***
Живу я в огромном мире бескрайних степей, непроходимых лесов, океанов пустынь, пустынных морей и глубоких болот. Все эти места полны народами разных культур, удивительными тварями, опасными, свирепыми, но даже полезными. К таким относится мой конь. Четвероногий, четырёхрогий, четырёхглазый, четырёххвостый друг с тысячью чешуйками играющих цветом на свету растущих от его крупа до задних ног. Он много раз спасал мою шкуру, он верный и проворный как черепаха. Что? Говоришь у ваших коней из этого только четыре ноги? А черепахи медленные, зайцы их быстрее? Они ещё бросают своё потомство в песке оставляя их на произвол судьбы? Ах нет, у нас всё не так. Возможно, вы ездите на коровах, мы так их называем. Черепахи у нас и в прям проворны. Лапы их мощны, панцири лёгкие и эластичные с широкими чешуйками на них. Они умеют сворачиваться в клубок, чтобы защититься от хищников, но не от детишек. Есть такая игра среди них. Сначала черепаху пугают, чтобы та свернулась в шарик, а потом начинают катать её по округе и с небольших горок. От лёгких игр черепахе ничего не бывает. Но жестокие дети могут начать пинать черепаху. Им от этого уже больно, и из-за обиды они уползают в поля. Таких проказников наказывают, потому что черепахи ценятся среди фермеров. Они питаются сорняками на огородах, не трогая культурные растения. А зайцы, наоборот, неповоротливые исполины вредители. Обычно те пасутся на лугах объедая мелкие кустарники или молодые деревца. В поисках еды иногда они припрыгивают в сады. Большие размеры позволяют им есть ягоды с кустов, а вставая на задние лапы они дотягиваются до плодов деревьев. Особенно им нравятся малиновые деревья и кусты вишни. Лично я не держу на них зла за их животные повадки, а зайчата мне милы. В твоих глазах видно удивление и сомнения в правдивости моих слов, но в моём рассказе ни капли лжи. Я путешественник, но главной точкой моего мира всегда остаётся деревня, стоящая в умеренно тёплых и прохладных полях. На них скупо растут мелкие деревья, а полевые травы здесь вечно молоды и душисты. Как бы далеко я не заходил в своих странствиях, я возвращаюсь сюда. Домой я приношу найденные диковинки, гостинцы и истории, виданные мной. Делюсь ими с местными и детьми разжигая в них любопытство и с тем кучу вопросов способные раздавить человека до блина.***
Я побывал в неприветливой жаркой стране. Она находится среди рыжих пустынь, где солнце не так ласково, как в моей деревне. Чем выше оно в небе, тем беспощаднее ко всем живым. Люди здесь находят спасение в неприметных домах коробках. Внутри они абсолютно белые. В комнате стоят диваны, стулья и низкие столы. На стенах висят широкие окна, хотя снаружи они меньше. Больше ничего интересного я там не видел. Внутри нет никаких развлечений, которые бы помогли в ожидании, люди здесь только переживают высокие температуры. Когда не так жарко, а бывает это утром, ночью и вечером, люди поднимаются в высотные здания и там с чем-то работают. Город наполнен только этими серыми, грязными от песка зданиями и пылью. Земля на здешних улицах на удивление рыхлая, не сыпучая. Передвигаясь по городу, стоит быть осторожным, часто попадаются дыры в земле ведущие неизвестно куда. Бывало, я видел, как там внизу проезжают огромные железные повозки с толстыми чёрными колёсами. Они шумно рычат и ослепляют глаза фонарями. Однажды такая чуть не задавила меня и моего друга, пока мы ехали по “тротуарам”. Нам они не нравятся. Почему-то местный народ не любит чужаков. Они терпят нас пока у нас есть вода и мы их не трогаем. Пытаясь с ними заговорить, они становятся подозрительными и начинают ворчать, чтобы мы поскорее убирались отсюда. И вот я долго находился у них и был слишком настойчив, потому они устроили охоту за мной. Они преследовали меня на своих адских каретах, пока я не доскакал до границы пустыни, где они сразу же бросили погоню. Они живут в невыносимых условиях, не терпят никого из вне, не умеют радоваться и бояться покинуть свой дом.***
Ты спрашиваешь почему наши океаны безжизненны, ведь ваши стали началом всего живого? Наш океан лежит по противоположную сторону пустыни. Он мелководный, лишь достигает щиколоток человека, в редких глубоких местах может достигать колен. Цветом по утрам он напоминает малину, а вечером румяну розовых персиков. Вода его сладко-солёная. Она омывает жемчужные берега с тем же вкусом. Единственные кто здесь обитает, это белые улитки, не боящиеся соли и небольшие дружелюбные племена. Улитки питаются только сахарным песком, отделяя от него соль. Такая диета делает их раковины белоснежными. Местным девушкам они очень нравятся, и они используют их как симпатичные украшения. Чем больше ракушка, тем красивее и лучше. Так они считают. Как и улитки, в племенах научились отделять солёный песок, от сахарного. Никто не знает, как это делается, они держат это в тайне. Таким образом племена сохраняют за собой право продавать странствующим торговцам сахар и соль. Свои круглые домики племена строят на склонах, подальше от моря. В тех местах они выращивают овощи, фрукты многие из которых им привезли странники. Меня поразили каких птиц они разводят у себя. Это райские курицы. Их перья яркие и пёстрые. Основное оперение ярко оранжевое с синими концами, а мелкие перья и пух, может переливаться цветами зелёного, розового, жёлтого цвета. Гребешки разнятся от сиреневого, до глубокого фиолетового. Яйца их переливаются перламутром, из-за чего скорлупу не выбрасывают, а делают из них украшение. Некоторые свои поделки они также продают. Этот народ совсем бел, и кожей, и волосами. Только глаза бледно голубые или серые. Совершенно добры ко всем. Общительные и предприимчивые. Океан, рядом с которым они живут невозможно пересечь. Сколько бы не пыталась пройти его до конца никто не смог найти там новой земли, вода легко разъедает копыта лошадей и кожаную обувь, липкость вызывает дискомфорт, чуть ли не сводящий с ума, ориентация невозможна место слишком однообразно. Моя дерзость чуть не стоила мне моей жизни, когда я решил перейти океан. Я остался без еды и воды, потеряв направление и долго бродил посреди ничего. Единственными моими спутниками были; мой конь, всплески воды под ногами и свист ветра. Жизнь наполнена моментами сладкими и солёными, а местные тут умеют отделять их чтобы одно не портило другое.***
Где бы я не бывал везде своя идея сотворения мира. Поколениями из уст в уста передаются разные легенды, искажённые языками людей и временем, до такой степени, что правда уже никогда не будет нам известна.***
Я упоминал чудовищ, да? Они живут порознь от людей. Словно бурлящие силой реки собой они отделяют островки человеческих цивилизаций. Быстрыми ногами их легко избежать, но многие так или иначе попадаются им на обед. Рядом с местами их обитания появляются необычные здания. Двери в них открываются сами по себе приглашая гостей, а залы полны невиданной едой, сырой и готовой. Сырая хранится в ледяных ящиках, а готовая на полках в разнообразных форм сосудах, твёрдых и мягких. Здесь очень чисто, ни грязи, ни пыли здесь нет, будто каждую секунду, кто-то её убирает. Это место, кажется, построено людьми и ими обслуживается, но пока какой нибудь путешественник не зайдёт сюда оно совершенно пусто. На полках под пищей есть записки с бессмысленными закорючками и значками. Они не похожи ни на какую письменность, которую я бы знал. Редко там появляются цифры, как “000451” или другой системой “I-I-III”. Только один раз я заметил, что на записке было что-то написано на родном языке. Некоторые из слов были мне неизвестны, они точно были из чужого языка, только написаны буквами моего. Так под семенами фасоли было написано, “химическая реакция между секрецией и крахмалом выделяет энергию тепла”. Я так и не встретил ничего подобного с тех пор. Уважаемым делом в деревнях считается охота за этими домами. Появляются они не часто, исчезают на следующий день, но еда риска стоит. Твари поняли, что это тоже их шанс легко покормиться. Они не могут зайти внутрь, но могут поджидать охотников, перед тем как они обчистят дом или после. Бывает и такое, что дома исчезают раньше срока, унося с собой людей. Те никогда не возвращаются. Откуда они берутся и куда пропадают никто не знает. Я чувствовал, словно эти здания жаждут человеческого внимания, хотят, чтобы в них кипела жизнь, поэтому они так манят нас к себе и не пускают монстров внутрь. Ходя по залам, я слышал скрип сжимавшихся и разжимавшихся стен, словно лёгкие раздувают грудную клетку, стук и шипение в трубах, как сердце перекачивающих кровь по венам. Оно живое. Похожее чувство возникало у меня, когда я проходил мимо заброшенных храмов, поросших травой, корнями, впившимися в камень словно пиявки. Но они были беспомощны, им нечего было предложить нам. Брошенные они могут только наблюдать за нами через окна. Часто проезжая мимо них я ловил злой и завидующий взгляд на себе, хотя кроме медвежьих полёвок, там некому было на меня смотреть.***
В ваших мифах русалки плавают в морях и реках. Они заманивают бедняг своей красотой в воду и те не умея дышать под ней захлёбываются. Вы также дали душу русалкам, и те умирая становятся пеной возвращаются в родной океан. Здесь они не мифы. На торфяных болотах рыбьи девы лежат в сухой грязи. Хвосты давно рассохлись, чешуя с них отрывается жёлтыми хлопьями, а невыносимый густой запах гниющей рыбы стоит по всему болоту. Человеческая часть не может умереть, а нижняя часть рыбы не может полностью сгнить. Их волосы кишат паразитами и спутаны мхом, ветками, грязью. Среди людей они считаются грешницами, но никто не знал их грехов и за что они несут свой крест. Девы говорят это болото было озером с кристально чистой водой, а сейчас оно засохло. Они рассказывают, что озеро исчезло не за один день. Будто под чьим-то желанием вода медленно уходила, а они могли только наблюдать за гибелью своего дома. Я сказал им, я верю их истории. На что одна сухопутная русалка, осчастливленная моим доверием, отдала свой прекрасный певчий голос мне. Теперь она не может говорить, а жителям деревни не придётся больше слышать её мучительные истины эхом, доносившиеся до них. Спустя год я вернулся сюда, желая узнать судьбу несчастных женщин, чей голос одной из них позволил мне чудными мелодиями успокаивать жажду крови монстров. В пустой деревне на лавке сидело два тонких как камыш старика. Я спросил их о прошедшем за год, и они мне всё рассказали: — “Кто-то поджёг торф на болотах. Все кроме нас задохнулись от дыма. Теперь мы совсем одни, мы не можем здесь жить. Но мы слишком слабы, чтобы отсюда уйти”