь о его пах.       Фрэнк чуть отстранился и посмотрел на нее, приподняв брови и выглядя при этом слегка неуверенно.       — Джи? — тихо произнес он. А вот его тело было определенно во всем давно уверено, потому что его руки начали скользить сверху-вниз по ее бокам, останавливаясь на изгибе ее бедер, согревая сквозь джинсовую ткань.       На секунду Джи прикрыла глаза, пытаясь понять, что за херню она творила. Ей нужно все обдумать, ей не следует делать того, что может разрушить их дружбу и их группу, но Фрэнк сейчас так близко и от него так хорошо пахнет, а еще ей целый год хотелось узнать, чувствует ли он к ней то же самое.       Она открыла глаза и кивнула, как можно тише прошептав:       — Да.       Лицо Фрэнка быстро и несдержанно просияло улыбкой, когда он наклонился и прошептал что-то вроде «ну, наконец-то, блять» напротив уголка ее губ. Джи уверена, что если бы Фрэнк не обвил руки вокруг нее и не просунул язык меж ее губ, то она бы непременно станцевала на кухне победный танец.       Джи провела ладонями вверх по его рукам и плечам, начиная массировать короткие волосы на его затылке. С тех самых пор, как он постригся, у нее так и чесались руки от желания прикоснуться к ним и узнать, такие же они мягкие, какими были на вид. И они оказались мягкими.       Выяснилось, что Фрэнк из тех, кто целуется очень напористо, но это неплохо, ведь она целовалась так же. Он прижал ее спиной к полке, держа одну руку чуть ниже ее талии, а другой провел вверх по ее телу, останавливаясь в волосах. Пальцами он вцепился в ее локоны и решительно потянул за них, отчего Джи издала тихий стон прямо в его губы.       Фрэнк отстранился от нее буквально на миллиметр, тяжело дыша в ее раскрытые губы и снова потянул за волосы. Ей кое-как удалось проглотить большинство рваных поскуливаний, но те, что успели вырваться, вынудили бедра Фрэнка непроизвольно дернуться и начать тереться об нее, побуждая Джи раздвинуть ноги еще шире, скользя подошвами по изношенному линолеуму.       Вся эта тема с дерганьем за волосы не была для Джи чем-то особенно приятным с любым из ее прошлых партнеров, но с Фрэнком… боже, она бы сделала с ним столько блядски грязных вещей. Если, конечно, они когда-нибудь выберутся из этой кладовки, и Оттер когда-нибудь закроет свой чертов рот. С некой досадой Джи прикусила нижнюю губу Фрэнка, но чуть сильнее, чем намеревалась. Однако в ответ он лишь снова двинул бедрами напротив нее. Джи сделала заметку в голове, что кусаться для Фрэнка было приятной вещью.       Той рукой, что все еще путалась в ее волосах, Фрэнк повернул ее голову вбок, чтобы прошептать прямо ей на ухо:       — Сможешь быть тихой, или мне лучше тебя заткнуть? — Джи, честное слово, не смогла сдержать скулеж, который вырвался из нее только при мысли об этом, прозвучав ужасно громко для крохотного пространства кладовой. Они снова оба замерли, но Оттер наслаждался собственным голосом и, скорее всего, не услышал бы даже, как на него несется товарный поезд. На мгновение Джи отключилась от реальности, любуясь этой картинкой в голове.       — Вот и ответ на вопрос. — Фрэнк снова ее поцеловал, буквально трахая рот языком, и той рукой, что держала за волосы, провел вниз по ее телу. Он слегка ощупал ее, быстро сжимая одну грудь и через ткань задевая большим пальцем сосок, после чего опустил руку дальше вниз, начиная расстегивать ее штаны. Он резко прижал ладонь к ее рту прямо в тот момент, когда его рука забралась в ее узкие джинсы и проникла под край ее нижнего белья.       Твою мать. Джи прикусила собственную губу, лишь бы не издать ни звука, когда Фрэнк скользнул сквозь эту влажность между ее ног, а затем прямо в ее вагину, вот так — не тратя драгоценного времени на ебаные поддразнивания. Какие же у него были, черт возьми, сильные пальцы — пальцы гитариста, грубые и мозолистые на подушечках. Это ощущалось практически чересчур интенсивно, особенно когда его пальцы безошибочно нашли ту самую точку на верхней стенке и стали безжалостно надавливать на нее, пока большой палец стимулировал клитор.       Кеды Джи со скрипом скользнули по линолеуму. Ей пришлось ухватиться за край полки, чтобы удержаться и просто-напросто не рухнуть на пол. Сильное и напряженное тело Фрэнка, так тесно прижимающееся к ней, было, наверное, единственным, что сейчас удерживало ее от падения. Его ладонь закрывала ей рот, а сама она даже не могла, блять, пошевелиться, и если бы у нее сейчас не плавился мозг, уже, кажется, вытекая через уши, она бы даже забеспокоилась о том, почему ее это так сильно возбуждало.       Он прижался ртом к ее горлу, целуя и покусывая ее кожу, пока в том месте, она уверена, не появится к утру огроменный засос. Однако ей на это было абсолютно плевать, потому что по ощущениям внутри нее уже двигалась половина руки Фрэнка, а напротив бедра она чувствовала, насколько же он был твердым. Похоже, сегодня ночью ей чертовски повезет.       — А еще этот мелкий панк постоянно ускоряет темп…       Если бы еще Оттер прекратил свой ебучий трёп.       Джи была уже так близко, так близко, что она буквально уже чувствовала свой оргазм, и Фрэнк просто… остановился. Около секунды она в недоумении пялилась на него, а затем стала нетерпеливо качать бедрами, пытаясь заставить его руку снова двигаться. Фрэнк наклонился, прижимаясь лбом к ее лбу, и с силой зажмурил глаза. Выглядел он так, словно испытывал неимоверную боль, что было бы справедливо по отношению к Джи, ведь она находилась в шаге от того, чтобы кончить, а этот придурок остановился.       — А ты, значит, громкая в процессе? — прошептал он едва ли слышно на фоне эпичной истерики Оттера в соседней комнате. Полсекунды Джи думала ему соврать, но это глупо. Однако она точно предпочла бы не выдавать их присутствие здесь таким вот способом. Боже, точно нет. Поэтому она медленно кивнула.       — Ох, блять, — прошептал Фрэнк, сгибая пальцы, отчего все ее нервные окончания отозвались теплой пульсацией. — Прямо сейчас это будет немного проблематично, но… твою ж мать. Я бы втрахал тебя прямо в эту стену.       Джи с трудом проглотила стон.       Когда Оттер перешел от нытья о том, как воняло из спортивной сумки Майки, к тому, насколько же мерзким было пиво снаружи, никто из них не пошевелился, пусть даже единственное, чего хотелось Джи, — это не переставая скакать на руке Фрэнка, пока она не кончит. А после этого, может, даже развернуться и позволить ему вжать ее лицом прямо в поверхность узенькой полки. Или же опуститься на колени и отсосать ему. Все ее тело передернуло от шквала непристойных картинок, возникающих в голове, и в этот момент ладонь Фрэнка немного соскользнула с ее рта. Как раз, чтобы Джи удалось взять в рот два его пальца, начиная лизать грубые мозоли на их кончиках, покусывать… как раз, чтобы он мог это почувствовать.       Фрэнк задрожал напротив нее, глубже засовывая пальцы в ее рот и начиная тереться о ее бедро, пока пальцы в ее влагалище снова возобновили движения, проникая все глубже, но теперь уже избегая клитор как снаружи, так и его ножки через стенку внутри. Она издавала тихое хныканье где-то в глубине своего горла, но Фрэнк лишь надавил пальцами на ее язык и прошептал нежное «ш-ш-ш» напротив уха.       Она точно скоро свихнется от совершенного разочарования, но, черт возьми, если это произойдет с ней, тогда сойти с ума должен и он. Джи начала сосать его пальцы, поглаживая их языком так, словно у нее во рту был член, и представляя этот солоноватый вкус и натяжение губ вокруг него. Лишь той рукой, что продолжала сжимать полку, Джи по-прежнему сохраняла равновесие, а свободную руку просунула сзади Фрэнка вверх под его футболку, после этого проводя ногтями вниз по его спине и уже представляя тонкие красные линии царапин, перемежающиеся с линиями татуировок. Пальцы Фрэнка судорожно сжались внутри нее почти на грани того, чтобы причинить боль, отчего Джи невольно укусила его пальцы.       Бедра Фрэнка толкнулись напротив нее, и он издал мягкий, почти страдальческий звук прямо около ее уха. Они оба тяжело дышали, стараясь втягивать воздух так тихо, насколько это возможно. Джи уже была близка к тому, чтобы потерять весь свой самоконтроль, ровно как и Фрэнк, если верить ее подозрениям. Она даже представить себе не может, что ей делать, если Оттер с Рэем скоро не уберутся нахрен из этой кухни.       И вдруг, хвала ебаным небесам, она услышала, как они покинули кухню, захлопывая за собой дверь на улицу. Они оба на мгновение замерли, не веря собственным ушам.       — Черт возьми… Джи, можно я… боже, пожалуйста, — начал бормотать Фрэнк.       — Ага, да, да, только… — Джи ахнула, пытаясь хорошенько поразмыслить над этим, но Фрэнк уже стащил с нее штаны и перевернул лицом к стеллажам. Джи схватилась за край полки и расположилась поудобнее, потому что она тоже уже не может этого дождаться и скоро просто сойдет с ума, если не кончит прямо сейчас.       Она слышала, как Фрэнк стал возиться с шуршащей упаковкой презерватива, который оторвал от ленты, всегда хранящейся в кармане, но через несколько секунд он уже прижался грудью к ее спине, одной рукой сжимая ее чуть ниже талии, а другую запустив между ее ног, держа Джи открытой и направляя в нее головку члена.       Толкаясь внутрь, Фрэнк делал это ни слишком медленно, ни с этой чудовищной нежностью, и Джи это как раз-таки нравилось. Ей нравилось, что Фрэнк достаточно хорошо ее знал, чтобы понимать — медлительность и нежности ей сейчас были не нужны. То, как он чуть ли не рычал, с усилием жестко трахая ее, как ей приходилось крепко держаться, только чтобы не упасть от силы его толчков… именно так Джи и хотела. Быстро и грязно.       Руки Фрэнка больно впивались в ее бедра — он был слишком заведен, чтобы сохранять осторожность. Она толкалась ему навстречу, стоная и выгибая спину, точно течная кошка, опустив при этом голову между своих рук, опирающихся на полку. Он ощущался таким огромным внутри нее, но частично это было из-за угла проникновения, а еще потому, что она уже получала удовольствие от размышлений о том, чтобы это повторить.       Джи так долго была на краю кульминации, что внезапный оргазм удивил даже ее саму, отчего взгляд затуманился, а влагалище начало ритмично сжиматься вокруг него. Она осознала, что практически кричит, с каждой волной оргазма то повышая, то понижая голос, но сейчас ей было не подвластно собственное тело, у нее никак не получалось оставаться тихой. Фрэнк сквозь зубы издал задушенный звук и продолжил трахать Джи сквозь ее оргазм, однако его ритм уже становился рваным и еще более отчаянным.       После еще нескольких толчков, от которых у нее уже все пульсировало чуть ли не в голове, Фрэнки замер позади нее, входя так глубоко, насколько это было возможно, после чего рухнул грудью на ее спину. В конце концов ее руки не выдержали, и Джи упала на локти, ахнув от того, как край полки врезался в ее живот. Фрэнк, весь потный и тяжелый, продолжал лежать на ее спине. Только когда она пихнула его локтем, он выпрямился и сжал ее бедра, последний раз толкнувшись в нее уже лишь наполовину твердым членом, после чего, придерживая за край презерватива, с влажным звуком вышел.       Джи захныкала, будучи слишком чувствительной и ощущая себя странным образом слишком пустой после того, как он вышел.       — О господи, — пробормотала она, хватаясь за поверхность полки и пытаясь снова встать на ноги. По ощущениям у нее вместо ног были две макаронины.       — Зови меня Фрэнк, — сказал он, но у нее настолько снесло крышу, что понадобилось какое-то время, чтобы понять эту древнюю шутку. Джи усмехнулась и, пошатываясь на ногах, стала натягивать обратно свои джинсы. Было приятно видеть, что Фрэнк выглядел настолько же измотанным, какой себя чувствовала и она: веки полуприкрыты, губы припухшие, а джинсы все еще расстегнуты и приспущены на бедрах, пока сам он возился с презервативом.       — Черт, — сказала она, обеими руками проводя по волосам. — Надеюсь, во время этого никто не заходил на кухню в поисках пива.       Фрэнк пожал плечами.       — Здесь все взрослые, переживут. К тому же, если даже кто-то тут и бродил, они, скорее всего, просто пиздец как обзавидовались, что это не у них сейчас эпичный секс прямо в кладовке.       Джи рассмеялась, чувствуя теплую волну облегчения от того, что даже после такого они все еще могли друг с другом прикалываться. Одной из причин, почему она никогда не делала первый шаг — помимо того, что она и подумать не могла, что может быть интересна Фрэнку — ей не хотелось превращать их общение во что-то жутко странное. В ее жизни было слишком много плохо обдуманных перепихонов с друзьями, которые потом заканчивались неловко и нелепо, а она не могла рисковать настолько важным для нее человеком, каким был Фрэнк.       — Нам, наверное, лучше убраться отсюда поскорее, пока Оттер и Рэй не вернулись, и мы не застряли в кладовке еще на час или два, — предложила Джи, застегивая свою толстовку. (Прошло, скорее всего, не больше двадцати или тридцати минут, но, черт возьми, ощущалось это, словно вечность).       — Ага, — пробормотал Фрэнк, раскрывая двери на кухню с немного чрезмерной силой. — Потому что если я снова увижу сегодня ебало Оттера, оно встретится с моим кулаком.       — … и ты, скорее всего, проебешься, учитывая посторгазменную слабость в теле, — сказала Джи, поморщившись. Она тоже была в бешенстве от того дерьма, что наговорил Оттер, но… блять, она прекрасно знает, насколько Фрэнк вспыльчивый. Джи может начать кричать, если ее разозлить так сильно, что она потеряет над собой контроль; Фрэнк же будет размахивать кулаками, и не так уж много нужно, чтобы вывести его из себя.       Фрэнк избавился от презерватива и быстро сполоснул руки, вытирая их о джинсы.       — Не переживай, я бы постарался не переломать кости, — поклялся он, подходя туда, где Джи неловко топталась возле кухонной столешницы. Он скользнул руками по ее талии, обнимая ее, прижавшись всем телом и положив подбородок ей на плечо. Пару секунд Джи просто смущенно стояла, не шевелясь, после чего взяла себя в руки и тоже его обняла. В ее семье она была самым тактильным человеком, но даже она до сих пор не привыкла к тому, как обнимался Фрэнк, буквально набрасываясь и обхватывая всеми конечностями тех людей, что были ему очень дороги.       — Себе или ему? — спросила она, чувствуя, как грудь Фрэнка приподнялась, когда он довольно вздохнул.       — А? Оу. Себе. Будет отстойно потом пытаться играть на гитаре со сломаной рукой. — Она совершенно не сомневалась в том, что говорил он это, исходя из печального опыта.       — Ага. — Джи кивнула головой, а затем потерлась щекой о его мягкие короткие волосы сбоку головы. Фрэнк снова издал довольный звук. Так они и стояли на протяжении еще нескольких минут. Джи почувствовала, как узел напряжения между ее лопатками начал потихоньку развязываться.       — Эй, а знаешь, что я тут недавно прочитал в Космо? — спросил Фрэнк, все-таки разрывая их объятие. Джи с придыханием хихикнула — Фрэнк всегда отрицает, что у него зависимость от всяких дрянных журналов, типа «Космо» или «Мадмуазель», но она не раз видела, как он тырил их в магазинах, притворяясь покупателем. — Ученые пришли к выводу, что парням моего возраста следует встречаться с женщинами твоего возраста, потому что у нас синхронизируется сексуальное влечение. Видишь ли, чем ближе женщина к тридцати…       Джи, рассмеявшись, шлепнула его по руке.       — Я всего на четыре года старше тебя!       — Я об этом и говорю! — воскликнул Фрэнк, взглянув на нее широкими и притворно невинными глазами.       — Ах ты мелкий… — Они снова оба смеялись, когда Джи погналась за убегающим от нее Фрэнком вверх по лестнице. Фрэнк позволил ей себя поймать на полпути, где они простояли еще несколько минут, просто целуясь. Джи внезапно снова почувствовала, как полностью возбудилась и уже готова была трахнуть Фрэнка прямо на этих ступеньках, так что, может быть, ученые из «Космо» и были правы, насчет возрастающего влечения у женщин ближе к тридцати годам, потому что она не помнит, чтобы была такой нимфоманкой в школе или даже в колледже. А, может быть, это просто Фрэнк на нее так действует.       Они отстранились, тяжело дыша, и Джи грубо укусила его за нижнюю губу, после чего развернулась и опять побежала вверх по лестнице, чувствуя, что Фрэнк идет за ней следом. Джи ни за что в жизни не вспомнит, в какой комнате она должна была остановиться, и теперь у нее совершенно не было терпения, чтобы хотя бы попытаться в этом разобраться, поэтому она просто открыла первую попавшуюся дверь в спальню, понадеявшись, что та еще не занята. Удача оказалась на их стороне, потому что прямо сейчас в комнате никого не было. Около двери, правда, лежала спортивная сумка, но что ж, кто бы тут ни собирался спать, им придет поискать для себя другую постель.       Джи все еще пыталась понять, как работает этот дурацкий старый замок на двери, когда Фрэнк прильнул к ней сзади (скорее всего, вставая на носочки, что заставило бы Джи рассмеяться, если бы она не была настолько сильно возбуждена, что ей даже дышать становилось тяжело) и начал покусывать ее шею, отчего она буквально растворилась в ощущениях, со стоном откидываясь на него. Задвижка попала в замок — слава богу — и Джи развернулась, тут же вовлекая Фрэнка в открытый грязный поцелуй. Они попятились назад туда, где, как она надеялась, располагается кровать, и вдруг Фрэнк рухнул вниз, когда край постели врезался ему под коленями. Его руки уже блуждали под футболкой Джи, поглаживая сзади ткань ее лифчика, поэтому она упала вместе с ним, отчего тот издал задушенное «уфф», когда девушка повалилась прямо на его грудь.       Она покраснела и пробормотала «прости!», на что он сначала удивленно моргнул, а после ярко ей улыбнулся самой пошлой улыбочкой, какую Джи доводилось видеть на его лице. Дело в том, что Джи хоть и была на несколько дюймов выше него, но Фрэнк был намного сильнее, так что ей не стоило слишком уж удивляться, когда он перевернул ее на спину, словно она весила не больше грамма. Джи издала просто унизительно писклявый вскрик, и теперь эта невероятно пошлая улыбочка смотрела на нее сверху вниз, так что она была абсолютно уверена, что потеряла какой-либо контроль над ситуацией (снова), но Джи была даже не против. Совсем не против.       Фрэнк по-прежнему не переставал улыбаться, даже когда целовал ее, покусывал за подбородок, спускаясь вниз к горлу, где находился замочек от ее полностью застегнутой худи. На секунду она испугалась, что он попытается расстегнуть эту дурацкую толстовку своими зубами, но он лишь поднял руку и потянул замок вниз, расстегивая молнию и при этом аккуратно стараясь не касаться ее тела. Вот же козлина. Как только ее толстовка оказалась расстегнутой, он отсел назад и стал наблюдать за тем, как Джи выпутывалась из рукавов, пока полностью ее не сняла. В ту же секунду, как она отбросила худи в сторону, Фрэнк вернулся к ней, прижимая ее спиной к кровати и проводя руками по ее бокам.       Джи была настолько заведенной, что ее соски уже пощипывали от возбуждения, и она стала беспокойно ерзать, потому что все, что делал Фрэнк, — это лишь гладил ее вдоль тела, а ей очень, очень нужно было, чтобы его руки сжали ее грудь. Когда его большие пальцы коснулись самого края ее груди, Фрэнк совсем замер. Джи взглянула на него, покусывая нижнюю губу, и его глаза в ту же секунду приковало это действие, поэтому она сделала это еще раз, теперь уже медленнее, оттягивая зубами нижнюю губу и наблюдая за тем, как его глаза становились еще темнее.       Ее собственные руки держались за его бицепсы, поэтому она провела ладонями вверх по ним теперь уже зарываясь пальцами в его коротких волосах на затылке. Джи была всеми руками «за» самовыражение, но слава богу он все-таки отрезал свои дреды. Она снова потянула за волосы, сильнее, чем намеревалась, отчего Фрэнк издал этот звук, почти похожий на рык, и схватился за край ее футболки (ну, точнее, футболки Рэя, потому что все ее футболки были слишком грязными даже для нее), задирая ее до самой шеи.       Ситуация со стиркой была следующая — все ее поддерживающие лифчики были за пределами отметки «грязно», поэтому ей пришлось надеть дорогой кружевной лифчик, который она почему-то до сих пор не выкинула, учитывая, что это был подарок от ее ебанутого бывшего. У нее в голове возникла мимолетная надежда на то, что Фрэнк не станет ожидать, что она постоянно будет одеваться так женственно, но затем ее резко замкнуло, когда он провел языком по ее соску прямо через шершавое кружево. Он уткнулся лицом прямо в ее грудь, нежно потираясь о нее едва щетинистыми щеками, а когда пальцы ее ног поджались от этих чуть ли не до боли приятных ощущений, он зажал в зубах ее сосок и слега прикусил, проверяя, понравится ли Джи такое. А после этого прикусил сильнее, когда Джи простонала, царапая его плечи своими погрызенными ногтями.       Фрэнк сел на колени, охватывая ладонями ее талию. Он выглядел немного удивленным и явно пялился на ее грудь. Джи тяжело вздохнула и подавила желание оборонительно прикрыть свою грудь руками.       — Да, Фрэнк, у меня всегда были большие сиськи.       В его глазах отразился проблеск вины — он ведь знал, что она этого стеснялась. Ей казалось, что об этом нетрудно догадаться, учитывая, что она постоянно кутается в толстовках-оверсайз, а футболки ворует у Рэя и Оттера.       — Да, я знаю, я просто… красный кружевной лифчик? Серьезно?       — Подарок на день рождения от ёбаного мудилы. — На его лице не отразилось ни тени замешательства от такого описания: все парни знали, кто именно был этим ёбаным мудилой. Ее бывший парень, которому Рэй (Рэй! Буквально самый святой человек на земле) врезал по лицу, когда тот в последний раз к ним заявился после того, как Джи наконец-то призналась ребятам, как плохо на самом деле у них с ним обстояли дела. (Ей пришлось, потому что, естественно, ребята легко сложили один плюс один, когда увидели Джи с синяком под глазом, и тот факт, что она выкинула этого ёбаного мудилу из своей жизни). Ему чертовски повезло, что в тот день там не было Фрэнка, потому что последнее, чего бы они хотели, — это застрять посреди тура в попытке вызволить своего ритм-гитариста из тюрьмы за покушение на убийство.       Фрэнк быстро снял с нее этот лифчик и бросил куда-то через плечо.       — Потом его сожжем. Эй, там ведь внизу как раз и костер есть.       Джи широко ему улыбнулась. Черт, как же она обожала Фрэнка.       — Эй, — сказала она, дергая за край его футболки. — Давай по-честному. Я свои показала, теперь ты показывай свои.       Фрэнк слегка рассмеялся.       — Да, ты ведь меня без рубашки так редко видишь. — Он снял с себя футболку, отбрасывая ее в сторону, и снова сел на колени, положив руки себе на бедра.       Это правда, Джи много раз видела его без одежды, но никогда этого не случалось в такой обстановке. Никогда у нее не было возможности протянуть руку и погладить пальцами воробьев внизу его живота без переживания о том, что она пересекает черту между дружеским касанием и откровенным облапыванием. Она почувствовала, как его живот вздрогнул под ее прикосновениями, как гладкие мышцы напряглись под мягкой полнотой, оставшейся с подросткового возраста.       Джи провела рукой вверх от его живота к груди, чувствуя, как бьется сердце под ее ладонью, бьется слегка ускоренно. У него хорошо получалось не подавать виду и сохранять спокойствие, но быстрое сердцебиение и непроизвольно сжимающиеся пальцы, все еще лежащие на его бедрах, Фрэнка выдавали. Кончиками пальцев Джи нежно обвела татуировку пламени, чувствуя эту легкую разницу между текстурой обнаженной кожи и чернил. Фрэнк резко втянул в себя воздух, раздувая ноздри, но продолжил сидеть спокойно.       — Хватит быть таким сдержанным, Фрэнки. Ты немного меня пугаешь.       Фрэнк поморщился, отводя взгляд в сторону. Он смутился, но она совершенно не понимала, почему.       — Я как раз-таки стараюсь тебя не напугать.       Она ткнула его пальцем в грудь.       — Чувак, на прошлой неделе ты ворвался в фургон в чем мать родила да еще и промокший до нитки. Я правда не представляю, чем ты теперь можешь меня напугать.       Фрэнк обиженно надулся.       — Это другое.       — С чего это? Потому что тогда ты клялся в кровавой мести Торо и ржал, как последний маньяк, не пытаясь при этом залезть ко мне в штаны?       — Технически, я сегодня уже забирался тебе в штаны, — сказал он притворно чопорным тоном.       — Ах, да, ну раз даже это меня не напугало, то… — Джи явно почувствовала, как вся залилась краской, этим позорным ярко-красным румянцем прямо от щек и до самой груди. Фрэнк приподнял брови, выглядя так, словно такая реакция Джи его явно позабавила, но он не стал это никак комментировать. Умный мальчик.       Фрэнк провел пальцем дорожку вниз прямо по центру ее груди до того места, где румянец снова исчезал в бледности кожи. Он перевел взгляд обратно на ее лицо, когда его блуждающие по телу пальцы направились прямиком к ее правой груди. Джи резко вдохнула, чувствуя, как грубые пальцы скользнули по ее соску.       — Так ладно, штаны. Долой штаны.       — Хорошо! — чересчур бодро воскликнул Фрэнк, выпрыгивая из своих штанов и отбрасывая их в сторону. — Раздеваемся!       Джи только закатила глаза, на что Фрэнк показал ей язык и скосил глаза к переносице. Джи захихикала, драматично прижимая ладонь ко лбу.       — Господи, блять, боже, мы так никогда не соберемся заняться сексом — ну, еще раз — будем просто ржать друг над другом всю ночь.       — Вызов принят, — сказал Фрэнк, сползая обратно, пока его руки вновь не оказались на ее талии. — Держу пари, что я очень быстро смогу заставить тебя перестать смеяться.       — О, да что ты, — сказала Джи, пытаясь звучать скептично, но получилось у нее скорее так, будто она задыхалась. Уткнувшись носом в ее животик прямо над линией джинсов, Фрэнк издал что-то вроде «мгм».       Он не отстранился от нее, даже когда ее штаны уже были расстегнуты и вместе с нижним бельем спущены до колен, и от этого в ее животе что-то приятно скрутило. Джи не очень часто получала такого рода внимание, в основном, конечно, потому, что жила в фургоне с четырьмя парнями, и это всегда ее немного тревожило.       Фрэнк посмотрел на нее так, словно… Джи даже не знает, как это описать. Она уже видела его заведенным прежде, видела его возбужденным, но этот взгляд создавал впечатление, будто он готов был съесть ее живьем. В ту же секунду, когда эта мысль возникла в ее голове, Джи не смогла сдержать нервное хихиканье, потому что, грубо говоря, Фрэнк именно это и собирался сделать. По крайней мере, она на это рассчитывала.       — Ш-ш-ш, — произнес Фрэнк, проводя носом вдоль ее бедра, после слегка прикусывая зубами нежную кожу, отчего Джи взвизгнула и немного подпрыгнула. — Расслабься, — прошептал Фрэнк, скользя ладонями вверх по ее бедрам. Но Джи была какой угодно, только не расслабленной, и даже зажмурилась, когда голова Фрэнка наклонилась еще ниже. Она чувствовала на себе его дыхание, такое странное ощущение, а потом его язык скользнул прямо по ней, одним широким мазком прямо по ее клитору.       — Ох, блять, — произнесла Джи, приглушенная собственной рукой, и рефлекторно взбрыкнула бедрами.       Она буквально чувствовала, как он рассмеялся прямо напротив ее тела и повернул голову, чтобы снова укусить ее за внутреннюю сторону бедра, после чего немного поерзал, чтобы полностью улечься между ее ног. Как только Фрэнк удобно устроился, он снова лизнул ее, руками сжимая низ ее талии, чтобы удерживать ее на месте.       Это было уже слишком, практически слишком интенсивно. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как у нее было что-то помимо быстрых перепихонов на вечеринках (да даже их было совсем немного, потому что у нее было правило не спать с теми, кто, как она предполагала, мог спать и с ее братом). К тому же не так уж и много парней, заинтересованных в полуанонимном сексе в чужой ванной, находили время для куни.       Фрэнк же будто, черт возьми, восхвалял ее собственным языком, отлизывая ей так медленно, что она непроизвольно подавалась бедрами навстречу и жалобно скулила, не размыкая губ, пытаясь заставить его двигаться быстрее. Однако Фрэнк никуда не торопился, методично подводя ее все ближе и ближе к самому краю, пока все ее напряжение не лопнуло, и Джи не начала кончать, пытаясь при этом заглушить стоны рукой, потому что осознавала, что издает чересчур много звуков.       Кончив, Джи открыла глаза. Фрэнк все еще лежал внизу, положив голову ей на бедро и осматривая ее тело, открывшееся перед ним во всей красе. Его взгляд все еще был таким, словно он готов был съесть ее живьем, радужка почти полностью скрылась за чернотой зрачков.       — Блять, — пробормотала Джи. Ее голос звучал совершенно разбитым, таким хриплым и грубым.       Фрэнк что-то промычал в ее кожу, повернул голову и прикусил бедро уже не так нежно, как делал раньше. Он уже практически весь вибрировал в собственной коже, а его ладони беспокойно сжимали низ ее талии.       — Боже, Джи. Я правда пиздец как хочу тебя сейчас трахнуть.       — Да, да, — сказала Джи, скользнув руками в его волосы и притягивая ближе к себе. Он издал гортанный рык и поднялся вверх, накрывая ее тело своим. Джи на автомате попыталась раздвинуть ноги, но была поймана в ловушку из собственных джинсов, которые все еще путались вокруг ее лодыжек. Она нетерпеливо скинула их с ног, чувствуя, как Фрэнк своим телом проскальзывает между ее бедер, оставив на внутренней поверхности бедра влажный след от смазки. — Ой, блять. Презервативы.       — Презервативы, — эхом повторил он, смотря на нее слегка диким взглядом. — Презервативы. Бумажник. Черт, сука, где, блять, мои джинсы?       Джи все еще чувствовала небольшую слабость и опьянение после оргазма, поэтому махнула рукой куда-то на пол.       — Там. Где-то.       На секунду Фрэнк просто уронил голову ей на плечо, сделал два быстрых вдоха, чтобы успокоиться, и уже потом поднялся на колени, наклоняясь с края кровати и пытаясь рукой нащупать свои джинсы. Тяжело дыша, он что-то бормотал, но Джи удавалось поймать только некоторые слова и большинство из них были различными вариациями слова «сука», так что она его проигнорировала. Вместо этого Джи приподнялась на локтях и нежно провела рукой вниз по изгибу его спины.       Фрэнк вздрогнул и издал некий писк (который он, скорее всего, будет отрицать до конца своих дней), когда ее рука опустилась на его задницу и сжала ее в ладони. Он чуть не потерял равновесие, но сумел вовремя поймать ее за руку и подтянуться с ее помощью вверх обратно на кровать. Он повалил Джи на постель и шутливо прорычал что-то в изгиб ее шеи, терзая небольшой участок кожи зубами.       Фрэнк лег на нее сверху, ощущаясь таким теплым и тяжелым между ее бедер, поэтому Джи задрала ноги вверх, оборачивая их вокруг его талии. (Ей нравилось то, какой она все еще была гибкой, несмотря на то, что это, как правило, приводило к огромным дырам на внутренней стороне ее бедер, когда она слишком уж увлекалась, мечась по сцене в узких джинсах). Фрэнк, казалось, тоже был впечатлен ее гибкостью, судя по тому, как его пальцы обхватили заднюю сторону ее бедра и задрали одну ее ногу еще выше.       Джи выгнула спину, прижимаясь своей грудью к телу Фрэнка, и запрокинула голову назад, обнажая перед ним шею.       — Трахни меня, — хрипло приказала она.       Фрэнк что-то рыкнул и прикусил кожу на ее шее, медленно входя внутрь нее. Джи не сдержала беспомощного стона, сорвавшегося из глубины горла, чувствуя, как она растягивается все больше от того, что он вжимается в нее. Фрэнк остановился на секунду, тяжело дыша напротив ее кожи, когда оказался полностью внутри, после чего начал медленные толчки.       У нее и так уже немного саднило влагалище после секса в кладовой — и боже, как давно это было, чтобы она трахалась два раза за ночь? — поэтому такой спокойный ритм, который выбрал Фрэнк, отлично ей подходил. Джи кое-как подавила в себе истеричное желание рассмеяться, потому что наверняка Фрэнк тоже прочитал об этом в «Космо» в своем очередном порыве пристрастия к журналам. «Как правильно удовлетворить любовника секс-марафоном!» или что-то вроде того.       — Вперед, Космо, — прошептала она.       — Чего? — спросил Фрэнк, звуча насмешливо и немного запыхавшись.       — Я... ммм!.. потом объясню.       — Ладно. — Фрэнк подтянул ее ногу чуть выше на своей талии и приподнялся на локтях, усыпая ее губы нежными поцелуями и аккуратно убирая волосы с ее лица. Джи знает — знает, потому что Фрэнк что угодно готов рассказать, когда он под кайфом — что второй раз для него должен быть ленивым. Все эти нежные поцелуи, легкий ритм, «как в рок-балладе, Джи. Every Rose Has Its Thorn!».       Это самый нелепый разговор, который только может быть о такой тупорылой и дерьмовой песне, как эта, но Джи не смогла удержать себя от того, чтобы не начать напевать мелодию из припева, попадая мимо нот каждый раз, когда Фрэнк задевал что-то очень приятное внутри нее.       — Что… Что ты… Это что… — Фрэнк на секунду замер над ней, после чего рухнул на Джи всем телом, не сдерживая смех. — Глумишься над моими способностями?       — Конечно, нет. — Джи выгнулась под ним, сжимая влагалище так сильно, как только могла. Дыхание Фрэнка застряло в горле, а одна из его рук рефлекторно схватила в кулак ее волосы, потянув ее голову назад, чтобы оставить линию из укусов вдоль ее шеи.       Джи простонала, еще больше выгибая спину и наклоняя голову вбок, чтобы предоставить ему полный доступ к своему горлу. После всего у нее наверняка останется целый миллион гребаных засосов, подумала Джи, снова подавляя желание рассмеяться. Она немного плохо соображала из-за выброса эндорфинов и все еще была слегка пьяной, отчего ее кости по ощущениям были как сладкая вата.       — Сладкая? — спросил Фрэнк. — Что?       На секунду она подумала, что это он ее назвал «сладкой», что было бы просто безумно, потому что еще рановато для всяких ласковых кличек, учитывая, что Джи даже не уверена, можно ли это вообще назвать их первым свиданием. Но потом она поняла, что, должно быть, просто сказала про вату вслух.       — Ничего… просто несу чушь.       — Ладно, глупышка, — ответил Фрэнк. Он улыбнулся ей с такой… любовью, отчего она вся покраснела, что было просто смешно, учитывая то, что они вытворяли в кладовке меньше часа назад. Учитывая, что он буквально трахал ее прямо в эту же секунду.       Фрэнк поцеловал Джи в ее зардевшуюся щеку, скользя ртом к ее губам и позволяя ей протолкнуть свой язык себе в рот, поглаживая нёбо. Он просунул обе руки ей под спину, цепляясь ладонями за плечи, и Джи еще больше притянула ноги вверх, ожидая мощный толчок, но взвизгнула, когда Фрэнк совершил какой-то ниндзя трюк и перевернул их. Он переместил руки вниз на ее бедра, удерживая на месте и начиная вбиваться в нее, в то время как Джи еще даже не успела осознать, что теперь она была сверху.       Вытащив руки из-под его спины, она немного приподнялась. Фрэнк скользнул ладонями вверх по ее телу к грудной клетке, призывая ее сесть еще чуть дальше, и одного только взгляда его глаз хватило, чтобы она потеряла последние крупицы осознания происходящего.       И боже, Джи каждый вечер видела, как он метался по всей сцене, знала, каким гибким и сильным он был, но ее все равно приводило в шок то, как непревзойденно ему удавалось трахать ее снизу с той же силой, что и сверху. А теперь, когда ее мозг уже связал эту ассоциацию, она не могла не представить эту картинку: Фрэнк, лежа на спине на сцене, играет на своей гитаре, как чертов демон, пока она его седлает. Им обязательно стоит быть одетыми и, конечно, не трахаться по-настоящему, потому что она бы предпочла не попасть в тюрьму, да и к тому же ее родной брат играл на басу в ее же группе, но, твою же мать, одна только эта мысль заставляла ее сжиматься сильнее.       — Господи… на сцене, Фрэнк, пока ты играешь на гитаре, а я…       Его ладони снова сжали ее бедра, впиваясь в мягкую кожу.       — Я думал об этом. Каждый раз.       Боже. Это просто… У Джи даже мысли не было, что Фрэнк мог так долго хотеть этого. Так долго хотеть ее. Он немного поерзал под ней, приподнимаясь ближе к куче подушек у изголовья кровати и облокачиваясь на них так, что теперь он мог дотянуться до ее груди, зажимая один сосок между зубами. Джи была так рада, что хозяева дома оказались поклонниками хорошей старомодной мебели, потому что она была уверена, что какая-нибудь рухлядь из Икеи тут же сломалась бы под ее руками на изголовье, если бы она вцепилась в нее так же, как сейчас.       Джи запрокинула голову назад, балансируя между своей хваткой на изголовье, от которой у нее уже буквально побелели костяшки пальцев, и руками Фрэнка, держащими ее за бедра. Она вдруг поняла, что, скорее всего, после этого на ней останутся синяки в виде его ладоней, и одна только мысль об этом вырвала из ее горла громкий стон. Отпечатки рук Фрэнка на ее бледной мягкой коже бедер, прямо под краем джинсов, которые весь день будут натирать эти синяки... Фрэнк задушено простонал, не переставая ласкать ее грудь, оставляя на ней не слишком грубые укусы.       Где-то в процессе — возможно, после того, как Фрэнк переложил Джи на себя сверху, будто вообще не прилагая никаких усилий — это перестало быть ленивым, медленным сексом. Она прыгала на нем так сильно, как только могла, а он жестко и быстро вбивался в нее, каким-то особенно злонамеренным образом вертя бедрами. Совершенно безвольно веки Джи захлопнулись, а губы разомкнулись в немом стоне.       — Невероятно красивая, — тяжело дыша, прошептал Фрэнк, и глаза Джи тут же распахнулись.       Опустив голову, она впилась в него взглядом, и господи, Джи, конечно, знала, что в некоторые дни выглядит неплохо, а с правильным визажистом и фотографом порой даже симпатично, но когда Фрэнк смотрел на нее вот так — словно она единственное, что он когда-либо хотел видеть — она и вправду чувствовала себя невероятно красивой, хотя бы в эту секунду.       — Как… боже… какого хрена я никогда не замечала…       Фрэнк замотал головой, запыхавшись посмеиваясь.       — Я не знаю, потому что я перестал… быть таким… скрытным?..       Он действительно перестал… перестал терять время, и сделал что-то своими бедрами, что-то, от чего он словно проник внутрь еще глубже, и на этом моменте мозг Джи отключился. Она тяжело дышала — скорее даже задыхалась — и на каждом выдохе издавала этот краткий стон, который раньше сама от себя никогда не слышала. Фрэнк откинулся обратно на кровать, и каждый мускул на его торсе рельефно играл под кожей, пока он помогал Джи двигаться на его члене. Она снова была в шаге от оргазма, всего было слишком много: наполняющее горячее чувство Фрэнка внутри нее, цепкая хватка его пальцев на бедрах, то, как он говорил с ней, словно в предоборочном бреду — давай же, да, детка, еще совсем немного — пока его лицо выражало полную сосредоточенность.       Джи замерла, ее голова откинулась назад, а все реакции тела сконцентрировались только на ощущении бешеной пульсации и напряжении внутри. Удовольствие было таким интенсивным, что чувствовалось это так, словно много маленьких огонечков зажигались вдоль всех ее нервов. Она еле осознавала, что буквально кричала, громко, слишком громко для тонких стен этого старого дома, но Джи не могла это контролировать так же, как и движения своих бедер, которые продолжали с силой биться о Фрэнка, а ощущение его, такого толстого внутри нее, пока оргазм накрывал все ее тело… господи, как же хорошо, как же чертовски хорошо.       Того, что осталось от ее осознанности, хватило, чтобы уловить, как Фрэнк ворвался в нее последний раз, прежде чем ее руки, ноги и позвоночник превратились в желе, и она рухнула прямо ему на грудь. Его дыхание ритмично обдавало ее вспотевшую кожу на шее то жаром, то холодом, чего было достаточно, чтобы отвлечь ее от подступающего желания вырубиться. Она подрагивала, чувствуя себя словно под лучшей комбинацией из алкоголя и наркотиков во всей вселенной, и ее даже не слишком-то волновало то, как Фрэнк приподнял ее вверх за бедра, чтобы выскользнуть из нее и переложить на кровать, прижимая к себе сбоку.       Ох, как у нее завтра все будет саднить. Она уже чувствовала болезненное ощущение в своих бедрах, в десяти точках, куда надавливали пальцы Фрэнка, а особенно внутри.       Джи почувствовала, как Фрэнк рядом немного сместился — должно быть, чтобы избавиться от презерватива, но она все равно недовольно заныла, все еще восстанавливая дыхание, когда он слез с кровати в поисках мусорного ведра.       — Эй, детка, тебе нужно немного подвинуться, чтобы я вытащил одеяла, — тихо сказал Фрэнк своим хриплым и грубым после секса голосом. Джи что-то поворчала, но переместилась так, чтобы он смог вытащить из-под нее одеяла. Кожа Фрэнка была уже слегка холодной, когда он забрался обратно в постель. Джи машинально придвинулась так, что его рука расположилась под ее шеей, а ее голова опустилась на его плечо.       — Ты не слишком разговорчивая после секса, да? — насмешливо спросил он, говоря все так же негромко.       Джи махнула ладонью в его направлении и потерлась щекой о его плечо.       — Уютно.       Фрэнк рассмеялся в ее волосы, носом пробираясь сквозь запутанные пряди, чтобы поцеловать в висок. Он так и оставил губы прижатыми к ее коже, чувствуя, как дыхание приходит в норму, а небольшое напряжение, которое закралось к нему, пока он разбирался с презервативом, исчезло, оставляя его совершенно расслабленным под телом Джи.       И, может быть, завтра будет куча последствий, с которыми Джи придется разобраться — к примеру, ей совсем не хотелось проводить этот разговор с Оттером, который все же был необходим — но все это могло подождать до завтра. Прямо сейчас она в тепле, в уюте, в объятиях, по которым она даже не осознавала, насколько соскучилась до этого момента. Дыхание Фрэнка было глубоким и ровным под ее грудью, а рука по-собственнически согревала ее талию.       Джи улыбнулась и поцеловала нежную кожу на плече Фрэнка, погружаясь в сон.