всё было зря.

рыцарям церкви не разрешалась любовь и любые её проявления. единственное чему должны быть верны рыцари до последнего вздоха это их вера и богиня, которая охраняет их души, лелея в своей колыбели, словно они не взрослые мужики, у которых в доме должны уже стоять свои колыбели. а если они полюбят, то рыцаря тут же лишают звания, одеяний, заковывают в кандалы и проводят исправительную порку семь дней и семь ночей, пока эта иллюзия любви не исчезнет из одурманенного разума их детища. кэйа всегда был вторым. сколько он себя помнил, он во всём и везде выходил вторым, буквально чувствуя как это давит невообразимым грузом, заставляя ощущать удушение. его старший брат был лучше во всём. он законнорожденный, полная копия их отца, справляется с двуручным мечом, что невероятная редкость, вечно "прохладное" выражение лица покоряло женские сердца, словно у него на плече сидит сам амур и стреляет в любого, на кого посмотрит парень. кэйа же не был наделён всем этим. бастард, мать цыганка, соблазнившая крепуса, по крайней мере так говорят слухи, которые кэйа с огромным трудом собирал, его смуглая кожа всегда немного отталкивала людей, которые гордились своей белизной, а тёмный цвет считали признаком рабочего человека. истинные аристократы всегда сидят в красивых беседках, ходят с зонтами, не позволяют солнцу коснуться своей кожи, когда их прислуга во всю работает то на улице, то бегают вокруг. он не то, чтобы желал внимания женщин, но всё-таки его мужскую гордость задевало отсутствие этого самого внимания, поэтому парень старался по-максимуму преобразить себя. благо ему досталось немного генов крепуса и его кожа была такой же чистой, как у старшего брата, который мало что делал, чтобы хорошо выглядеть. сам кэйа не считал, что он должен выглядеть брутально и круто, занимаясь исключительно тренировками, он также следил за своей внешностью. мысленно кэйа уважал себя за это. когда кэйа только решил пойти в рыцари, он сделал это исключительно потому что отец так сильно был горд за дилюка, который посвятил себя этому, что тоже хотел получить немного больше внимания. он не готов признать, что хотел внимания от человека, который замечал его присутствие далеко не с первого раза, не готов пока признать что хотел внимания от отца, желая тоже получить похвалу и похлопывания по голове. сейчас он дослужился до звания паладина, высшего чина рыцаря церкви, и сияя в белых доспехах, таком же белом плаще с огромным рисунком их церкви стоял с остальными паладинами, слушая церковный приход, ощущая что вот-вот уснёт. он периодически поднимал взгляд на папу, чтобы его улыбающееся, но жестокое лицо напоминало кэйей, что его не особо любят в церкви, считая блудником, но ещё ни разу не смогли доказать, словно у него были связи с женщинами. и вообще-то это так. кэйа ни разу не был с женщиной, даже с сёстрами церкви наедине не разговаривал, продолжая посвящать всего себя тренировкам и правильной диете, которая не превратила его в огромный бугайский шкаф, чему он был рад. он не был любителем огромной формы и предпочитал оставаться более худым. парень подавляет зевок и осматривает аристократию, которые расселись по лавочкам по своему статусу, на что он мысленно усмехается. они говорят, что церковь это место для детей богини, что все они равны в её руках, но тех кто спонсирует больше они садят в первые ряды и в первую очередь ведут разговоры только с ними. альберих переводит взгляд на рядом стоящего брата и едва подавляет раздражение. дилюк ни разу не двинулся с места, кажется, даже не моргнул и похоже чертовски внимательно слушал речь, вникая в каждое слово. кэйа так не мог, потому что считал это своеобразной промывкой мозгов, но по каким-то причинам не мог отвести взгляд и затупить мысли, запоминая слова пастора. к счастью, это скоро заканчивается, пару минут он стоит для того, чтобы ноги немного размякли, а не продолжали быть двумя деревяшками, которые вот-вот сломаются, сделай он неправильное движение. - долго будешь стоять?- старший брат смотрит на него своими холодными красными глазами, заставляя раздраженную улыбку проскользнуть по лицу кэйи, который буквально бесился с того, что сам дилюк похоже ничего не почувствовал после двухчасового стояния на одном месте. - долго будешь меня бесить?- альберих улыбается привычной улыбкой, резко потянувшись в спине и вытягивая над головой руки. плечи словно в доказательство приятно хрустнули, заставляя парня немного расслабиться. - нам пора идти на утреннюю тренировку, - рагнвиндр указывает в сторону задней двери, куда вёл проход к уличному плацу, где они обычно тренировались. - к тому же, аристократия начинает уходить, нам тут не место. - вот забава, не так ли,- парень обводит взглядом толпу, закидывая руки за голову,- мы тоже аристократы, защищаем их задницы каждый божий день, пока они сидят в своих тёплых особняках, попивая чаёк. - прекрати, нельзя так громко говорить такое,- дилюк недовольно хмурится, дав брату щелбан по виску, на что альберих возмущённо фыркает. - можешь думать об этом, но не произноси такое в непосредственном присутствии всей аристократии и тем более папы. кэйа фыркает и идёт в сторону задней двери, куда дилюк указал изначально. старший брат идёт следом, поэтому кэйа чувствует себя увереннее, за что мысленно бесится, но всё же по-своему, когда твой брат любимчик церкви, это чертовски удобно. они проходят толпу аристократии, как синий глаз парня, не прикрытый повязкой, цепляется за парочку, что стояли у колонны. парень и девушка были одеты в индетичные наряды, характерные их полу, но кэйа подозревал, что под юбкой этой девушки скрываются такие же белые брюки, как у парня. белая рубаха парня плотно облегала тело, такой же белый мундир с золотыми пуговицами и явной блестящей пыльцой по всей одежде. на девушке белое платье, юбка в несколько слоёв, видимо, для того, чтобы очертания ног не были видны, длинные пышные рукава прикрывали чуть дальше кистей и кэйа мог заметить торчащую цепочку к кольцу. у обоих были фаты чуть ли не до пола, прикрывая их лица и похоже светящаяся пыльца была именно на них. - кто это? - альберих замер на месте, схватив брата за предплечье. дилюк следует его взгляду и тут же напрягается, закрыв собой парочку. - я от многого могу тебя прикрыть, но уж точно не за них,- рагнвиндр напряжён и кэйа прекрасно это чувствует по сильной хватке на своём запястье, да и у брата никогда ещё глаза так не бегали.- они святые из подземного царства. - что тут делает бездна?- синеволосый удивлённо выдыхает, снова переводит взгляд на парочку, но дилюк дёргает его за плечо, заставляя смотреть на себя. - я знаю, что ты любитель недостижимого, но они тебе не по зубам,- дилюк сжимает запястье брата сильнее и в этот момент кэйа понимает, что брат напуган. в этом он даже понимает его, ведь бездна нечто невообразимое, созданное из ничего как будто. их монстры настолько практически неуязвимы, что только паладины могут с ними справиться. и то не всегда. - я понял, брат, - альберих улыбается довольной улыбкой, но дилюк явно ему не верит, однако всё же отпускает. дилюк уходит первый, стоя снаружи и пристально смотря на младшего брата, и кэйа следует за ним, напоследок взглянув на парочку ещё раз, но тут же об этом жалеет, заметив что они смотрят в его сторону, хотя и глаз не видно. кэйа хватает бокал со стола и осматривает полный зал. пару дней назад они вернулись из похода, на котором завоевали приближённые государства, сделав их частью их большой столицы. вообще-то альберих не хотел в этом участвовать, но сам папа пришёл к ним с приказом, поэтому он не мог не подчиниться. вино двадцатилетней выдержки приятно щекотало вкусовые рецепторы, но ему не дадут этим нормально насладиться, хлопая со всей силы по спине. один из паладинов весело хохочет и сильнее обнимает кэйю за шею, от чего парень чуть ли не задыхается, во время поставив бокал на стол, а то чего доброго своей белый мундир запачкал бы. - эллиот, перестань меня трясти, - альберих недовольно фыркает, но рыжий бугай не слушает его, продолжая хохотать во всё горло, привлекая всеобщее внимание. - хватит тискать моего брата, - дилюк подходит с другими паладинами и переводит внимание эллиота на себя, однако не отпускает кэйю. сам парень, стоя в хватке, пытается перевести своё внимание на что-нибудь другое и ему это неплохо отдаётся. святые бездны стоят в стороне рядом с открытым балконом. в этот раз одежды обоих были полностью одинаковые. длинные мантии, такие же длинные рукава и всё эта же фата с блестящей пыльцой. лица всё также не были видно, только очертания губ были более заметны и кэйе кажется, что они смеются, смотря в их сторону. - эллиот, ты меня задушишь, ты понимаешь?- он словно на интуитивном уровне понимает, что им весело из-за них, поэтому кэйа подливает масла в огонь. - ну, твои руки бочки только на это способны. - что ты там вякнул, червь аристократичный?- мужчина сразу багровеет, возмущённо пыхтит и громко сквернословит, на что кэйа довольно смеётся, краем глаза наблюдая, как парочка прикрывает рот рукавами, хотя дрожащие плечи выдают их. он снова их встречает во время прогулки по церковному саду. святые бездны в тех же мантиях стоят около полей роз и кажется вообще не двигаются, только ветер беспокоит концы одежд. длинная фата всё ещё прикрывает их лица, поэтому кэйа может разглядеть только губы даже когда подходит практически вплотную. - я приветствую святых, - альберих поклоняется им, на что святые слегка кивают. парень немного выше девушки, сама она была ростом с кэйей. если бы он в первый раз не увидел парня в брюках, то сейчас вряд ли мог бы определить кто из них парень, а кто девушка.- вы гуляете тут каждый день? они кивают, на что парень улыбается. они явно не привыкли с кем-то разговаривать или просто считают себя слишком высокими для разговора с жалким рыцарем. как жалко. он надеялся, что они будут более интересными, а не такими типич... сильный порывистый ветер чуть ли не сбивает их с ног, хватая своими цепкими невидимыми руками фату девушки и унося на своих крыльях, как можно дальше. ошарашенный альберих встречается с таким же ошарашенным выражением лица, а блестящие в буквальном смысле золотые глаза отразили солнце, словно зеркало, от чего кэйа задержал дыхание и далеко не с первого раза это понял. - люмин! - парень тут же прячет девушку в своих объятиях, закрывая её голову руками и полностью закрывая своими длинными рукавами. - рыцарь, закрой глаза, иначе ослепнешь! кэйа вздрагивает и тут же пошатывается, хватая ртом воздух и едва не падая на колени, видя перед глазами лишь белые блики, которые сверкали словно вспышки. - подайте фату, немедленно! - парень кричит слишком громко, словно ножом по стеклу водят, от чего все вокруг зажимают уши, едва подавляя собственные крики. парень недовольно цыкает и, крепко обнимая девушку, идёт к лежащей на цветах фате, надевая её на голову сестры. - ты в порядке? не больно? слышишь меня? - да, - люмин едва переводит дыхание и в последний раз смотрит на альбериха, который сжимал рубаху, пытаясь сделать хоть шаг в их сторону. кэйа мечется по кровати, сжимая шёлковые простыни. капли пота стекали по лицу, а нахмуренный лоб сулил ему в будущем грубые морщины, однако в данный момент его волновали только золотые глаза, которые мерещились ему вот уже несколько дней, заставляя задыхаться каждый раз, словно ему смотрели прямо в душу. - постой!... он подпрыгивает на месте, протягивая руку и крепко сжимая ту в кулаке, едва не доводит до кровавых ранок, даже если его ногти слишком коротки. - чёрт бы их побрал. альберих хватается за голову, осматривая свою комнату, и тяжело выдыхает, чувствуя как сердце бешенно колотится в ушах, горле, да и вообще везде. дышать становится всё труднее и труднее, поэтому он не выдерживает и поднимается с кровати, выходя на широкий балкон своей комнаты, с удовольствием вдыхая ледяной ночной воздух. когда он открывает прикрытые от удовольствия глаза, то видит перед собой лишь полную луну, но опустив взгляд на землю замечает белую фигуру, от чего слегка вздрагивает, напрягаясь. белые одеяния развиваются на ветру, а блестящая ещё больше от лунного света фата играет словно светлечками по всему её телу. она взмахивает рукой и, разворачиваясь, уходит, на что альберих не думая спрыгивает с балкона и бежит следом. они доходят до озера рядом с их особняком и она останавливается в пяти метров от него. судя по её груди, она вообще не запыхалась, а вот альбериху немного сложно, он дышит очень рвано и не так уж стабильно. - на таком расстоянии мой голос не будет для тебя словно скрежет металла,- она говорит очень тихо, поэтому кэйе приходится напрячь слух, чтобы нормально её расслышать.- мне очень жаль за то, что случилось. - вы не виноваты, - он, наконец, приводит дыхание в норму и полностью выпрямляется, от чего рубашка немного соскальзывает по груди. всё-таки он не был любителем застёгивать её на все пуговицы. - но что это было? - я не могу сказать всего, но наши с братом глаза для обычных людей очень опасны, как и голос, - ветер словно доносит до него её слова, поэтому сейчас расслышать гораздо легче. или может сердце просто стало биться тише, чем до этого.- некоторое время ты не сможешь нормально жить. - звучит не очень позитивно,- альберих улыбается своей привычной улыбкой, на что девушка впереди слегка усмехается, но тут же прикрывает губы рукавом. его это даже смешит по-доброму. - и как мне с этим жить? - некоторое время я буду приходить к тебе, чтобы твои галлюцинации немного ослабли и тебе было полегче. - а если я привыкну? - прости? - если я привыкну к твоему присутствию?- кэйа понимает, что это неправильно. это стало неправильно ещё в тот момент, когда он подошёл к ней в саду, хотя и был при этом не один, но всё равно то был его первый шаг по неправильной дороге. вторым стал целый прыжок. прыжок с балкона второго этажа, где тогда был его разум, он не знает. дальше был неправилен этот вопрос, ведь это звучит так, словно он не хочет сейчас отпускать её. - тебе лучше не привыкать,- она слегка улыбается и поднимает глаза на луну.- мне всегда нравилась ночь гораздо больше, как и сияющая луна, а вот мой брат обожал солнце. когда-то мы ... кэйа слушает как завороженный и не может шелохнуться, сжимая руки в кулаки. она сверкает в свете луны настолько ярко и прекрасно, что у него немного даже глаза побаливают, но он не может отвести взгляда. на следующий день она снова приходит среди ночи, завораживая своим тихим, но острым голосом, снова что-то рассказывает и неожиданно вытаскивает из рукавов маленькую флейту. и также приходит на следующий день. он просит научить его играть на этой флейте любую мелодию и она, немного нехотя, соглашается. складывает флейту в платок и оставляет на земле, после отходит немного подальше и тогда кэйа подходит к ней, поднимая с земли. она подходит к этому с удивительной серьёзностью и учит его даже как правильно вдыхать носом, на что кэйа даже немного обижается. не так уж у него и плохо со слухом вообще-то. она приходит пять дней подряд в одно и тоже время, и когда кэйа понимает, что каждый раз ждёт её с нетерпением и собачьей преданностью, замирает от страха. это неправильно. любовь к кому-то, кроме богини, неправильна. присутствие этой женщины неправильно во всех смыслах и тогда альберих принимает самое правильное, как ему кажется, решение. он запирает себя в молитвенной комнате без еды, кувшином воды на семь дней и семь ночей и на протяжении всего этого времени постоянно молится, доводя свои колени до кровотечения. альберих считал себя свободным от веры, но в этот момент, когда его сердце забилось сильнее, он не знал, что ещё ему делать, а кроме веры он больше ничего не знал. он хотел сначала рассказать брату, но тот был так верен их богине и отцу, что альберих не сомневался, дилюк тут же расскажет всё отцу, а тот сойдёт с ума. вряд ли ребяческое сердце парня сможет выдержать взгляд отца полный презрения. после седьмой ночи на восьмое утро он выходит из комнаты едва передвигая ногами. штанины от колена до самого подола были в крови, у него схуднуло немного лицо, скулы стали гораздо острее, чем до этого, но он всё равно был доволен, словно почувствовал свободу, а его сердце наконец вернулось в прежний ритм. ох если бы это было действительно так ... когда он немного реабилитировался и наконец избавился от болезненной худобы, альберих решил прогуляться по церковному саду, вдыхая полной грудью. он так сильно скучал по свежему воздуху, ведь ему не позволяли покидать кровати некоторое время, что вообще ничего вокруг не замечал. даже как шуршала трава под чьими-то ногами. - рыцарь, - тихий голос, доносимый ветром, заставил его замереть, ощущая как мир вокруг словно перевернулся с ног на голову и замер вместе с ним. шелест травы утих, пение птиц исчезло, даже свист ветра потухло. осталось лишь собственное сердце, которое казалось сейчас выпрыгнет из груди. - давно не виделись. он ощущает спиной как она легко улыбается, ощущает как её взгляд скользит по его телу и это настолько сильно его будоражит, что он едва сдерживает себя на месте, не понимая почему с ним всё это происходит. - святая.. слово само срывается с обветренных губ, поэтому кэйа проводит по ним языком, чтобы было не так неприятно. его голос кажется ему слишком низким и он словно заржавевший поворачивается к ней лицом, рассматривая длинную юбку. - я приходила к тебе ночью, но ты ни разу не вышел, - её руки сложены вместе, фата всё также блестела на солнце, но выше пояса он боялся поднять глаза. кэйа боялся, что если увидит ВСЁ, то тут же сорвётся с места.- я беспокоилась. это незначительно. одно простое "беспокоилась" абсолютно незначительно, но почему оно бьёт ему под дых. почему выбивает весь воздух из лёгких. почему внутри что-то трескается с таким громким звуком, что оно до сих трещит в ушах. это всего лишь одно слово, но почему оно обволакивает настолько сильно и крепко, что ему кажется словно его кто-то обнял. он не выдерживает и, круто развернувшись на пятках, быстро убегает в другом направлении, оставляя удивленную девушку одну. полнолуние давно закончилось, сейчас на небе правит полумесяц, но кэйе всё равно кажется что он светит слишком ярко и мешает ему спать, хотя и в глубине души понимает что это не так. ведь обычно в это время она приходила к нему. " рыцарь" парень вздрагивает и поднимается с кровати, слыша её шёпот за окном. "рыцарь" альберих чувствует, как вот-вот сорвётся, выбегая ей навстречу, но заставляет свои ноги замереть, зажмурившись. " рыцарь?" парень закусывает губу и когда больше не слышит её шепот, замирает. она ушла? действительно ушла? чёрт бы побрал его в тот момент. он даже не понял как сорвался с места, не понял как спрыгнул с балкона и как ринулся за ней, останавливаясь около озера. она стояла в пяти метрах от него и кэйа впервые ощутил себя настолько большим дураком. - ты знала, что я прибегу. - просто решила немного подождать, - она слегка улыбается и альберих почему-то слишком зацикливает внимание на её губах. чёрт бы всех побрал в этот момент. - я ведь нравлюсь тебе. - я люблю только богиню. он впервые слышит как она смеётся. тихое хихиканье словно трель колокольчиков, но более чистый и не такой скрежетащий, как колокола в их церкви. она прикрывает губы рукавом и продолжает смеяться, от чего кэйа сжимает челюсти и срывается с места, подходя к ней вплотную. люмин удивлённо замирает и неожиданно улыбается, на что альберих недовольно рычит и, не обращая внимания на чертову фату, впивается ей в губы, словно он не пил несколько недель, а её губы самая настоящая вода, способная спасти его. - прости, я ... - он тут же отстраняется, прикрывая собственные губы и со смущением замечает как смялась фата.- я ... - закрой глаза, рыцарь, - она шепчет как можно тише и кэйа подчиняется, закрывая их. слышит какое-то шуршание и уже хочет открыть глаза, как ощущает мягкое, но властное прикосновение к своим губам, тут же задерживая дыхание. на интуитивном уровне он обнимает её за талию и с особой жадностью сминает её губы, ощущая как всё внутри ломается. все его достижения, взгляды на жизнь, тренировки... всё это было зря. вся жизнь только что стёрлась из его разума, оставляя только восхитительное чувство поцелуя, которое дурманило, пьянило и заставляло всё в животе перевернуться, распахнувшись бабочками. он даже тихо застонал, когда она запустила ему пальцы в волосы, заставляя обнять её ещё крепче. - это неправильно.. - едва дыша между поцелуями шептал он, но она не слушала, поэтому кэйа просто отдался этому чувству, зажмурившись. возможно, завтра об этом узнают, возможно его лишат звания, возможно он пойдёт на всё ради этой девушки, посвятив свой меч лишь ей одной, но всё это уже завтра. сейчас важна только она.