*登堂入室 - достичь более высокого уровня в учебе или стать более опытным в своей профессии.
Цзян Тин даже засмеялся: – Вместо того, чтобы болтать попусту, лучше пойди на компромисс. Янь Се сделал последний глоток супа, встал, чтобы помыть посуду, вымыть руки и почистить зубы, и повысив голос, чтобы перекричать шум льющейся воды, сказал: – Прежде чем Бу Вэй призналась, мою ловлю ветра и погоню за тенью* невозможно было использовать в качестве доказательства для расследования Ван Синъе. В настоящее время слишком мало улик против него и, когда завтра следствие и технический отдел проведут расследование и выяснят прошлое Ван Синъе, мы узнаем, какую роль он играет в наркокартеле Пикового Короля и насколько сильно связан с Фань Сы.*捕风捉影 - выдумывать, измышлять, фабриковать, высасывать из пальца, вымышленный, ни на чем необоснованные обвинения; вымысел, выдумки.
– Короче говоря, ты должен продолжать оставаться здесь, и вести себя благоразумно и послушно. Не выходи на прогулку в одиночестве, но если соберешься, то бери мою машину. – Янь Се вытер руки и вернулся обратно в гостиную. – Независимо от того, собирается ли Ван Синъе заплатить кому, чтобы они убили тебя, или нет, человек такого уровня не посмеет спровоцировать меня в Цзяньнине, так что давай обеспечим еще один уровень безопасности. Цзян Тин соскользнул с дивана с тихим “ох”. Он хотел вернуться в спальню и лечь спать, но не ожидал, что, когда он захочет встать, то Янь Се внезапно нагнется и поднимет его: – Эй! Словно схватив мешок, Янь Се прошел по коридору из гостиной, неся мужчину в свою спальню. Швырнув Цзян Тина на большую кровать, он тут же накрыл его своим телом. В спальне было темно, и только слабый луч света проникал из гостиной. Цзян Тин не успел прийти в себя после головокружительного падения, к тому же Янь Се крепко прижал его к себе. Точно теплый и тяжелый дикий леопард, даже его ровное дыхание проникало в вырез халата. – Сейчас середина ночи… – Тсс. Кончики пальцев Янь Се медленно скользнули вниз со лба Цзян Тина, устремляясь к уголкам глаз, носу, щекам и шеи. Это было похоже на то, как если бы он, словно скульптор, поглаживал свое произведение искусства, стараясь воспринять на ощупь и используя его температуру в качестве преклонения. Кончики его указательного и среднего пальца, которые много лет несли в себе дыхание ветра, мороза и меча, осторожно, еле касаясь, обвели уголки рта мужчины. В спальне было необычайно тихо, как в бурном подводном течении, но на поверхность пробился звук сбивчивого дыхания, смутно выдававший намеки. Янь Се опустил голову, наклоняясь ближе, и спросил: – Можно я тебя поцелую? Цзян Тин ничего не сказал. Казалось, что Янь Се заразился некой джентльменской болезнью, пытаясь получить согласие со стороны: – Можно я тебя поцелую? – … – Эй, я же тебя спрашиваю. – … В темноте, на таком близком расстоянии, их глаза блеснули светом. Цзян Тин отвел взгляд и, наконец, произнес: – Нет. Янь Се сразу же сказал: – Тогда я ухожу. Хотя он так сказал, но не ушел, и даже не отвел взгляда, как будто чего-то ждал. Температура их тел обжигала друг друга, и стало казаться, что этот жар можно было почувствовать даже сквозь мягкую и тонкую ткань. Цзян Тин неловко пошевелился, но Янь Се тут же поймал его: – Я действительно ухожу. Но он по-прежнему не двигался. Цзян Тин наконец сдался: – Ладно, це… Прежде чем он успел договорить, Янь Се наклонил голову и поцеловал его. Поцелуй был столь сладок, будто бы мужчина только что выпил не целую тарелку супа, а меда. Темная ночь накрывала собой всё так, будто бы ей было все дозволено. Бездна превратилась в соблазнительную песню, завлекая путников отказаться от ледяной реальности и погрузиться в сладкую и мягкую страну грёз, навстречу удовольствиям и мечтаниям, погружаясь все дальше и дальше. Янь Се тихо сказал: – Могу ли я показать тебе сильную функцию почек*?*肾功能 - высокое половое влечение.
– Нет. Янь Се шевельнул рукой, но его тут же поймал Цзян Тин, который суровым тоном сказал: – Нет! Тело Янь Се на мгновение напряглось. Казалось, что он усердно боролся со своей рациональностью, которая явно ходила по натянутому канату. Через некоторое время он, наконец, выдохнул: – Хорошо, раз ты сказал “нет”, то я не могу этого сделать. …Он был настолько прямолинеен и откровенен, что Цзян Тин на мгновение растерялся. – Ты можешь делать все, что захочешь, – Янь Се наклонил голову к уху Цзян Тина и лукаво улыбнулся. – Ты мне очень нравишься, и конечно же, я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты мне очень нравишься. Прозвучавшие слова, словно пушечное ядро беззвучно взорвалось в пустоте, от бешено бьющегося сердца кровь прилила к конечностям, и даже его барабанные перепонки еще долго звенели после оглушения. Цзян Тин промолчал, а Янь Се не стал требовать никакого ответа. Они просто крепко прижимались друг к другу, невыразимая близость и привязанность медленно нарастали, пока тем временем темная река кружила и отдавалась эхом в спальне. – Над чем ты смеешься? – вдруг тихо спросил Цзян Тин. – Смеюсь над собой. – Почему ты смеешься над собой? Янь Се протянул руку, коснулся волос Цзян Тина, а затем зажал пальцами мочку его уха, какое-то время поиграл с ней и сказал: – Сегодня я сказал этой девушке Хань Сяомэй, что если у тебя есть деньги и карьера, то ты выбираешь мужчин, но если у тебя нет ни денег, ни карьеры, тогда мужчины выбирают тебя. Но теперь я понял, что даже если у меня есть деньги и карьера, и я встречу того, кто мне понравится, все равно придется покорно ждать, пока меня выберут. Немного помолчав, он добавил: – Но я все равно очень рад, что меня выбрали. С улыбкой на лице Янь Се встал и пошел в ванную. Через некоторое время послышался шум воды из душа. Из-за отсутствия его тела половина простыней постепенно остыла, но Цзян Тин не двигался. Он знал, что должен встать и вернуться в соседнюю спальню, но он не знал, почему у него отсутствует мотивация. Каждая пора его тела источала ленивое дыхание, а разум оказался пуст. Он только открыл глаза, посмотрел на темную пустоту перед собой. На самом деле это было для него довольно редким явлением. В любое время в его голове всегда множество мыслей, запутанная логика и различные тонкие взаимосвязи, похожие на огромную невидимую партию в вэйци. Но теперь Янь Се насильно расчистил шахматную доску. Он вел себя культурно, но в тоже время дико и безрассудно, привлекательный и элегантный, вынашивающий в себе злой умысел. Когда он улыбается, то кажется, что в уголках его рта сокрыты бесчисленные злые духи и дурные помыслы, но когда дело доходит до действий, он тверд и надежен, и не совершает никаких ошибок. Цзян Тин закрыл глаза, и во мраке появилось бесчисленное множество одинаковых фигур… Сидящий под уличным фонарем ранним утром, выпивающий суп, без колебаний приближающийся в машине на дне реки, “Гранд Чероки” с мигающими полицейскими огнями и мчащегося по виадуку… Даже молодой Янь Се, который только что покинул место операции, и несколько человек помогали ему добраться до командной машины, его лицо было залито кровью, и на нем не было ни следа смущения, а его мужество подобно смертоносному мечу. Шум воды прекратился, матрас слегка просел, и Цзян Тин открыл глаза. Янь Се забрался на кровать сбоку от его головы и посмотрел на него сверху вниз. Капли воды на его красивых мышцах плеч еще не полностью высохли. – Не уходи, - прошептал Янь Се. – Позволь мне уснуть обнимая тебя. – … – Если не будешь возражать в течение трех секунд, то это значит, что ты согласен. Прежде чем Цзян Тин успел что-либо сказать, Янь Се наклонился и запечатлел на его губах долгий, томительный поцелуй со вкусом мятной зубной пасты. Когда его губы приоткрылись, он слегка приподнял голову, и в его глазах заиграл звездный свет. Они долго смотрели друг на друга, а затем Янь Се улыбнулся и хрипло сказал: – Ты согласился. Аккуратно встав с кровати, он выключил свет и закрыл дверь спальни. Тяжелые светло-золотистые шторы закрывали городские огни в эту нежную ночь, тщательное защищая личное пространство. Янь Се вернулся в кровать и лег бок о бок с Цзян Тином. Он встряхнул одеяло от кондиционера и накрыл их ноги, затем обнял Цзян Тина за талию одной рукой. Как только он коснулся подушки, то внезапно кое-что вспомнил, поэтому, подняв голову, он поцеловал в висок человека рядом с собой. – Спокойной ночи. В летнюю ночь звездное небо было ярким. Дальние огни фар автомобилей на дороге проходили сквозь щели в занавесках, отбрасывая на потолок мимолетные тени, похожие на рыбок, внезапно машущих хвостом из длинной реки, мелькающие снова и снова. Цзян Тин неподвижно лежал на большой кровати, его нос был наполнен ароматом солнечного света, который еще не рассеялся на наволочке, а хриплое дыхание Янь Се постепенно становилось спокойным и долгим. Мужчина погрузился в глубокий сон. Цзян Тин открыл глаза, посмотрел на парящие в темноте молекулы воздуха и, наконец, тихо сказал: – Спокойной ночи.