***
Он никогда не думал, что вечер можно провести… вот так. Не как обычно — сидя дома перед телеком с банкой пива в руке, или в баре с друзьями, а просто гуляя по парку. Неспешно прогуливаться, держа под локоть женщину, которая казалась ему самой красивой на свете. И любоваться закатом. Она намного ниже него, вся такая утончённая и изящная, и закатное солнце так нежно оттеняет её волосы. Он впервые заметил, что в осеннем парке может быть чертовски красиво. А птицы так дивно поют. Она шла рядом, опираясь о его руку, собирала зачем-то осенние листья в охапку и что-то неспешно рассказывала ему. Он поражался, насколько маленькой кажется её рука по сравнению с его лапой, и в тоже время очень крепкой — неудивительно, учитывая её профессию. Он тихо млел от восторга. Все, что прежде представляло для него интерес, можно было по пальцам пересчитать. Служба, война, оружие, бокс, пиво, футбол, покер. Вся его жизнь — это короткое детство с дедом (родителей он не помнил — они погибли в аварии, когда ему был год), детский дом, потом армия. Для разнообразия — пьянки с друзьями в баре в промежутке между командировками по горячим точкам и мимолётные романы. Но никогда ему не встречалась такая женщина. А ведь это все малявка Ячиру. Когда-нибудь он ей скажет «спасибо». Ячиру — дочь его друга, Кусаджиши. Он погиб, прикрывая спину Кенпачи в бою во время выполнения сложного задания. Поэтому Зараки обязал себя позаботиться о малышке, у которой, кроме бабушки, никого больше не осталось (мать девочки умерла несколько лет назад). Он делал все что мог и умел — приносил им деньги, еду, малявке — игрушки. Оплатил ей учёбу в хорошей школе. Иногда таскал её по детским игровым центрам, когда было время. Как воспитывать детей, а тем более девочек, он не знал совершенно. И вот угораздило же мелкую сломать ногу, катаясь на подаренном Кенпачи велосипеде! Да ещё перелом какой-то сложный оказался. Её тут же госпитализировали и сразу сделали операцию. Когда Кенпачи примчался в больницу и ураганом ворвался к ней в палату, то обомлел — над его крошкой склонился самый настоящий ангел, которым была детский врач-хирург, с красивым именем Рецу. К счастью, детский организм оказался невероятно выносливым, и Ячиру быстро шла на поправку. Кенпачи старался заглядывать к ней почаще, как выдавалась свободная минутка, завалил палату книжками, раскрасками, игрушками. Дети в отделении и медсестры вначале шарахались от него — ещё бы, грозный вид, суровый прищур, два метра ростом, вечно в форме, с жесткой копной чёрных, как смола, непослушных волос, лицо изуродовано шрамами. Но некоторая простецкость, доброта, хорошее пожертвование игрушек для детской комнаты и огромное количество конфет в карманах вскоре сделали его любимцем всего отделения. И только доктор Унохана с самого начала общалась с ним так, словно не замечала ни специфической внешности, ни грубоватых манер. Однажды он даже чуть не устроил скандал в ординаторской, когда у малышки внезапно выступила аллергия на одно лекарство, которое ей тут же заменили. Рецу Унохана одним взглядом успокоила разбушевавшегося вояку. Даже не повышая голоса, спокойно разъяснила ему, что так бывает, что все под контролем и жизни Ячиру ничего не угрожает. Тогда-то Зараки и понял окончательно, что «пропал». Он донимал её по любому поводу, если ему казалось, что с Ячиру что-то не так. Она не сердилась и терпеливо все объясняла. Дети её обожали, а ежедневных обходов ждали как праздника. Родители маленьких пациентов, которых ждала плановая операция, все как один требовали, чтобы только доктор Унохана вела операцию. А Зараки, всякий раз глядя ей вслед, краснел как школьник… В день выписки, перед тем как забрать Ячиру, он решился и принёс ей в подарок шикарный букет хризантем — сослуживцы надоумили. Он слышал, что врача можно поблагодарить, привык военно-полевым хирургам и госпитальным эскулапам вручать вискарик и бренди, но подобные «подгоны» явно не годятся для такой женщины. Точку в его смятении поставила сама доктор Унохана. Принимая с нежной улыбкой огромный букет, она тихо поблагодарила и отметила, что не стоило тратиться — достаточно было пригласить её на чашку кофе в кафе. И что завтра она заканчивает смену в семь вечера. И вот теперь они гуляют вдвоём по парку, Рецу что-то тихо рассказывает, он лишь нелепо улыбается да поддакивает. И опавшая листва сверкает багрянцем в закатных отблесках, дивно шуршит под ногами и вкусно пахнет. А ещё поразительно пахнут её волосы — невероятно длинные, даже будучи заплетёнными в косу, которую так хочется распустить и прикоснуться к этому чёрному гладкому шёлку. Она так не похожа на тех девиц, с кем он прежде встречался ради одной ночи. Интеллигентная, не по годам мудрая, образованная, и в тоже время хрупкая и нежная… Её скромная улыбка и ласковые глаза излучали невероятное тепло. А потом они пошли выпить по чашке кофе в какое-то кафе… Где Кенпачи впервые попробовал настоящий кофе, а не ту порошковую дрянь, которую он привык потреблять дома или на службе. И пока они пили кофе, она расспрашивала его. О прошлой жизни, о работе, о Ячиру. Прежде никто не стремился узнать о нем что-то большее; ему казалось достаточно, что никто не лезет в душу. А теперь, оказывается, это приятно — рассказать о себе, быть выслушанным, услышанным, понятым. Он смотрел на её руки и восхищался ими. Изящные, и в тоже время сильные, ведь того требовала профессия хирурга. Тонкие красивые пальцы, никаких накладных когтей и кислотного лака… Он поймал себя на нескромной мысли, что её ноготки похожи на маленькие леденцы, и ему хочется зацеловать каждый пальчик на этих руках, которые несут спасение детям и возвращают шансы на нормальную жизнь. Эти руки тоже обагряются кровью, как и его; но если он отнимает жизнь, то она сохраняет. — Капитан Зараки, а что вы будете делать, когда уйдете со службы? Этот внезапный вопрос вогнал его в ступор. Он никогда об этом не думал, хотя почётная отставка по возрасту (в их сфере провожают на заслуженный отдых рано) уже не за горами. Он просто не думал, что доживёт до этого момента. — Эээ… Не думал пока. — Ну вы же что-то умеете делать ещё? Да ничего он не умеет. Только убивать, пить и играть в карты. — В палате Ячиру я видела несколько игрушек, вырезанных вручную из дерева. Она сказала, что это вы сделали. Это очень умелая работа. Может вам открыть свою мастерскую? — с улыбкой смотрела она на него. — Ааа, это… Да дед когда-то меня учил. Просто было нечего делать… Он уже и забыл об этом. Да, дед был любитель строгать финтифлюшки из дерева на потеху соседским ребятишкам, он и маленького Зараки научил держать в руках нож и стамеску. Правда, нож Кенпачи все же предпочитал пускать по другому поводу в ход. Но однажды, когда ему было скучно, он повырезал всякой ерунды и раздарил детям своих сослуживцев на Рождество. Грубоватый деревянный паровозик и пара слоников мелкой Ячиру пришлись по душе. Она попросила сделать два вагончика без верха и посадила внутрь слоников. Назвала композицию «паровозик везет Дамбо» и сама разукрасила красками, как в том мультике. В больницу она первым делом попросила привезти ей именно «Дамбовозик». — У вас здорово получилось. Вот видите… вы тоже умеете созидать. И вы очень добры. В моем отделении все дети вас очень полюбили. Он ошарашено смотрел на неё. Он не скрывал, что служит и отнюдь не бумажки в штабе перебирает. У него на лице всё написано. А она говорит, что он хороший… Ведь даже соседи шипели ему в спину «Убийца!» Доктор Унохана видела в нем человека, которого он сам в себе давно не видел. А потом он проводил её до дома. На прощание робко обнял, слегка прижал к своей груди, несмело поцеловал в висок и зарылся носом в пушистые волосы. Рецу лишь улыбнулась и ласково провела по его лицу, изуродованному шрамами. От этого тонкого прикосновения он вздрогнул и чуть не заурчал, словно кот. Она смущённо поднялась на цыпочки и поцеловала его в изрубцованную щеку. Зараки словно шарахнуло током. Она уже развернулась и направлялась к дому, когда он в два прыжка молниеносно догнал её, схватил за руку и заключил в объятия. Она даже не сопротивлялась и сама словно прильнула к нему. Бархатные губы охотно ответили на нежный поцелуй. Был поздний вечер, на улице редкие прохожие торопились домой. Лишь блеклый фонарь слабо освещал полупустую улицу и необычную пару, замершую в объятиях — высоченный огромный мужчина в армейской форме и хрупкая женщина с длинной густой косой ниже пояса. «К черту все… Жениться… Купить большой красивый дом. Забрать Ячиру со старушкой к себе. Девочке нужна мать»***
Спустя 5 лет. — Живее, засранцы! Чего тормозим?! Жить надоело?! Вы у меня эту полосу не за 15 минут, а за 5 пролетать будете!!! Штаб-сержант Хисаги Шухей что-то гневное орал в матюгальник, подгоняя курсантов, проходящих полосу препятствий. Руководивший тренировкой старший преподаватель лейтенант Мадараме Иккаку с таймером в руке фиксировал результаты. Наблюдавший за прохождением полосы препятствий подполковник Кенпачи, непосредственный руководитель Мадараме и начальник отделения боевой подготовки при Военной Академии, внимательно следил за финишной прямой. Результат превзошёл все ожидания. На лучшее он и не мог рассчитывать. Первым финишировал кадет Хицугая Тоширо. Мелкий, бледный, беловолосый — кажется, будто в детстве его щедро изваляли в муке. Несмотря на свои параметры, он превосходный боец: невероятная реакция, меткость, скорость и выносливость, потрясающие навыки рукопашного боя и владения оружием. Умеет быть настолько незаметным, насколько это возможно. Сирота, но где-то в доме престарелых живёт родственница, бабушка, к которой пацан бегает каждую увольнительную, если не сидит за зубрёжкой или не отрабатывает приёмы. Второй — Абарай Ренджи. В отличие от всех остальных, он уже «бывалый» — за плечами 3 года службы в береговой охране, что добавляет ему авторитета в глазах других. Мозгов немного, силищи хоть отбавляй, как и стремлений. Зараки смотрел на него и узнавал самого себя в молодости. Третий — Кира Изуру. Сын большого чиновника, но хочет всего добиться сам. Из дополнительных плюсов — есть гражданская специальность, окончил медицинский колледж. Способен оказать экстренную медицинскую помощь. Превосходный стрелок. Четвертая — Хинамори Момо. Дочь погибшего офицера морской пехоты. Не девочка, а огонь, причём в прямом смысле. Отличный специалист по взрывчатым веществам и их обезвреживанию. За плечами химико-технологический колледж. Пятая — Кучики Рукия. Из военной династии, хоть и приёмная. Сестра бывшего коллеги Зараки Кенпачи по службе в «Готее», капитана Кучики Бьякуи. Боевые навыки нуждаются в оттачивании, но недостаток силы здорово компенсирует мозгами. Прекрасный аналитик, хороша в инженерной разведке. Отлично срабатывается с Абараем, как Хинамори — с Хицугаей. Правда, братец будет недоволен решением Зараки, но ему на мнение этого заносчивого сноба начхать. Эта «пятёрка» — лучшие на своём потоке. Вот и сейчас они не подвели его ожиданий - никто, кроме них, не уложился в преодоление полосы препятствий за 15 минут. Все остальные подтянулись с сильным запозданием. Руководитель спецподразделения «Готей» Ямамото Генрюсай, которого за глаза все старшие офицеры звали просто стариком Яма, будет доволен. Он недаром уговорил Зараки перевестись в Военную Академию на преподавательскую работу, передавать опыт молодому поколению. Кенпачи выполнял ещё и функцию рекрутёра — отбирал лучших из лучших. В «Готей» нельзя подать документы, они сами ведут отбор. Кенпачи будет рад рекомендовать для приглашения присоединиться в отряд этих пятерых ребят. — Подполковник Кенпачи! Вас срочно к телефону! — к нему со всех ног мчался капрал Аясегава Юмичика с трубкой в руках. — Какого хрена? Не видишь, я занят?! КТО?! — взревел Кенпачи. — Супруга! — Юмичика перешёл на испуганный шёпот и округлил глаза. Кенпачи ойкнул и схватился за телефон. Если уж Рецу звонит… Черт, судя по всему, что-то стряслось. Небось опять Ячиру… Или не дай Бог, что-то с Соджи. Переговоры были недолгими. Выслушав жену, Кенпачи грустно вздохнул. — Хорошо, дорогая. Скоро буду. — отдав телефон Юмичике, он кивнул Мадараме. — Иккаку, заканчивай без меня. Зачёт только этим пятерым. Остальные слабаки будут лично со мной рукопашку отрабатывать до посинения, если уж силёнок на полосу препятствий не хватает. Он развернулся и направился в сторону Академии. Надо отзвониться старику Яме и отчаливать. До него доносились возмущённые вопли Мадараме перед построенными курсантами. — Идиоты! Придурки! Слабаки! Из 20 человек только 5 уложились по времени! Да вас завтра подполковник Кенпачи лично в бараний рог согнёт! Вы все будете тренироваться до кровавого пота! До Зараки донёсся дружный стон. — Отставить!!! — Подполковник, простите за вольность… У вас все в порядке? — капрал семенил на шаг позади него. — Нормально. — Пробурчал сквозь зубы Кенпачи. — Ячиру в школе устроила драку. И что ей неймётся… Рецу проведёт с ней сегодня воспитательную тренировку. А мне придётся взять на себя сынишку. Бабуля с ним не справится. Юмичика сдержано улыбнулся. Громового Зараки Кенпачи боялась вся Академия и даже руководство. Но сам бесстрашный Кенпачи боялся только одного человека — своей собственной жены.***
Он глубоко вздохнул. Что ж, шорох осенних листьев 5 лет назад здорово вскружил ему голову. Настолько, что он и не заметил, как потащил под венец женщину, которая была не просто превосходным хирургом с золотыми руками от Бога, но оказалась, помимо всего прочего, сихан* — отличным мастером меча, обладателем 7 дана и помощником тренера в додзё. Ох как он обманулся мягким характером и видимой нежностью этих рук! Несколько раз в спарринге она одержала над ним верх. Хрупкость была лишь видимостью, внутри женщины — стальной каркас. Но силу свою она проявляла только в зале и на сиаидзё*, с ним же она всегда мягкая, нежная и ласковая. При этом в её взгляде есть что-то такое, что он никогда не решается с ней спорить. И не он один — её ученики в додзё тоже испытывали перед Кенпачи-сенсеем благоговейный трепет. Малявка Ячиру искренне полюбила и Рецу, и кендо, тренировалась с удовольствием, получив недавно 2 дан наравне со взрослыми. Жаль только, что характером она вся в покойного Кусаджиши, часто бывает не сдержана, но Рецу говорит, что это переходный возраст близится. Все свои «косяки» девчонка отрабатывает усиленными тренировками, что её не особо расстраивает. У Кенпачи было желание посадить её вышивать крестиком в воспитательных целях, но Рецу верит, что именно путь меча научит её сдерживать свою силу и ярость, тренировать концентрацию и внимание. Эх, а он так надеялся этот вечер провести тихо и спокойно, сидя в подвальной мастерской своего большого дома в окружении деревянных брусочков и строгая очередную игрушку. Ведь не за горами Рождество, и малыши в больнице, где по прежнему работает и оперирует его супруга, будут с радостью ждать игрушек. Увы, не судьба… Придётся присматривать за маленьким Соджи, пока мама учит Ячиру сдерживать свой буйный характер. Что поделаешь… Впрочем, сынишка растёт и скоро можно приобщать и его к тренировкам. Ему всего три с половиной года, но он уже тянется повторять за взрослыми. Пора мальцу делать тренировочный синай*. Одно Зараки знал точно. Вот уже пять лет осень — самое любимое время года для него. И он очень любит закаты, ведь они символизируют новое начало.