Свои чужие люди

Женщина была распята. В пасмурной, серой хмари раннего утра ее солнечно-желтая кофта била по глазам словно фейерверк. Ингрид Гром выдохнула в холодный воздух сигаретный дым и прикрыла глаза, вслушиваясь в шум листвы и хлопанье полицейской ленты на ветру. — …труп обнаружили местные пацаны, — Августа Июнь кивнула местному полицейскому, давая понять, что слушает, и внимательно осмотрела лебедку, благодаря которой проткнутое металлическими крючками тело удалось привести в финальное положение. — Мы как только увидели, вызвали кого надо и сразу вам позвонили, в С. О. Н. Такие картины — по вашей части. — И по вашей лени, — припечатала Ингрид, и махнула рукой поднырнувшим под лентой районным криминалистам, игнорируя обиженный бубнеж собеседника Лето. Нет, она не имела ничего против нового расследования, но не понимала такого подхода: сразу сбагрить дело другим, даже не попытавшись разобраться… Нахера тогда вообще в полицию было идти? — Сурово ты, — хмыкнула напарница, когда местные представители правоохранительных органов поспешили ретироваться. — Мягко, — не согласилась Гром и сунула бычок в карман, чтобы не сорить на месте преступления. — Настроение хорошее. Это было правдой. Вчера вечером Сережа (наконец-то) вернулся из своей двухнедельной командировки, без предупреждения заявившись в родительскую квартиру прямо из аэропорта. Майор словила флэшбеки с тем, как он когда-то заявился к ней после конференции с прессой, хотя нынешнее развитие визита пришлось ей куда больше по душе — она очень соскучилась по его касаниям и поцелуям. А утром обнаружила просунутую под дверь записку, которую так и не прочитала: из-за спешки. Она сунула руку в карман плаща, обнаружив, что записка никуда не делась. Хотела было прочесть, но не успела: ее внимание переключил на себя местный криминалист. У него в руках был пакет с зиплоком, внутри которого находилась фарфоровая статуэтка орла. — Больше пока ничего не нашли. — Хорошо. Продолжайте работать, раз приехали. Она забрала улику и кивнула стоящей рядом с ней Лето. Лето кивнула в ответ, после чего они синхронно направились к ещё одному своему напарнику — Евгению Погодину, который в данный момент стоял на берегу раскинувшегося в нескольких шагах от места убийства озера и заложив руки за спину наблюдал за тем, как мелкие волны накатывают на холодный, грязный песок и сразу же схлынывают обратно. — Местные закончили? — Мыслями коллега явно был где-то не здесь. Вид у него был отстранённый и какой-то… потерянный. — Ещё нет. Но пока что нашли только это. — Интересно, — Погодин мельком посмотрел на орла, но сразу же перевел взгляд обратно на воду. И раскололся. — Лена моя на развод вчера подала. Сказала, что хочет иметь семью, а не жалкое ее подобие. Не самая редкая ситуация в семьях у полицейских. Далеко не все готовы терпеть столь бешеный и непредсказуемый график. — А я вчера вот тоже сидела и думала: не развестись ли? — вздохнула Августа. — Наверное развестись, раз я снова про это думаю. Но ведь детям нужен отец. — Приходящий отец — тоже отец, — заметила Ингрид и двинулась вдоль берега, чтобы посмотреть на труп с другого ракурса. Мало ли, получится заметить что-то важное. Коллеги последовали за ней. Они втроём поднялись на поросший травой пригорок и молча наблюдали, как распятая при помощи крючков и лебедки женщина чуть заметно покачивается туда-сюда. Ее голова свесилась на грудь, закрыв лицо блондинистыми, слегка напоминающими солому волосами. От этой картины так и веяло какой-то… театральностью. Словно они сейчас смотрели на жуткий, но мастерски срежиссированный спектакль. Но кем срежиссированный? Для кого? Ингрид машинально сунула руку в карман, извлекая многострадальную записку. У смерти есть лицо. Ты его увидишь. — У смерти есть лицо, — пробормотала она себе под нос и помотала головой, пресекая вопросительные взгляды коллег. В памяти шевельнулось какое-то важное воспоминание, но ухватить его не получилось. — Ты его увидишь. Ингрид подняла голову и снова вгляделась в покойницу, которую наконец-то начинали потихоньку спускать на землю. У смерти есть лицо. У смерти есть лицо. У смерти есть лицо… …Именно в этот момент зловещую тишину разодрал истошный телефонный звонок. Майор Гром вздрогнула непроизвольно, но сразу же выдохнула, увидев вызывающего абонента. Но выдохнула ненадолго, потому что у Серёжи, судя по голосу — самая настоящая истерика. К тому же, он так сильно заикается, что она совершенно не понимает, что он пытается сообщить. Это ничерта не нормально. Что-то случилось. Нужно срочно ехать домой. Пару недель назад он говорил, что Птица ведёт себя все активнее. Неужели дело в этом? Неужели он всё-таки вырвался, поборов эффект принимаемых таблеток? Неужели он снова… кого-то убил? Ингрид поймала себя на том, что ее начало трясти. Настолько сильно, что Погодин заметил это и поспешно подхватил ее под локти, помогая сесть — на всякий случай. — Так, дай сюда, — Августа решительным движением отобрала у нее телефон и во всю мощь своих лёгких гаркнула: — Отставить! Это помогло. По крайней мере, Ингрид снова смогла воспринимать реальность, а Сережа перестал истерить и даже сумел внятно сообщить о произошедшем. — Ингрид, Олег. О-о-олег в-вернулся.