Госпожа Грация

      В этом городе всегда следили за тем, чтобы вода в каналах была прозрачная, улицы вычищены до последней пылинки, мосты отреставрированы до малейшего камушка, а около палаццо не скапливался народ без необходимости. Вымощенные светлым камнем переходы и мостовые кое-где уже были потрескавшимися, но это нисколько не уменьшало их притягательности, ведь если разглядывать город свысока — все они собирались в единую живописную картину. Этот город сам по себе был произведением искусства. Грация любила гулять по многолюдным площадям, заглядывая в палатки чужеземных торговцев; по узким улочкам, в которых, иной раз, трудно с кем-то разойтись. По аккуратным каменным мостам и проходам вдоль каналов, в чистой воде которых всегда можно было увидеть аурантов — огромных карпообразных рыб, в размерах превосходящих человеческий рост.       Вздохнув и оправив длинный подол белоснежного шелкового платья, что словно струилось по изящному женскому телу, Грация вышла из-за угла местной остерии и оказалась в своеобразном тупике, в проходе, возле одного из сотен других каналов. Она любила приходить сюда. Этот малолюдный берег был ее местом успокоения, а иногда и местом восполнения душевных сил. Правда, сейчас сил было настолько мало, что ей казалось, они больше никогда не восстановятся. Прикусив губу до солоноватого привкуса из-за одолевших горьких воспоминаний, девушка снова вздохнула, на этот раз ощутимо судорожно и вышла на солнечный пятачок. Оливковая кожа тут же завораживающе засверкала, а светлые волосы заискрились тысячью солнечных бликов. Взяв с покосившегося со временем уличного стола остерии глиняную бутыль с приготовленным хозяйкой кормом для рыб, Грация одним плавным движением высыпала его в воду.       К месту кормежки тут же начали сплываться ауранты. Своей сверкающей на солнце оранжевой чешуей с черными и белыми пятнами они слепили глаза, но Грация лишь мягко улыбнулась и села на белокаменный парапет, опустив ноги в помутневшую воду. Ауранты, проплывая рядом, дотрагивались своими мощными телами до ее ступней и голеней, но Грацию это нисколько не смущало. Ей нравилось контактировать с ними. На всем белом свете ауранты были единственным, что никогда не менялось. Они неспешно плавали в морях и океанах, по руслам рек, в каналах этого города и множества других. Они были свободны и разум их ничто не волновало. Грация любила их всем сердцем.       Совершенно забывшись и полной грудью вдыхая теплый морской воздух, который удавалось почувствовать только здесь, в непосредственной близости от моря, девушка разглядывала проходившие вдалеке парусные суда. Порт был не так далеко, поэтому большинство кораблей пересекали залив уже со сложенными парусами. Что на одном, что на другом, что на третьем корабле люди в спешке бегали по судну туда-сюда, в надежде вовремя разобраться с незаконченными делами. Но такие дела были не только у них.       Словно прочитав ее мысли, на противоположной стороне канала появился знакомый силуэт. Немного погодя, рядом с тенью Грации на всколыхнувшейся воде появилась еще одна. Выше и объемнее. Парочка аурантов, крутившаяся возле ног девушки, отплыла подальше, нервно вильнув своими роскошными хвостами. Ничего не происходило. Чужая тень так и скользила на водной глади, не делая ни одного движения; человек за спиной Грации молчал. Еще немного насладившись тишиной, нарушаемой лишь криком птиц и шумом прибоя, Грация спросила:       — Скажи, Паола, плачут ли чайки, когда их предаёт море? – голос был тихим и до краёв наполненным грустью.       Ответ последовал не сразу. После вопроса тень дернулась, словно от пощечины и послышался шорох одежды. Паола опустилась на колени рядом с Грацией, откинув длинный подол чёрного, как ночь платья.       — Госпожа Грация…– Паола отозвалась с непонятным Грации надрывом. Словно ей было жаль. Словно она чувствовала вину.       Желая посмотреть на выражение лица бывшей не так давно подруги, с которой с самого детства они были будто сестры, Грация обернулась. Ее взору предстало красивое, но уставшее лицо молодой девушки. Сухие, потрескавшиеся от нервозности губы, мешки под тёмными карими глазами и складка между угловатых бровей позволили Грации понять, что на Паоле ситуация сказалась не лучшим образом. И, вероятно, она и правда чувствовала вину. Только вот…кто же во всём этом был виноват, кроме них самих?       — Ты никогда не будешь стоять у него на первом месте. Предавший однажды, предаст и дважды.       Грация только недавно поняла эту простую истину. Но сколько же времени у нее это заняло? Одному богу известно. Она любила Его больше жизни и сейчас расплачивалась за свою безусловную любовь таким жестоким образом.       — Нет! – Паола в сердцах воскликнула, подавшись вперед и желая доказать обратное. – Я и Ачиль любим друг друга!       Сердце Грации болезненно сжалось при упоминании имени жениха и она горько усмехнулась, не отрывая от Паолы полных тоски изумрудных глаз.       — На устах у него мёд, а в сердце лёд.       Губы черноокой красавицы задрожали, а по раскрасневшимся щекам покатились крупные капли слёз. Грация тяжело вздохнула и потянулась к ее лицу, большими пальцами нежно стирая солёные дорожки.       — Пойми, Паола, – утерев слёзы, Грация убрала выбившуюся из сложной прически прядь волос девушке за ухо, – ты для него незначительная. Как и все остальные. Ачиль может причинять людям лишь боль.       Рыдания начались с новой силой. Грация терпеливо утирала слёзы Паоле в своих объятиях до тех пор, пока та окончательно не успокоилась. Утихающие прерывистые вздохи позволили Грации отстраниться. Она легко вскочила на ноги с каменного парапета и устремила взгляд на дворец, полыхающий в лучах закатного солнца. Она любила этот дворец. Он был построен столетия назад, но его размеры, сила и внушительность до сих пор заставляли восхищенно замирать при одном взгляде. Острые шпили башен словно пронзали небеса, а красная крыша на солнце виделась текучей лавой. Долеритовые стены не позволяли усомниться в своей крепости, а тонкая архитектура в изящности. Грация знала, что за дворцом был прекрасный сад с поющими фонтанами и удивительными цветами. Неоднократно она гуляла там с теми, по чьей милости сейчас испытывала сильнейшую душевную боль. И избавление от этой боли виделось ей только в одном.       Она обернулась, серьезно глядя в покрасневшие глаза Паолы.       — Ожидай того, что ты делаешь. Ведь происходит то, что угодно богу.       Не став ждать ответа, Грация сделала несколько шагов, разделявших её от канала и, не раздумывая ни мгновения, рухнула в воду, подняв в воздух мириады брызг.       Тело её начало безвозвратно меняться. Воспоминания стирались, а разум прояснялся. На другом конца канала, выходящего в море, немного погодя появился прекрасный, белый аурант со сверкающей чешуей и изумительным, пышным хвостом. От него невозможно было оторвать взгляд, ведь таких еще никто не видел.       Грация любила этот город. Но ненавидела она его столь же сильно, сколько и любила.       Она уже не слышала, что ей вслед кричала Паола, срывая голос, не видела скорбных взглядов прохожих, сумевших застать такой печальный момент. Ей уже было безразлично человеческое общество, оставшееся на поверхности. Грация поддалась течению и, неспешно огибая препятствия, ушла в звавшее её море. К тысячам таких же, как и она аурантам, бывших когда-то людьми, но разочаровавшихся в человеческой жизни.