Ярче весенних цветов

Лучезарный лик Ён Су ярче весенних цветов, пока его томительно-сладостный голосок чарует сей порой юных девиц — позабыли наказы родных, стоило узреть цветущую красу юнца. Японки у неё, что собой дивила долгие века другую страну, уж в тягостном плену которую минуту, и нет пути назад. — …Вот так я попал в Японию, — подытожил свой рассказ Ëн Су, глаз не спуская с девушек. — Место, конечно, мрачноватое, но привыкнуть можно. — Скажите, а вы женаты? — спрашивает одна, заметно краснея, тут же спеша рукавом юкато скрыть багряный румянец. — Женат? О, нет, я свободен как журавль в небеси! Тонкие брови сомкнулись в гневе, теперь Кику грозный, словно морской шторм, который более не в силах слушать сладкоречивого юнца. Он предал все их заветы и обеты, данные на свадьбе, когда выпили три чашечки с сакэ, потому решительно подошёл к изменщику. — Прошу меня простить за то, что встреваю в ваш разговор, но этот юноша нагло соврал вам. На самом деле, он женат, — Кику долго и недовольно смотрел на Корею, отчего тот вздрогнул, — на моей сестре. — И тут же учтиво поклонился японкам, вновь принося свои извинения. «Мне конец…» — мелькнула в голове мысль, от которой кореец сглотнул слюну.

***

— Значит, наш брак ничего для тебя не значит? — произнёс угрожающим тоном Хонда, глядя на юнца как полдневное гневное солнце, стоило притащить того домой. — Да брось, Кику, — попытался отмахнуться Корея, глядя на злого Японию. — Просто пофлиртовал с красивыми девушками. Что тут такого? Я мужчина всё-таки, хочу внимания женского пола. — Ты не просто флиртовал! — воскликнул Япония в непривычной для себя манере. — Ты сказал, что свободен. Как прикажешь толковать смысл этого слова?.. — Ну, приукрасил чуток, — пожал плечами Ëн Су. — Подумаешь. — Подумаешь?.. Корея вдруг почувствовал, как холодное лезвие коснулось его груди. Ëн Су замер и закрыл глаза, чувствуя, как лëгкая ткань под лезвием катаны сползает с его плеч, обнажая дивную и младую плоть. Мысленно попросив прощения у всех, кого обидел — кроме Кику, ибо нечего перед ним извиняться, — Корея приготовился встретить свой конец. Однако остриё не спешило вонзаться в бледную кожу, в сие нежное тело, объятое сладостной юностью, продолжая лишь дразнить ту холодным страхом. — Значит, любишь изменять своему супругу? — ледяным голосом спросил Хонда, овеивая юнца сим хладом, отчего по спине того пробежали мурашки. — Корея-кун, тебе известно, что японские мужья делают с неверными жёнами, в особенности самураи? — Что?.. — спросил Корея, сглотнув и ощущая, как Кику приспустил его кимоно катаной ещё ниже — долее не склоняет величаво стан, настолько сильно вплёлся в душу страх. — Самураю кодекс чести предписывает положить любовника на жену и расчленить два тела на четыре части, — строго ответил Кику, вдруг убрав катану; в сию минута его голос грохотал, как поток в ущелье да меж скал. Корея замер в немом ужасе, следя за каждым движением Хонды, на одно несчастное мгновение последнему даже показалось, что коль прольются жалостливые слёзы, так обязательно станет сцеловывать их с этих ланит. Тело пробрала дрожь, пока тёмные очи, что влекут сильнее сиянья лунной ночи, на миг смежились, а длинные пальцы сжались в кулаки. — Но тебе повезло, — Япония приблизился к Ëн Су и, пригладив его волосы, в то же время, словно закат преждевременно вспыхнул, покраснев, продолжил: — Я прощу тебе эту оплошность… Корея немного успокоился, но не спешил выдыхать. Слова Хонды подразумевали продолжение. — …Если ты отныне при каждой встрече с незнакомцами или, вернее будет сказать, незнакомками будешь говорить: «Я Им Ëн Су, и я женат на Хонде Кику». — А больше я тебе ничего не должен? — нахмурился Корея, к которому постепенно возвращалась его прежняя дерзость. — Пока нет, — игнорируя язвительность Ëн Су, ответил японец и тут же отвернулся, пряча лёгкий маковый румянец. Вид обнажëнных узких плеч и белёсой груди Кореи пробуждал у Японии не самые приличные мысли. На кой черт он затеял всю эту игру с катаной и распалил свою фантазию? Но надо же было как-то поставить на место непослушного корейца. И это сработало. Только, кажись, ненадолго. — Я ушёл. Приведи себя в порядок, — и с этими словами Хонда быстро вышел из комнаты, хлопнув дверью. — Псих, — фыркнул ему вслед Ëн Су, поправляя свою одежду. — Ну, ничего. Мы с тобой ещё повоююем.