I will leave the light on

If you look into the distance, there's a house upon the hill Guiding like a lighthouse to a place where you'll be Safe to feel our grace 'cause we've all made mistakes If you've lost your way I will leave the light on I will leave the light on I will leave the light on I will leave the light on Tom walker — leave the light on

Хуа Чен спал. Крепко спал, свернувшись на коленях у принца. Его рука нежно оплетала талию Се Ляня, поглаживая через ткань белых одежд. И не было во всём мире зрелища удивительнее, чем это. Ведь кто бы мог подумать, что у бедствия, от которого сотни небожителей начинают трусливо заикаться, может быть такое умиротворённое лицо. Он выглядел совсем юным: мягкая бархатистая кожа, длинные черные ресницы, слегка подрагивающие во сне, и такие красивые пухлые губы, которые он надул совсем как ребёнок, что пытается выпросить у родителей сладость. Складка между бровей, сопровождающая его везде, совсем пропала, и если бы не роскошные одежды, в которые был облачён Князь Демонов, ничто не могло бы отличить его от ещё не удручённого жизнью мальчишки. Это зрелище было недоступно другим людям — красная вуаль их с принцем покоев ограждала это чудо от посторонних взоров, а массивные ворота Дома Блаженства не позволяли посторонним услышать ни единого слова, которые демон и небожитель шептали друг другу, сплетаясь в тёплых объятиях. Это был момент для них двоих, их общий секрет — тайна, что связывала две души крепкими узами, в которой уже не было страха потери, в которой царила уверенность и безопасность. Когда-то давно Хуа Чен подрывался среди ночи, чтобы сделать обход. Он точно безумец боялся, что стоит ему совершить один неверный шаг, стоит упустить хоть малейшую деталь — всё рухнет, исчезнет, утечёт точно песок сквозь его бледные пальцы. Сердце демона давно уже забыло, как биться, но каждый раз сжималось, стоило лишь вспомнить о восьми сотнях лет одиночества, удушающего волнения в неизвестности. Каждый день он старался изо всех сил, строил дом, не зная, согласится ли Бог переступить его порог, становился сильнее, но не смог уберечь ото всех опасностей. Каждый день он так отчаянно желал быть рядом, но боялся самого себя, боялся, что не сможет сражаться с принцем плечом к плечу. Но прошли годы, и буря улеглась. Буря эмоций, что истощала его, успокоилась, стоило Се Ляню коснуться её своим мягким голосом. «Я люблю тебя» — сказал он тогда. «Я люблю тебя не только за твою силу, но и за все твои слабости» — шептал принц, зарываясь в его черные волосы. И Хуа Чен верил. Это был единственный во всём мире человек, которому он верил без оглядки на всю боль, на все предательства, которые он пережил за эти нескончаемо длинные века без родной души. И с тех пор, с той самой ночи, полной отчаянных признаний, нежности и трепета, он спал спокойно. Впервые за свою долгую жизнь. Он чувствовал себя любимым, чувствовал, что его не бросят, чувствовал, что он в безопасности. Демон спал, свернувшись на коленях любимого человека, и даже во сне хотел касаться его мягкой кожи. Ему было всё равно, что творится за порогом их дома, пока Се Лянь был рядом и неторопливо гладил его спину. Хуа Чену снился сладкий сон — нечто мягкое и невесомое, что окутывало его тело согревающей нежностью, и он знал, что именно так ощущаются руки его принца. Ведь ничего не могло быть нежнее этих рук, ведь ничто не могло больше заставить его сомневаться.