У беды глаза карие…
Архидьякон Жозасский Клод Фролло проснулся как всегда на рассвете, он провел утреннюю службу и сняв стихарь вознамерился отправиться на свою ежедневную охоту. Интересовала почтенного архидьякона дичь пугливая и крайне соблазнительная, невысокая очень стройная, прелестная цыганка с глазами газели. В этот мартовский день он собирался посмотреть на выступление девушки, а в конце в очередной раз прокричать привычные угрозы. Накинув поверх сутаны легкий шерстяной плащ он спустился вниз и открыв дверь собрался было пойти навстречу своей роковой страсти, когда до его ушей донеслось требовательное: «Мяу!» Клод Фролло посмотрел вниз и увидел толстого черного кота с лоснящимися боками и наглым взглядом янтарных глаз. Человек и кот смотрели друг на друга ни один не собирался отводить взгляд, тогда черношерстый незнакомец смирил гордыню и подойдя к ногам священник потерся о них. Внезапно Клоду стало весело, он подхватил здоровяка на руки и зашел с ним обратно, тем самым архидьякон вышел из нашего повествования (не окончательно), чтобы посвятить время новому другу. Прелестная Эсмеральда на пару с поэтом Гренгуаром и правда выступала на Соборной площади. Движения её были исполнены страсти и жизни, очарованные горожане смотрели на неё восторженно. Умница Джали дожидалась своего часа, спокойно сидя на краю потрепанного персидского ковра. За резвой плясуньей следили не только восхищенные горожане, но на неё смотрела со смешанным чувством зависти и ревности группа нарядных барышень. Этот цветник расположился на широком балконе дома де Гонделорье, единственный мужчина среди них — бравого вида военный чему-то посмеивался, наблюдая как девушка изгибала в танце стан. Его ранее подозвала невеста с невинным вопросом не та ли это цыганка, которую он спас, капитан пожал плечами. Тут малышка Беранжера заметила фигуру черного человека на верхушке башни собора Богоматери. — Крестная, что за человек там, наверху? — спросила девочка. Флёр-де-Лис свела золотистые брови и присмотрелась, она узнала архидьякона Жозасского у которого на руках сидел упитанный черный котяра. — Горе цыганке! — воскликнула девушка. — Это архидьякон, он ненавидит цыган. Но в это время её внимание привлекла рыжая макушка горбуна Квазимодо, он стоял рядом с галерей королей и с совершенно дурацким видом смотрел вниз. Проследив за его взглядом Флёр-де-Лис побледнела, неужели все мужчины в этом городе очарованы этой цыганской чумой? Она вновь посмотрела на башню, но архидьякона уже не было видно. Тогда красавица нашла взглядом звонаря и сосредоточилась на его гротескной фигуре, замершей от восхищения. Амлота тоже заметила горбуна. — Смотрите это тот урод, что звонит к обедне! — неосторожно воскликнула она и тут же тихо вскрикнула, так как Флёр-де-Лис случайно наступила ей на ногу, — Ой! Молодая хозяйка дома даже не заметила этого возгласа, но тут вновь вмешалась Беранжера. — Ах, какая козочка! Нельзя ли их с плясуньей пригласить сюда? Флёр-де-Лис испытала соблазн залепить девчонке пощечину, но сдержалась и произнесла сквозь зубы. — Это было бы очаровательно. Феб довольно улыбнулся, подружки переглянулись, они предчувствовали упоительную забаву. Нет ничего приятнее чем стравливать двух соперниц перед лицом трофейного мужчины. — Прекрасный кузен, — обратилась к жениху Флёр-де-Лис. — Вам эта цыганка знакома, пригласите её. Подружки ликовали, они тут же присоединились к просьбе старшей подруги. Феб после некоторого сомнения окликнул цыганку. Когда Эсмеральда услышала его голос и увидела своего прекрасного шевалье, то она почувствовала словно у неё вырастают крылья. Красавец капитан позвал её подняться к ним и развлечь присутствующих зажигательным фанданго. Эсмеральда живо согласилась, она оставила Джали с Гренгуаром, к великому разочарованию Беранжеры, а сама неуверенно вошла в переднюю богатого дома. Клод Фролло некоторое время наблюдавший за танцем цыганки заметил странность, сегодня его совершенно не занимала порхающая девчонка. Приятная тяжесть кошачьей тушки интересовала его куда больше чем высокие прыжки юной цыганки. Поэтому священник вскоре отошел от окна и порывшись в своих скудных съестных запасах нашел огрызок колбасы, который тут же скормил импозантному коту. Решено, Клод оставит зверя, его предыдущий питомец сбежал незадолго до появления в городе Эсмеральды. Девушка робко вошла в собрание нарядных барышень, но глаза её видели только улыбающегося Феба. Почувствовав угрозу от экзотической красоты цыганки, девицы тут же принялись изводить её издевками и уколами. Девушка мучительно краснела, она не понимала сути обидных насмешек. Даже Феб возмутился подобной несправедливости, он принялся ласково говорить с девушкой воскрешая в её памяти события той печальной ночи, когда он предотвратил похищение. — Какова дерзость! Какой-то звонарь похищает девушку, точно виконт! Деревенский браконьер в погоне за дворянской дичью! Это неслыханно! Впрочем, он за это дорого поплатился. Пьера Тортерю — самый крутой из конюхов, чистящих скребницей шкуру мошенников, и я могу вам сообщить, если только это вам доставит удовольствие, что он очень ловко обработал спину вашего звонаря. Во время речи капитана Флёр-де-Лис прикусила розовую нижнюю губку, она вынуждена была опустить глаза чтобы никто не мог прочесть затаенных в них ревности и гнева. — Бедняга! — воскликнула цыганка и тихо добавила. — Мне было так жаль его, он просил пить, я напоила его водой. — Как?! — воскликнул капитан. — Тут сожаление так же уместно как перо в заду у свиньи! Он бы и дальше продолжал браниться, но его прервала невеста. — Ты говоришь, что дала несчастному воды? — спросила она тоном настолько матовым и безжизненным, что мадам Алоиза с подозрением посмотрела на дочь. — Да, госпожа, — тихо ответила цыганка. — Бедняжка даже заплакал. — Крестная, крестная! — послышался звонкий голосок Беранжеры, которая осталась на балконе, чтобы наблюдать за Джали. — Посмотрите, козочка умеет читать! Девицы поспешно выбежали на балкон, даже Феб и госпожа Алоиза последовали за ними. Когда цыганка тоже направилась к балкону, она неожиданно была остановлена Флёр-де-Лис. — Постой, что это у тебя, — девушка указала белым пальцем на ладанку. — Это моя тайна! — испугано произнесла Эсмеральда. Флёр-де-Лис схватила её больно за локоть и прошипела: — Почему ты дала ему воды? Ты что всех преступников поишь?! — Я… не понимаю, — девушка перепугалась в основном из-за того, что глаза стоявшей перед ней девицы стали как два бушующих синих пожара. — Все ты понимаешь дрянь, колдунья! Тебе мало того, что ты трешься возле моего жениха? — Возле кого? — Эсмеральда совершенно растерялась и от злых слов, и от ненависти которой дышало лицо красивой барышни. — Я про Феба, не притворяйся дурочкой! — Флёр-де-Лис подняла голову и услышала изумленное восклицание Амлоты: — Да, ведь она же написала слово «Феб»! Мадмуазель де Гонделорье почувствовала, что из её груди рвутся страшные проклятья, она испустила дикий крик и упала в обморок. Тут же с балкона прибежали встревоженные девушки и сама не своя от страха мадам Алоиза. Увидев дочь лежавшую без чувств она кликнула слуг и напустилась на оробевшую Эсмеральду — Проклятое египетское отродье. Убирайся вон, чертова цыганка! Девушка сразу бросилась прочь. Слуги уже уносили Флёр-де-Лис в другую комнату, следом за ней поспешили подруги с матерью. Капитан Шатопер оставшись один немного подумал и отправился за цыганкой. Он нагнал Эсмеральду у выхода и нежно взяв за руку проникновенным голосом попросил прийти к нему на свидание. Эсмеральда почувствовала, что небо вот-вот на неё обрушится, у неё мелко задрожали губы и лишь усилием воли она не разрыдалась. — Никогда! Слышите никогда, я не пойду на свидание с чужим женихом! — и не слушая его возражений она выбежала на улицу. Фебу стало досадно, жаль ведь все было на мази, вновь подумав, он решил вернуться к невесте. Проявит участие, вдруг ему зачтется за хорошее поведение. Клоду же захотелось прогуляться вместе с новым другом, он посадил Уголька в холщовую сумку и спустился вниз. Погода стояла превосходная, солнце вовсю нежило землю пробуждая в ней скрытые плодородные силы, где-то в вышине пели птицы. Кот заворочался в сумке недовольно мяуча, архидьякон извлек его и понес на руках, горожане мимо которых проходили эти двое нервно крестились. Погруженный в благостные мысли о том, что мышам в его келье придет конец, священник почти пересек площадь, когда в него врезался кто-то невысокий и жутко сердитый. Он охнул, кот недовольно зашипел, посмотрев вниз архидьякон увидел упрямо склоненную голову. Клод узнал бы из тысяч других эту темную макушку и волосы заплетенные в две длинные косы. Эсмеральда тоже узнала его, по черной сутане и запаху ладана, она боялась поднять голову, чтобы не встретиться с еще одним ненавидящим взором. Девушка так и замерла как кролик завороженный змеей. Уголек потянулся и лизнул её в нос, это было слишком! Она всхлипнула и уже не скрываясь громко заплакала. Прохожие с опаской посмотрели на священника, который довел до слез хорошенькую плясунью. Клод ощутил легкую панику, он уже думал спастись бегством, но тут почувствовал острые когти, которые легонько вонзились в его руку. Он посмотрел на кота, тот глядел на него с укоризной, испустив тяжелый вздох священник возложил левую руку на темя девушки и как можно более ласково поинтересовался. — Что случилось дитя? Она размазывая по щекам слезы только всхлипывала, наконец тяжесть чужой руки на её голове, заставила девушку немного успокоиться. Эсмеральда подняла карие глаза на священника и тихо произнесла: — Мне домой нужно. Клод убрал руку, удобнее перехватив кота. — Так иди, — он посторонился. — Не могу, — девушка вновь опустила голову, судорожно вздохнув. — Моя бедная голова кружится, я боюсь, что не дойду. Клод задумался, можно было отвести её в Отель-Дьё и сдать на руки монахиням, или проводить до дома, или вовсе вернуться к себе и покормить кота. Он уже склонялся к последнему варианту, когда Уголек требовательно замяукал, Клод посмотрел в его колдовские янтарные глаза и все понял. Он велел девушке уцепиться за лямку его холщовой сумки и рассказать где она живет. Они все дальше и дальше отходили от площади, погружаясь в лабиринты узких темных улиц. Наконец она остановилась возле жилища обустроенного по видимому из остатков какого-то каменного укрепления. Девушка отворила дверь и все так же держа священника за ремень сумки втянула его внутрь. Клод огляделся в тускло освещенном помещении, первое что ему бросилось в глаза это большой сундук на котором лежал смутно знакомый мужчина в обнимку с козой. Пикантности ситуации добавляло то, что мужчина был абсолютно голым с влажными прилипшими к черепу светлыми волосами. Козочка приветливо мекнула, но почти сразу резво вскочила и забежала в соседнюю комнату, потому что цыганка издала поистине душераздирающий крик, схватила метлу и принялась что есть силы лупить мужчину на сундуке. — Я не хотела верить! Мне все говорили, что нельзя оставлять Джали с тобой, а я не верила! — кричала она охаживая долговязого по белой спине. — Ты не так все поняла! — силился перекричать её мужчина. Клод уже подумывал уйти из этого ненормального дома, как Уголек спрыгнул с его рук и забежал в ту же комнату, где ранее скрылась коза. Как только его руки оказались свободны, священник схватил девушку со спины за талию и принялся оттаскивать её от Гренгуара. Да, Клод узнал своего незадачливого ученика. Тот спешно натягивал мокрые тряпки. — Прекрати, драться! Меня бросили в канаву за то, что я уронил стул с кошкой! — кричал он. — Я пришел домой разделся и решил вздремнуть, Джали запрыгнула ко мне, чтобы согреть. — Негодяй! Bastardo! — кричала красавица. — Мэтр Гренгуар, уйдите, — велел бывшему ученику Клод, тот удивлено моргнул, но признав в высоком лысеющем человеке архидьякона поспешил исполнить его повеление. Девушка еще долго кричала ему вслед проклятия и пыталась вырваться из рук, держащего её священника. Но вдруг она вся разом ослабела и обмякнув повисла на нем, метла выпала из смуглых рук. Клод поднял красавицу на руки и отнес в ту комнату где схоронились животные. Здесь он положил девушку на постель рядом с козой и принялся звать своего кота, но Уголек забился далеко под кровать и не желал выходить. Пока священник проклиная этот день, встав на колени заглядывал под кровать и звал приятеля, откуда-то сверху до него донесся слабый девичий голос. — Спасибо, От неожиданности он стукнулся лбом о деревянный низ кровати. Девушка между тем соскользнула к нему на пол и беззастенчиво сев на его колени, нежно обвила руками шею. — Я говорю спасибо, — в следующий момент она поцеловала его. Эсмеральда не знала зачем сделала это, возможно в ней говорила обида на Феба, который оказался чужим женихом. Либо она спятила, когда увидела Гренгуара с Джали, а может быть, по какой-то совершенно неведомой причине в эту минуту священник ей показался довольно привлекательным. Клод судорожно обнял тонкий стан, уверовав ранее в свое излечение от неподобающей любви, он был вынужден признать сейчас полное поражение. Уголек самостоятельно выбрался из-под кровати и тихо мяукнул Джали, козочка поднялась, соскочила с ложа и побежала вслед за ним. Они сели возле порога и принялись терпеливо ждать. Бедняга Гренгуар ночевал возле общего костра во Дворе чудес, он никак не мог взять в толк что это такое случилось с Эсмеральдой. Пьер ведь говорил чистую правду, но сегодня девушка сама не себя не была похожа. Архидьякон на закате покинул жилище цыганки, он шел оглушенный и немного подавленный произошедшим. Девушка же напротив выглядела лучше, она даже поцеловала его на прощание и побожилась больше не танцевать на Соборной площади. Он рассеянно поблагодарил её и пообещал прийти завтра. На том и расстались, наглый кот остался у Эсмеральды, он наотрез отказался идти с архидьяконом.Пылающий лёд
История эта началась шестнадцать лет назад, когда маленькая Флёр-де-Лис шла под руку с матерью в собор Нотр-Дам. Девочке все с рождения твердили, что она просто чудо как хороша, малышка привыкла ловить восхищенные и умиленные взгляды. Её мать и отец гордились ею, купая девочку в лучах родительской любви. Флёр-де-Лис окружали красивые вещи и люди, она всегда была одета в нарядные платья и даже у её кукол был целый гардероб специально сшитый умелой служанкой. Девочка ни в чем не знала нужды, она росла в мире чьим центром являлась. Ей исполнилось шесть лет, когда она под руку с матерью направилась в собор Нотр-Дам. Было это утро Фомина воскресенья 1467г., весеннее солнце играло бликами на золоченном роге высокого энена госпожи де Гонделорье, а длинная вуаль волочилась сзади. Флёр-де-Лис нарядили как маленькую взрослую в голубое платье с высокой талией, её золотистые волосы были убраны в замысловатую прическу. Мать и дочь остановились на паперти собора, привлеченные детским плачем и сетованиями четырех вдов из сестринства Этьен-Одри. Госпожа Алоиза вместе с дочерью заглянула в деревянную колыбель для подкидышей. Там они увидели маленькое существо, чрезвычайно уродливое, которое пищало и ворчало как кошка. Подкидыш был рыж и горбат, с одним маленьким голубым глазом, тогда как второй скрывался под наростом гигантской бородавки. Девочка испустила тихий возглас, который её мать истолковала как вскрик ужаса. На самом деле Флёр-де-Лис была восхищена и покорена подобным проявлением уродства. Никогда прежде ей не доводилось видеть существ настолько несуразных, деформированных и нескладных, а его тонкий писк и вовсе показался девочке походим на звук охотничьего рожка. Она жадно оглядывалась на копошащегося в мешке ребенка, пока мать неумолимо уводила её к главному порталу собора. Здесь они натолкнулись на выходившего молодого священника с высоким лбом и хмурым выражением лица. Госпожа Алоиза собиралась обойти его, но девочка уцепилась белой ручкой за черную сутану и требовательно дернула. Молодой человек удивленно посмотрел на малышку. — Господин священник, — подала она голос в котором не было ни робости, ни дрожи. — Там подкидыш в колыбели, помогите ему. Последняя фраза звучала как приказ, мать извинилась за дерзость дочери, но та как ни в чем не бывало, отвернулась. Клод Фролло, а это был именно он, крайне удивленный, пошел по направлению к колыбели для подкидышей и как нам известно, спас ребенка от участи быть сожженным. Флёр-де-Лис была очень горда собой, когда узнала из разговора родителей, что странный священник усыновил страшного уродца. С тех пор она исподволь следила за судьбой своего чудовища, острое зрение и наличие балкона выходящего на Соборную площадь очень способствовали этому. Девушка видела как юный горбун ковыляя передвигается по галереям и крыше собора, как он замирая смотрит вниз наблюдая за людьми. Когда ему исполнилось примерно пятнадцать лет архидьякон сделал его звонарем, семнадцатилетняя Флёр-де-Лис пришла в ярость когда узнала, что её протеже самым глупым образом лишился слуха. В бессильной злости они проклинала халатность архидьякона, который позволил свершить еще одной несправедливости по отношению к несчастному мальчику. Примерно с этого времени девушка начинает отказывать каждому претенденту на её руку. Меньше всего она хотела покидать отчий дом, расположенный так удобно и позволяющий следить за Квазимодо не привлекая чужого внимания. Но, когда к ней посватался нищий дальний родственник Флёр-де-Лис поняла, что он может быть подходящим вариантом. Красавец Феб не был ей неприятен, к тому же она сразу обговорила, что после замужества они поселятся у матушки. Кузен не возражал, он оглушенный своей удачей первое время был чрезвычайно любезен, но потом заскучал, а Флёр-де-Лис не предпринимала никаких попыток его развлечь. Она знала, что Феб никуда не денется и по возможности оттягивала официальное оглашение помолвки. Все шло своим чередом, пока в январе не случилась та история с похищением. Флёр-де-Лис была как громом поражена известием о вероломстве горбуна, да кем он себя возомнил? Какое право её личный урод, её маленькая постыдная тайна, имел на то, чтобы засматриваться на других женщин. Девушка не сильно беспокоилась, она думала, что заступничество архидьякона поможет его воспитаннику избежать сурового наказания. Но глухой судья и дурное настроение прево Парижа, распорядились иначе. Опять она узнала слишком поздно о проведенной экзекуции, и вновь девичья подушка оросилась злыми слезами. Нервы Флёр-де-Лис были на пределе, она распорядилась отправить в собор хорошего лекаря и щедрое пожертвование от лица своей матушки. Клод Фролло был изумлен, лекаря он отправил восвояси, так как сам занимался лечением Квазимодо, часть полученных средств потратил на лекарства и питание для воспитанника, оставшееся внес в список пожертвований. Квазимодо выздоровел, но загрустил. Флёр-де-Лис безошибочно угадала это по изменившемуся бою колоколов. Её Квазимодо что-то тревожило, что именно она узнала сегодня, когда наглая цыганка рассказала, как напоила водой горбуна. О, это стало последней каплей переполнившей чашу терпения! До Флёр-де-Лис доходили сплетни насчет капитана Шатопера и цыганской танцовщицы. Говорили что Феб несколько раз прилюдно говорил с ней, а до этого спас от покушения. Мадемуазель де Гондолорье мало волновали эти слухи, да, любому было понятно, что капитан страшный бабник, он ведь умудрялся флиртовать при ней с её подругами. Признаться по чести девушку даже забавляла такая наглость и неразборчивость. Но догадка о том, что цыганка приглянулась Квазимодо вывела Флёр-де-Лис из себя, она долго рыдала, пока мать мягко не изгнала из комнаты всех подруг и не принялась выяснять, что могло расстроить её драгоценную дочь. — Эта цыганка! Ненавижу проклятую, — рыдала Флёр-де-Лис. Материнское сердце обливалось кровью при виде страданий любимого чада. Мадам Алоиза привыкла к потерям, сначала она похоронила пятерых детей, потом любимого супруга и почти всех родственников мужского пола. В дочери заключалась главная радость и смысл её существования, поэтому страдания бедной девочки были подобны острому ножу, который вонзили прямо в сердце и многократно провернули. Когда Флёр-де-Лис забылась беспокойным сном, мать в глубоком волнении принялась молиться, но молитва не приносила успокоения. Тревога продолжала нарастать, а что если эта цыганская зараза опять возникнет перед её дочерью, что если она уведет легкомысленного Феба? Переживет ли эту потерю Флёр-де-Лис? Чувствуя, что у неё от душевного напряжения заныли ладони и в области сердца, госпожа де Гонделорье позвала двух доверенных охранников. Изложив им суть дело, она добавила суровым тоном. — Смотрите без безобразий, не смейте её трогать! С этой тварью разберется Господь, вы меня поняли? — спросила она грозно. — Да, госпожа, — молодчики склонили голову. Вскоре они ушли, женщина сходила проведать дочь, но та спала с выражением глубокого горя на красивом лице. Алоиза де Гонделорье нежно поцеловала свою девочку, сегодня она покончит с их маленькой проблемой. Когда через два часа охранники вернулись с глухо мычащим мешком, в котором кто-то извивался, мадам накинула черный плащ и вышла вместе с ними в ночь. Флёр-де-Лис пробудилась от смутного беспокойства, в страхе она принялась ощупывать себя, ей почему-то казалось, что она непременно не досчитается носа или ушей. Но к счастью все было на месте, она позвала служанку и спросила спит ли матушка та ответила, что да. Когда камеристка вышла, Флёр-де-Лис стремительно поднялась на ноги, она кое-как надела простое белое платье и крадучись выбралась из дома. Куда-то исчезли два охранника, что значительно облегчило побег. Передвигаясь почти бегом, она сумела пересечь площадь и подкрасться к собору. Здесь силы покинули её, возникли вопросы зачем она тут, к чему это все? Виски запульсировали болью, слегка вскрикнув она потерла их прохладными пальцами, вскоре боль утихла. Флёр-де-Лис без особой надежды двинулась вдоль стен собора, пока не достигла двери ведущей в Северную башню. К её великому удивлению дверь оказалась не заперта. Девушка никогда не была здесь, но ведомая особой решимостью уверенно продвигалась вверх в полной темноте. Несчастный Квазимодо проснулся от легкого прикосновения к своему плечу, в темноте он увидел какой-то светлый силуэт и первой мыслью было кинуться на чужака и растерзать его. К счастью, он последовал за второй мыслью, которая кричала в его голове, что видимо сама Богоматерь спустилась с небес к нему. Рассудив, что последнее похоже на правду, он осторожно взял холодную девичью руку и поцеловал её, затем поднялся усадил высокую гостью на свою кровать, а сам зажег свечу. Подняв огонь повыше он рассмотрел свою ночную посетительницу и убедился, что его догадка верна. Девушка была неземной красоты, в белом одеянии как и положено Пресвятой Деве. Квазимодо немного смутило отсутствие мафория, но мало ли что случилось, может быть, он слетел пока Богоматерь спускалась до его колокольни. А еще Пречистая Дева напомнила ему одну из прихожанок собора, девицу де Гонделорье, и тут еще одна догадка пришла в его голову, а что если это и есть та самая барышня? Да, ну, бред какой-то! Версия с Богоматерью виделась более правдоподобной. — Ты знаешь кто я? — одними губами спросила девушка. — Вы Пресвятая Дева, — ответил он своим неповоротливым языком, почти отвыкшим от человеческой речи. — Дева, но не пресвятая, — сказала она, затем поднялась во весь рост. — Я Флёр-де-Лис де Гонделорье. Квазимодо напряг зрение, имя он не разобрал, что-то про цветок, а вот фамилию увидел отчетливо. Он положил подсвечник на стол и показал на выход. — Вам здесь нельзя, — с трудом выговорил горбун. — Вам идти надо. — Я уйду, но сначала, — она увидела обгоревшую головешку, схватила её и принялась быстро писать на стене. По мере того как проявлялся смысл Квазимодо все шире раскрывал свой единственный взгляд. Флёр-де-Лис рассказала ему, как уговорила Клода спасти мальчика, как следила за ним. Привела она и тот случай, когда он двенадцатилетний сбежал с собора и на него напали горожане, только вмешательство слуг, которых послала Флёр-де-Лис смогло предотвратить беду. Квазимодо прекрасно помнил этот случай, именно после этого он решил, что всегда надо нападать первым, если не желаешь, чтобы тебя растоптали. Дальше она написала, что очень сожалела по поводу его глухоты, именно от неё он получил в подарок серебряный свисток, так как девушка прочла, что у некоторых глухих остается способность слышать пронзительные звуки. Квазимодо помнил, что однажды утром проснулся, а у него на подушке лежал блестящий свисток, он подул в него и услышал, это было чудом. Далее она писала, что слишком поздно узнала об экзекуции, которой подвергли бедного Квазимодо, но постаралась помочь деньгами и послав лекаря. Когда Флёр-де-Лис закончила писать свеча почти догорела, Квазимодо упал перед ней на колени и принялся целовать нежные руки. — Благодарю вас госпожа! Она гордо вскинула голову, вот так-то лучше. — Но зачем вы это все делали? — горбун смотрел на неё пытливо. — Потому, что ты мой, — она коснулась губами спутанных рыжих волос. — Только мой. И ты всегда должен быть мне верен. Бедный Квазимодо покорно склонил голову, вскоре он проводил свою госпожу до дома. Стоял третий час безлунной ночи, возвращаясь к себе на колокольню горбун подумал, что теперь служит двум господам. Про цыганку придется забыть Флёр-де-Лис недвусмысленно дала ему понять, что не потерпит соперницу. Квазимодо вздохнул, ей-богу странная выдалась ночка.Обретение
Среди ночи к Эсмеральде ворвались двое мужчин, они быстро связали её, заткнули рот кляпом и засунув в мешок куда-то потащили. Перед тем как потерять сознание девушка услышала горестное блеяние Джали и шипение кота. После чего она погрузилась в темноту, а когда вынырнула из неё, то оказалась все в том же положении: связанная и безмолвная. Она чувствовала, что её куда-то несут, когда неизвестные остановились до потрясенной девушки донесся страшный голос, Эсмеральда вновь упала в обморок. Мадам де Гонделорье велела охранникам остановиться в пяти шагах от Крысиной норы. Она сама подошла в решетке и позвала — Сестра Гудула! В темноте кто-то заворочался, послышалось кряхтение. — Кто там? — недовольно спросила вретишница. — Это я Алоиза де Гонделорье, — тихо отозвалась мадам. — А это вы госпожа, — сестра Гудула подошла к решетке. — Почему вы гуляете по ночам. — У меня есть подарок для тебя сестра, — произнесла мадам де Гонделорье. — Помнится, ты всегда проклинала ту цыганку с козой, что обосновалась на Ситэ. — Проклятая тварь, — в темноте вретишница клацнула зубами. — Вот и славно, — мадам повернулась к своим помощникам, — несите её сюда! Вскоре из мешка достали полуживую от ужаса Эсмеральду. Один из охранников зажег факел и осветил скорченную девушку. Гудула испустила ликующий возглас. — Благодарю, мадам Алоиза! Вот так подарок! — она принялась с нечеловеческой силой выламывать решетку. — Подавайте сюда эту ведьму, я её голыми руками задушу. Госпожа де Гонделорье на мгновение испытала сомнение, может быть не стоило доводить до такого? Но вспомнив слезы собственного ребенка, она отбросила последние сомнения. Когда решетка была окончательно сломана, женщина дала знак и охранники подхватив цыганку, пропихнули её в образовавшийся лаз. Гудула залилась зловещим смехом. Алоиза де Гонделорье поспешила уйти подальше от башни Роланда, как последнюю милость она велела закрепить факел с внешней стороны решетки. Она подумала, что если цыганке суждено выжить, то огонь привлечет внимание кого-нибудь из жителей или стражу ночного дозора. Сестра Гудула поверить не могла своей удаче, вот она, поганка попала в её руки! В отблесках пламени она видела смертельный страх в огромных цыганских глазах. Женщина подумала, что можно было бы удушить паршивку или рассечь её мерзкую цыганскую рожу длинными когтями. Но по неясной причине она колебалась, в заледеневшем сердце что-то дрогнуло. Малышке Агнессе могло быть столько же лет сколько этой девчонке, неужели её крошечку так же какая-то злобная женщина хладнокровно лишила жизни, чтобы потом обглодать нежные косточки? Вретишница закрыла лицо руками и зарыдала, затем она бросилась к своему единственному сокровищу — почерневшему от времени башмачку и принялась исступленно его целовать. Эсмеральда вновь лишилась чувств, поэтому когда Гудула вернулась к своей пленнице она увидела, что девушка страшно бледна и лежит без сознания. Ладанка на цепочке из лавровых семян выскользнула из-за пазухи. Женщина движимая любопытством открыла мешочек пахнущий камфарой. В следующий миг она страшно закричала и начала стремительно развязывать девушку. — Нет, дитя, очнись! — несчастная легонько била по щекам бесчувственную девушку. — Прошу, тебя, моё сокровище, очнись! Внезапно послышалось сердитое кошачье мяуканье и вот уже черный кот ловко запрыгнул внутрь башни. Он обосновался на груди Эсмеральды и изогнув спину зашипел на вретишницу. — Уголек, ты куда?! — послышался сверху мужской голос. В это мгновение девушка открыла глаза и слабо позвала. — На помощь! Ночь выдалась для Клода Фролло непростая, он долго молился, каясь в том грехе, что совершил. Но разве так велика его вина? Ведь, если ему послана небесами самая красивая женщина в мире, то какое право он имел от неё отказываться? Девушка сама захотела, он вроде и не при чем. Первым делом по возвращении Клод сжег донос, который ранее написал на неё. А уже потом пришел черед покаянных молитв. И все было неплохо, пока сквозь слезы раскаяния он не услышал отчетливый кошачий мявк. Сначала архидьякон решил, что ему просто почудилось, но затем мяуканье повторилось. Поднявшись на ноги священник подошел к двери, открыв которую обнаружил на пороге святящиеся глаза. Приглядевшись он узнал Уголька, загадкой оставалось, как кот мог попасть в башню, если двери давно заперли. Но коту было не до объяснений, что по подсказке пролетавшей мимо сипухи он сумел обнаружить едва заметную лазейку в стене. Сейчас кот требовательно звал человека к выходу, Клоду очень не хотелось прерывать спасительное самобичевание, но пришлось покориться. Выходя из собора священник не успел запереть дверь. Уголек быстро трусил в сторону Гревской площади, его черная шкурка сливалась с темнотой, но он давал о себе знать постоянным мяуканьем. Как только Эсмеральда подала голос, Клод схватил факел и вгляделся в нутро башни. Его взору предстала до известной степени забавная картина, шипящий кот на груди у прелестной девушки, который отгоняет от неё старую ведьму. Гудула смотрела на кота, закрыв рот рукой. — Что здесь происходит? — грозно спросил Клод. Эсмеральда услышав его метнулась к решетке, женщина протянула к ней руки. — Постой, постой, доченька, — лепетала вретишница, пока девушка проворно выбиралась из той западни в которую угодила по милости мадам де Гонделорье. Оказавшись снаружи Эсмеральда прижалась к Клоду. — Уведи меня, — попросила она его, но он не двигался с места. Взгляд Клода был прикован к исступленному лицу вретишницы, теперь ему стало все понятно. Уголек вылез наружу и жался у ног Эсмеральды. Девушка вновь потянула священника. — Пойдем! — Подожди, — он вновь нагнулся к окну и позвал. — Сестра Гудула, вы знаете кто эта девушка? — Моя Агнесса, — слабо ответила женщина и из глаз её полились крупные слезы. Клод повернулся к девушке и начал объяснять ей кем для неё являлась затворница башни Роланда. Эсмеральда посмотрела на пустую ладанку затем осторожно приблизила лицо к решетке и в неверном свете факела рассмотрела, что женщина держала на раскрытых ладонях два одинаковых башмачка. Клод помог выбраться сестре Гудуле и они вместе с Эсмеральдой отвели её домой к девушке. Кот некоторое время бежал рядом с ними, а потом незаметно свернул на Овчинную улицу. Дома у Эсмеральды их встретила жалобно блеющая Джали. Клод довел вретишницу до кровати и нащупав её пульс стал считать удары. Остаток ночи они с девушкой утешали сестру Гудулу, пока та не забылась прерывистым сном. После этого священник попрощался, он пообещал найти им дом, Эсмеральда поцеловала его. Странным образом они абсолютно забыли про Уголька.Вместо заключения
Черный кот забежал под пустующий мост, встряхнулся и пропал. Вновь появился он 540 лет спустя в своей квартире с видом на реку. Кот потянулся, зевнул и вскоре принял привычный облик высокого темноволосого мужчины с холодным взглядом. Он открыл дверь спальни и увидел свою жену мирно спящую на широкой кровати. Мужчина с облегчением вздохнул, удалось! У него был один шанс из тысячи, что все получится, но он его использовал. Все началось три месяца назад, когда она постепенно начала исчезать. Сначала пропал румянец с щек, затем блеск огромных темных глаз, с каждым днем она все слабела и словно истаивала. Он знал, что это значило, одним утром она исчезнет полностью. Тогда мужчина начал поиски её предков, он побывал во всех крупных архивах и сумел проследить её родословную до 15-го века. Неделю назад ему попался документ приговаривающий к смерти цыганку Эсмеральду. Тогда он понял, что прошлое изменилось, если казнят Агнессу Гиберто, то значит никогда не появится на свет её сын, который даст многочисленное потомство, одной из его пра-пра-правнучек была супруга высокого мужчины. Его жена не знала, кто он на самом деле, а у него не было желания посвящать её в мир тайных знаний. Её родственники стали исчезать один за другим, единственные кто остался на общем семейном фоне были родители: рыжий жизнерадостный отец с голубыми глазами и смуглая большеглазая мать очень похожая на свою дочь. Он рассчитал день, когда все должно было измениться: 8 марта 1482г. А дальше произошло то, что должно было произойти. Сейчас он принял душ, обсушился пушистым полотенцем и нырнув к ней под одеяло прижался к спящей. Женщина произнесла что-то невнятное, мужчина разобрал: «Ананке». Возможно, ей снился далекий предок, который так и не успел высечь это слово на стене собора Нотр-Дам. Занималась заря нового дня.