Бордель имени Занзаса

Это утро было. Оно было не каким-то, оно просто было. И в этом – его главная ошибка. Какой чёрт дёрнул Занзаса прийти этим утром в комнату Скуало? Чувствовал ли он вину за свои издевательства над ним? Вряд ли. Можно назвать это супер интуицией Вонголы. Просто потому, что никак иначе объяснить это было нельзя. Хотя была ли это она? Если бы… Если бы – то может быть он бы успел. Может быть, он пришёл бы чуть раньше и застал бы Скуало. Настоящего, живого Скуало, пусть, кашляющего, задыхающегося… Хоть какого-то, но живого. Не того, который лежит сейчас прямо перед ним. Не этого безличного человека с открытыми стеклянными глазами и синими губами. Не этот труп, который тянет руку к горлу, в попытке задушить себя прежде, чем это сделает отравляющий газ. Это зрелище было каким-то нереальным. Была абсолютная тишина. Было чёртово закрытое окно и накрепко закупоренная дверь. И отвратительный резкий запах, поразительно похожий на нашатырь. Тело, лежащее в неестественной позе, будто до самого конца дёргающееся в конвульсиях. На шее следы ногтей, глаза закатились, они открыты и видны почти только белки, а в них не отражается свет. Ярость. И всё понятно. Вместо того чтобы броситься открывать окно, выветрить ядовитый газ, Занзас, похоже, только усугублял положение. Он был не просто в ярости. Такого не было ещё никогда. Всё вокруг заискрилось, засверкало, вспыхивая от нехватки кислорода, который поглощался огнём. Остатки аммиака вспыхивали тоже, трепетало всё. Даже стены затряслись, испуганно отскакивая от лижущих их языков пламени. Стёкла в окнах задрожали, а через секунду всё стихло. Раздался крик. До боли изумление. Кричал Занзас. Просто кричал, не помня себя. В мозгу настойчиво билось: "Не успел…", "Я виноват". Ужасное чувство, кто бы знал, насколько оно кошмарно!.. Уже падая от нехватки сил на колени, он успел удивиться, что стал слаб. Блядский кусок мусора сделал его таким! Но блядского куска мусора больше нет, и в это не хотелось верить. Его собственность, на которую имел право только он, подохла. Смертью слабаков. И снова чувство причастности. Будто бы это он собственноручно убил его. Косвенно, да, конечно, он был виноват, но он ведь Занзас – великий босс и имел на это право?! Или?.. В затылке снова простреливает тупая боль, шея ноет, не в силах больше держать ставшую вдруг свинцовой голову. Руки опускаются, сердце с глухим грохотом бьётся о грудную клетку. Кто-то проходит мимо двери, кричит, бежит, но куда деваться? От гнева не скроешься. От гнева Занзаса не скроешься тем более. За стеной он падает, через открытую дверь слышны дикие крики горящего заживо. К запаху аммиака добавляется запах палёной плоти. Ещё один труп на совести, но уже плевать. "Скуало умер" – он шепчет эти слова, пробует их на вкус. И всё ещё не верит. Как будто можно что-то изменить, вернуть. Достать с того света. Но поднимая взгляд, он видит всё ту же картину – открытые глаза и чёрную смерть, стоящую за кроватью на фоне окна. У неё красивое лицо, и она печально улыбается, словно оправдываясь перед ним: "Прости, это мой долг". Что он может сказать против? Он всего лишь человек. Могущественный, но человек. Он не терял сознание даже от самый страшных физических ран в его жизни. Но сейчас боль вовсе не телесна. Занзас задыхается от удушливого запаха и больно ударяется лбом об пол, падая ничком. *** Потом, через какой-то промежуток времени, который напрочь выпал из памяти, он просыпается на кровати в своей комнате. Комната эта примыкает к кабинету. Две секунды после сна он всё ещё в полудреме, но затем ярость возвращается с новой силой, захватывая сознание. Занзас распахивает дверь, она жалобно скрипит. На одном из клиентских кресел сидит Реборн и задумчиво перебирает какие-то бумаги. Он поднимает глаза и во взгляде его – лёд. Это почему-то отрезвляет. - Зачем ты здесь? – хрипло спрашивает Занзас, медленно проходя на своё место напротив. - Вызвали твои подчинённые. Понятия не имею, зачем. Тот презрительно сплёвывает в сторону. - Итак? – Реборн поднимает бровь. - Скуало. Убили. – Скольких сил стоило не запнуться, произнося эту короткую фразу! - А я причём? - Видимо, расследовать. - Я наёмный убийца, а не частный детектив, мне это не нужно. И почему не сам? Занзас молчит и отворачивается к окну. - Я некоторое время буду недееспособен. Реборн понимающе ухмыляется и коротко кивает. - Сколько? - Потянешь. - Можешь приступать. *** Занзас сидел в кабинете в полном одиночестве и методично уничтожал дорогущий коньяк. И дело теперь было не в том, что алкоголь лишь слегка затуманивал рассудок и отдалял от насущных проблем. Теперь бывший босс Варии хотел напиться до зелёных чертей, и всё забыть. Забыть не получалось. Голова трещала, кружилась, казалось, что ещё чуть-чуть и этанол начнёт посылать мозгу галлюцинации. Но вот время шло, а ничего не происходило. Он всё так же пил этот скотский коньяк. И размышлял, что же делать дальше. Ярость и грусть ушли, оставив в сердце липкую мерзкую пустоту. В груди поселилась ноющая боль. Он пытался встать и уйти, но бокал в руке почему-то останавливал. Он думал о чём-то другом – и на несколько секунд забывал, а потом воспоминания возвращались снова. Это было худшей пыткой. Он сейчас и правда был согласен на любую физическую боль, лишь бы не чувствовать душевной. Одновременно с этим он дико хотел убивать, но всё тело болело, а рука дрожала, наводя прицел. За окном шёл дождь. И это тоже навевало воспоминания. Плюс погода была чудесным дополнением к его состоянию. Природа как будто оплакивала ушедшего – кого? Любовника? Единственного близкого человека? Или единственного, кто хоть что-нибудь значил для Занзаса? Он не знает. Он знает только то, что для него начался некий конец света. "Они убили его. – Он объединяет под словом "они" всех недоброжелателей, всех врагов, всё неизвестное зло, которое он сам ещё не истребил. – Они убьют и их. Всё к чертям… Убить самому? Освободить? И что делать дальше?" Он вызывает Ламбо, Хибари, Гокудеру, Шоичи и Базиля к себе в кабинет и думает, что освободит их. В душе хочется сказать какую-то пафосную речь о том, что они, ублюдки, всем обязаны только ему. Дать денег, выпустить на свободу, и… А потом, будь что будет. Всё равно больше не жить. Это открытие оказывается довольно неприятным для Занзаса. Когда они выстраиваются в шеренгу напротив его стола, он долго молчит. Молчит, взвешивает все за и против, а потом внезапно сатанеет. Думает, как будет глупо выглядеть, если он – Занзас – не совсем уверен в своих словах. Он шипит тихое: - Шлюхи… - и резко встаёт. – Кто приходил вчера к Скуало? Они молчат. Откуда они могут знать? Если у кого-то не было клиентов, то, значит, и помощь не нужна. К тому же… - Он ведь не позволяет никому… - Начинает Шоичи и замолкает под взглядом Занзаса. Тот плюёт на всё, пытается успокоиться, снова бесится. Потом быстро подходит к столу и хватает осколок бутылки из-под коньяка. Она треснула в его руках, не выдержав резкой перемены температуры, когда он больше не смог сдерживать пламя ярости. Осколок впивается в кожу ладони, а затем летит и с размаху врезается в голову Гокудеры. Остальные отскакивают в разные стороны, кто-то вскрикивает, Ламбо закусывает губу. Хаято шатается на месте и медленно поднимает руку к голове, прислонив ладонь к виску. Из-под неё вытекает тонкий ручеёк крови, рассечённая бровь саднит, в глазах темнеет. Синие круги расплываются, а челюсти уже болят, потому что он сильно сжал зубы, чтобы не закричать. В голове бьётся предательски трусливая мысль: "Он догадался?!" В опровержение, он, конечно, не мог догадаться, всё было спланировано. Хотя… Кто знает, чего можно ждать от Занзаса?.. Тот говорит: - Валите к чертям, – и кричит страже – Уведите их! Когда бляди уходят, он опять садится в кресло, откупоривая новую бутылку. Взгляд останавливается на куче стекла на полу, окрашенного в красный цвет кровью Гокудеры. Вот она – эта самая супер интуиция. Не знал – а направил ярость на виновного.