Ее зовут Спок

Сколько Джим себя помнил, он всегда был лютым пидором. Стопроцентным и неизлечимым, с того возраста, как впервые захотел себя потрогать - с десяти лет. И обстановка-то в мире была довольно толерантной, однако, чем старше мальчик становился, тем большей проблемой для него оказывались девочки, а именно их навязчивое внимание. Внешне они ему даже нравились - стараниями мам они почти все были милые и ухоженные, как куколки. В четырнадцать лет будущий капитан корабля Энтерпрайз даже потерял с одной из них свою невинность...воображая на месте милашки Стейси безымянного и стройного мальчика с черными как смоль волосами. А потом безликая, полная изящества и неземной грации фантазия с пенисом стала молоденьким вулканцем. И кто бы только мог предположить, что через несколько лет у давней мечты появился еще и имя. Ее звали Спок. Точнее, его. Нового офицера по науке. - Капитан, ваш ход. Джим не слишком-то внимательно его слушал. Хотя нет - не слушал вообще. Это был его маленький капитанский недостаток - позволить себе витать в облаках, играя в трехмерные шахматы. Чего нельзя было сказать о его сопернике. Вулканец был сосредоточен, но не хмур. Может в силу молодости и нечистокровного происхождения, он даже позволял себе шутить и коротко улыбаться. - Я поставлю вам мат следующим ходом, капитан. - Кокетливо пообещал гуманоид, едва заметно поведя сильно разлетающимися от переносицы бровями. У вулканцев они напоминают букву ви. Особенно у сердитых. Джим улыбнулся своему сопернику. - Ваша манера игры меня раздражает, Спок. - Раздражает? А, земные эмоции. Капитан предпочел ответить не словом, а делом. Передвинув всего одну фигуру с уровня на другой, он заставил улыбку офицера по науке испариться без следа. Теперь на землисто-бледном лице гуманоида с заостренными ушами читалось неприятственное изумление. Джеймс Тиберий на этот раз расплылся в откровенной улыбке. - Хотите сказать, раздражение вам незнакомо? Они трахались в ту же ночь. Это походило на безумие. Спок вполне мог не ответить ему, более того - остановить одним движением руки. Но не сделал этого. Наверное он и сам себе в тот момент бы не смог объяснить, почему. Джим целовал его. Целовал напористо и жадно, словно желал полакомиться разомкнутыми губами вулканца. Мужчины скрывались в тяжелом, красноватом полумраке каюты старшего помощника, слившись в поцелуе, едва за капитаном закрылись двери. Черт побери, у Джима стояло всю партию. Всю партию он мысленно трахал его. Лапал, шептал на ухо, заставлял сосать... Ну, или делал вид, что заставляет. Эта остроухая шлюха встала на колени сама. Вот он какой, цветочек вулканский... Тонкие пальцы проворно расстегнули ширинку, подцепили резинку трусов и высвободили член. Проклятие, он выскочил как пуля из ствола, до того он торчал, что едва ли не без помощи вулканца показался из трусов. В скудном освещении каюты блеснула головка а рядом с ней - глубина чужого рта, немедленно накрывшая капитанскую плоть. Если бы Джим не был так возбужден, он бы даже умилился - Спок закрыл глаза. Яростно дрочил его член у основания, отчаянно насаживаясь на него горячим ртом, похабно вытягивая губы, и при этом стыдливо жмурился. Джим низко постанывал, стараясь не слишком демонстрировать крайнего наслаждения узкой глоткой - пусть старается. Он старался... Даже в порнухе Кирк не видывал, чтобы платные членодевки так полировали языком огромные половые орудия негров, как тогда лизал пульсирующий от желания орган его собственный старший помощник. Вдоволь наигравшись языком с головкой и яйцами капитана, вулканец вновь брал в рот желанное лакомство, принимаясь усердно сосать толстый член своего начальника. - Кончаю.... - Прохрипел Джим, сжимая пальцы на затылке Спока. Тот быстрее задвигался ртом по стволу, принявшись ласкать покрытые волосами яички обеими руками. Надолго капитана, естественно, не хватило. Струя спермы ударила в горло вулканца, но кончал Джим настолько обильно, что белый ручей вмиг потек по вулканскому подбородку. Он немного отстранился и облизнулся, наконец-то подняв на своего капитана затуманенный страстью взгляд. - Раздевайся. - Приказал Кирк. - Я хочу видеть все. Спок неторопливо поднялся и стал шаг за шагом отступать к своей постели. В такт своих шагов, он плавно задирал на себе синюю кофту, бесстыдно оголяя торчащие соски. Это действо натолкнуло Джима на потрясающую мысль, тем более что член нужно было поднимать снова и поскорее. - Поласкай себя. - Более мягко приговорил он, доброжелательно улыбаясь вулканцу. - Начни с сосков. Представь, что их возбуждает мужчина. Спок слегка приоткрыл свои все еще блестящие и натертые членом губы, испуская взволнованный вздох. Медленно его руки поползли на грудь и стали гладить ее, задевая соски. Он присел на постели и затем откинулся, продолжая томительно гладить себя. Над кроватью располагался источник света, позволяя Джиму видеть все, что он хотел. Все чаще и чаще задевая соски, вулканец снова прикрыл глаза, и, едва только он, наконец, сжал возбужденные горошинки пальцами, как из его уст вырвался несдержанный стон. Джим с насаждением ощутил тепло внизу живота и вышел из тени каюты, останавливаюсь возле кровати, на которой вулканец страстно ублажал себя. Его член готов был продырявить брюки. Спок стонал все громче и громче, затем торопливо облизал пальцы на обеих руках, чтобы было ощущение того, что его соски лижут языком. Или языками... Одновременно двое мужчин. Кирк это понял. - Ах ты развратник. А теперь потрогай себя ниже пояса. Спок слишком быстро повиновался. Он давно уже хотел прикоснуться к себе там. Но когда вулканец вытащил из штанов свой стояк, Джим не сдержал изумления. Он был очень большой. Нежный и гладкий на вид, но длинный, не менее двадцать пяти сантиметров. Но и сам вулканец был высок, так что, ничего удивительного. И вот он, плавно ерзая от нетерпения бедрами на алых простынях, принялся гладить эту громадину. Сначала нежно и даже любовно, затем более жестко и отрывисто, обхватив руками ствол. -Аа-х.... - Громко простонал Спок и внезапно довольно грациозно приподнял бедра, стаскивая с них расстегнутые штаны. Далее произошло то, чего Джим не ожидал. Спок вывернулся из штанов парой движений и, отпустив пенис, мгновенно снял с себя трусы. Оставшись в одной задранной кофте, он широко раздвинул ноги, сгибая их в коленях и прижав к животу, раскрывая ягодицы. Все у него было совершенно гладкое. Под яичками виднелось сжатое отверстие, едва заметное. Вновь обхватив сильно эрегированный пенис, Спок облизал пальцы свободной руки, чтобы в следующий миг приложить их к своей сжатой дырочке. Святые угодники, эта сучка хотела трахать себя пальцами! Джим был совершенно не против. И посмотреть есть на что, и не надо его подготавливать - сам растянет что надо. Спок стал по кругу потирать отверстие. Это сильно его заводило, головка так и истекала влагой. А как он стонал! В голос, глубоко, непристойно. - Джим... - Произнес он, входя в себя двумя пальцами. - Джиим... Он трахал себя. Трахал, погружая пальцы почти целиком, повторяя имя капитана как молитву. Быстрее и быстрее. Паршивец делал это далеко не впервые. Так же быстро он дрочил себе. Джим несколько секунд мог думать только об одном, взгляд его сузился до промежности вулканца, до красивой и пластичной руки, ласкавшей член и двух пальцев, отчаянно долбящих все расширяющееся анальное отверстие. И все это сопровождалась страстными стонами наслаждения того, кто делал это с собой. Пенис Джима уже стоял колом, он просто не мог насмотреться. - Ну все... Когда желание стало невыносимым, капитан с рыком устремился на абордаж похотливого вулканца, тяжело наваливаясь на него и рывком овладевая вдоволь подготовившим себя к половому акту пришельцем. Член угодил в неописуемо узкую и горяченную пещеру. Спок немедленно охнул, сжав коленями бедра капитана и обняв его за шею. Он выгнулся под ним дугой. Животом Джим ощутил его страсть. - Ну... - Взмолился Спок. - Трахай же... Джим стал двигаться. Грубо. Так, как считал нужным, раз уж тот сам так и просит. Спок дышал ему в ухо. Дышал и едва ли не вскрикивал от каждого толчка в себя. Яйца бились об его тощую задницу. Джим держался, но сперма грозилась ударить в башку. Как узко. Как хорошо. - Глубже, Джим! Еще... Капитан собрал все силы, уперся в матрац коленями и принялся иметь его на всю длину. Сучка еще шире раздвинула ноги. И буквально через минуту забилась под ним, обдавая живот капитана струей горячего семени. Анальное кольцо сжалось. Сжалось вокруг члена Джима так, что тот мгновенно замер. Даже больно стало. И охуенно. Джим не слышал себя. Он кончал в оглушающей тишине. Очнулся он уже обмякшим на взмокшем вулканце. Впрочем, и сам капитан был в поту. Его обнимали, но довольно робко. Джим расплылся в улыбке. Ночевал он, конечно же, в каюте старшего помощника. * * * - Нечасто у нас гостят такие прелестные девушки, мисс... - Меня зовут Мария. - Мария. - Джим, как и всегда, повторяет имя девушки, прежде чем приобнять ее или поцеловать протянутую руку. В зависимости от обстоятельств и дружелюбия девушки. Это его излюбленный прием. Повторить озвученное имя, неотрывно глядя в глаза объекту своего соблазнения. Он и со Споком так поступил. Только потом всего лишь поманил за собой на мостик. Пройдемте-ка, мол... Но теперь вулканец понял, что это значило. Мария смешливая блондинка. Ей меньше тридцати, но она далеко не наивная барышня. С такими Джим пытался строить некие подобия отношений в прошлом. Но не теперь. Что не исключало случайного секса. Фуршет с делегацией, улыбающиеся лица, иногда смех, если среди гостей несколько девушек - танцующие пары. И, как Спок и ожидал, ближе к окончанию приема Джим покинул зал вместе с Марией. Она уже держала его под руку. Ночь обещала быть жаркой. Лютый пидор решил держать марку до последнего. Спок знал, что занимаясь сексом со всеми этими женщинами, капитан представляет только его. И, тем не менее, тот был полигамен. На других мужчин он, правда, не смотрел. Это очень утешало и оправдывало его. Ведь вулканец выше всех этих людских страстей вроде ревности. Для него это было игрой. Игрой на предсказуемость возлюбленного. И, в какой-то степени, это возбуждало. Ведь, так или иначе, мысленно Джим верен только ему. Уже больше года. Потом Джим рассказывал, в каких позах он сношал очередную женщину, затем проделывая озвученное и со Споком. Настоящим Споком. - Я всегда думаю о тебе, ты же знаешь. - Говорит Джим, закуривая после разрядки. Спок сдержанно кивает, лежа рядом с ним. - Да, т'хи'ла. Нет ничего чище и прекрасней платонической любви. Между Кирком и Споком она была поначалу именно такой, совсем недолго, но близость сделала ее только крепче. Под звездами они когда-то консуммировали свой союз, став истинными звездными супругами. Корабль пересекал межпространственный туннель, когда Джим, наконец-то, овладел своей мечтой. Ее звали Спок. Вернее его. И с того момента все оказалось предрешено. Сколько бы женщин не побывало в постели Джима, он всегда возвращался к Споку. И это самое главное. Это, а не пресловутая верность. Она никак не является доказательством любви, ведь можно не изменять, но при этом не любить. И что вы предпочитаете? Верно. Любовь. Любовь нетленную и всепрощающую. Именно такая связывала т'хи'ла. Однажды Споку снился странный сон. Вулканец не воспринимал всерьез человеческую символику этого явления, обусловленного сложным взаимодействием лимбических, стволовых и неокортикальных образований с участием памяти и эмоций, однако поутру он долго не мог отделаться от странного ощущения, словно все это было на самом деле. Споку снилось, будто не стало Энтерпрайза. Он видел яркий взрыв, кометой пылающий среди звезд. Он был прямо она его головой. А сам Спок в скафандре парил в невесомости. Воздуха бы хватило на полчаса. И вулканец закрыл было глаза, смиренно отдавая себя в бесконечные недра ледяной бездны, как вдруг кто-то решительно схватил его за руку. Из темноты показалось лицо Джима. Он был совсем близко. Он парил в скафандре напротив и держал Спока за руку. А потом указал пальцем вверх, где уже остывали обломки их общей мечты. - Я подарю тебе эту звезду. - Сказал Джим.- Светом нетленным будет она озарять нам путь в бесконечность. Энсин Чехов произносит наяву это изречение. Оно, конечно же, было привезено из России... Тогда Спок не думал об этом. Он парил в невесомости, держа эту крепкую руку и глядя только на подаренную ему звезду. Самую яркую. Даже пыль корабля не смогла поглотить ее божественного свечения. Их подобрал корабль. Никак, кроме как чудом, это нельзя было объяснить. На борту был доктор МакКой и еще несколько спасшихся членов экипажа. Джим был счастлив, а Спок был счастлив за Джима. Кораблем командовала женщина ослепительной красоты. И непростительной грубостью было бы со стороны Джима не принять ее внимания. Так он и сделал. И Спок позволил ему. Даже во все. Потому что даже во сне Джим вернется к нему. Непременно. Но эта женщина была замужем. Да. За своим старшим помощником. Мужчиной холодным и неприветливым. Джим мучительно не мог понять, за что эта красавица его полюбила. Она колебалась. Спок не мог ей сопереживать, но он видел ее страдания. Она разрывалась между вынужденным чувством долга перед мужем и охватившим ее искренним, прекраснейшим чувством к капитану Кирку. Ночью Спок брел по безлюдному и темному коридору. После одиннадцати на корабле работало только тусклое, аварийное освещение. Двое прятались в предбаннике каюты. Вулканец остановился и укрылся за углом, уповая на свое умение идти совершенно бесшумно. В тишину просочился жаркий шепот. - Я не могу, Джим... - В страхе трепетал один голос. - Сбрось оковы, Брунгильда! - Пламенно настаивал на своем второй. - Если ты не в силах оставить этого холодного человека, хотя бы позволь себе одну ночь взаимной любви! Глаза вулканца очень быстро привыкли к темноте, и он увидел голую спину женщины в разрезе откровенного платья, а на ней обнимающие руки капитана. Как вдруг она обернулась. И Спок узнал свое лицо. Собственное лицо в обрамлении ее черных, тяжелых кудрей, стянутых у макушки массивной брошью, в виде цветка. - Сбрось оковы, Спок. - Сказала она ему, его же голосом. - Признайся же себе, что любишь! Вот оно что... Не было никакой женщины. Не было ее холодного и бесчувственного мужа. Был только Спок. Его человеческая и вулканская половинки. И человеческая тогда одержала полный верх. ... Проснувшись, он признался Джиму в любви. Так его т'хи'ла наконец-то ощутил полную взаимность. Джим был единственным, кто принимал Спока таким, какой он есть - в чем-то непримиримым, логичным, сдержанным во всем помимо постели... Но это не значит, что он не желал услышать эти слова. И услышал... Ему воздалось за чистые, кристальные чувства, в которых не было места эгоизму и желанию переделать любимого. И даже если один из них уйдет раньше, а так и будет, это неизбежно, любовь будет жить вечно. Вопреки всему. Изменам, обстоятельствам, злым языкам вопреки. Потому, что мечта простит все. Мечта, которую зовут Спок. Конец.