Cassette

Старые вещи всегда излучают особую атмосферу. Будь то раритетные экспонаты или просто какая-нибудь вещь из далекого прошлого, которая навеивает приятные воспоминания. Хосок с трудом находит силы, чтобы войти в темную комнату, заполненную коробками, которые уже давно покрылись слоем пыли и переплетающиеся между собой паутиной. В некоторых местах стоят предметы, которые просто накрыты тканью. Здесь много всякой всячины, начиная от старых виниловых пластинок и заканчивая непонятными коллекционными игрушками. Все эти вещи были тщательно упакованы и спрятаны. Они, по сути, уже никому не принадлежат, но всё же находятся в его квартире. Эта комната была закрыта на протяжении трех лет. Дверь каждый день манила к себе, словно говорила: «Открой меня, загляни, зайди». Зайти сюда означало принять реальность, посмотреть ей в глаза. Раньше эта комната служила мини студией. Даже сейчас, если поднять одну из тканей, можно найти что-нибудь из музыкального оборудования. Всё, что здесь находится, заброшено. Где-то там, среди всех этих коробок, можно найти и сердце Хосока. Оно точно также было выброшено три года назад за ненадобностью. Чон отрешенно обводит помещение взглядом, рукой нащупывает включатель, и комната озаряется неприятным светом. Его жизнь давно пропитана тьмой и мраком. Для света места совсем нет. Ему комфортнее без него. Дни проходят сплошной серой массой. Дом — работа, работа — дом. И так по кругу. Казалось бы, 27 лет — жизнь только начинается, но у Хосока она закончилась еще в 24. Он и сам не знает, ради чего живет. Возможно, ради семьи, которая до сих пор старается вернуть в пресловутую и тошнотворную жизнь Хосока хоть проблеск света. Или ради друзей, которые пытаются показать, что в мире, кроме серого есть еще целый спектр ярких красок. Хосок от них отмахивается, отвечая короткое: «я в порядке», хотя всем своим видом показывает обратное. Он уже мастерски может подбирать маски различного настроения, которые снимаются только наедине с самим собой, являя миру свое истинное лицо. Лицо человека, который потерял смысл жизни. Он делает короткий неуверенный шаг вперед и застывает. Рано или поздно нужно было это сделать. Скинуть этот груз со своих плеч, оставить его там, в далеком прошлом, и начать строить себя заново. Он делает еще пару шагов и садится на пол прямо перед первой попавшейся коробкой. Она никак не подписана, просто заклеена скотчем. Хосок срывает старую ленту и делает глубокий вдох, стараясь унять дрожь в руках. На первый взгляд в ней нет ничего примечательного, только если ты лично не знаком с ее содержимым. Первое, что попадается — это старая потертая бейсбольная перчатка. Следом несколько подписанных мячей и сложенная футболка, которая также относится к этому виду спорта. Хосок помнит, что на ней даже есть подпись Рю Хёнджина. На самом дне коробки лежит еще один мячик. Не такой, с каким играют бейсболисты, а тот, который предназначен игрушкой для животных. Flashback Хосок сидит на траве в парке, следя за тем, как Микки игриво носится вокруг него, как вдруг в него прилетает мячик. Он, шипя, потирает место, куда тот прилетел, и оглядывается по сторонам, пытаясь найти виновника будущего синяка. — Боже, простите, пожалуйста, я не специально, — к нему подбегает парень, за которым бежит довольный маленький коричневый пудель. — Ничего страшного, я вроде бы жив, — Хосок сразу забывает то, что по плану он собирался отчитать человека за неосторожность. Но шатен, который закрывает собой палящие солнечные лучи, стоит пред ним, словно ангел с небес. Если бы Чон не был атеистом, он бы поверил в их существование. — Мне искренне жаль. Я немного не рассчитал с силой, — он виновато улыбается. Хосок думает, что с силой он очень даже много не рассчитал, потому что место удара до сих пор болит. Оно явно покраснело, а позже точно приобретет цвета потемнее. Например, синий. — Все хорошо, не волнуйтесь, — шатен еще раз извиняется и, забрав мяч, уходит. Хосок не сразу приходит в себя, а когда, наконец, возвращается в реальность, то парня уже и след простыл. End flashback Чон сглатывает подступивший в горле ком, крутя в руке мячик, на котором уже почти стёртая надпись «13.07.2011». Этот самый мячик некогда стоял на видном месте, служа воспоминанием, а сейчас скрыт подальше от глаз. Там же, на дне старой картонной коробки лежит фрисби тарелка с похожей датой на ней — «14.07.2011» Flashback Семья Хосока совсем недавно переехала в этот район. К счастью, недалеко от дома был парк для животных. Именно там сидел Чон, когда в него прилетел мяч. И именно там он сидит и сейчас. Все было как обычно: Микки бегала, солнце, как и вчера, палило. — Берегись, — брюнет не успевает что-либо понять, пока в него что-то не прилетает. Хосоку кажется, что он уже проходил что-то похожее. — Я пытался предупредить Вас, простите. — Снова Вы? — удивляется Чон, когда перед ним встает вчерашний шатен. — Я готов сгореть со стыда, — он руками перебирает края длинной футболки. — Не находите закономерность? — шатен непонимающе хмыкает. — Мы встречаемся в одном и том же парке второй день подряд. И второй день подряд Вы меня чем-нибудь бьете. Может, это судьба? — парень несколько раз хлопает глазами, а после покрывается едва заметным румянцем. Странно, что от такой жары его кожа была необычно бледной, а на словах Хосока покраснела. — Я правда не специально. — Я рад, что в меня попал именно ты, — парень снова хлопает глазами. — Я — Хосок, — протягивает руку Чон. — Юнги. End flashback Несколько других ящиков наполнены вещами, книгами и исписанными текстами блокноты и тетради. В них Хосок пока не готов заглянуть. Там, на старых страницах изложена душа, чужие переживания и чувства. Не его, но большинство именно про него. Чон уже хотел закрыть коробку со старыми кассетами, пока взгляд не зацепился за одну. Она такая же, как и остальные, только на ней есть подпись. Еще одна дата — «13.02.2018». Хосок никогда раньше ее не видел. Он хоть и не был любителем кассет, но те, что хранились в ящике, знает наизусть. Все, кроме одной. Чон быстро ходит по комнате, поднимая каждую ткань, пытаясь отыскать старый видеомагнитофон. Со всем этим оборудованием и кучей непонятных шнуров он садится перед телевизором, который никак не вписывается в картину того, что у него в руках. К счастью, на экране вспыхивает картинка, когда Чон с сотой попытки вставил штекера в нужные разъемы. На кассете лишь одно видео, оно никак не подписано, просто набор цифр. Хосок кликает по кнопке воспроизведения и по началу думает, что кассета пустая, так как картинка так и не появилась. Но потом по комнате разносится до боли знакомый хриплый голос. И сердце вновь останавливается. « — Это вообще еще работает? — картинки все еще нет. — Кажется, должна загореться лампочка, — на черном экране появляются блики света. — Хм, запись вроде бы идет. Видимо, она перегорела.» Хосок мелко дрожит, когда смазанная картинка становится четче и из-за камеры выходит парень. У него темно-каштановые волосы, которые чуть завиваются, необыкновенно светлая кожа и утратившие свой блеск глаза. Такие выразительные и родные. Те, которые навсегда останутся лишь воспоминанием. « — Ладно, начнем, — он нервно потирает ладонями колени, как делал это всегда, когда нервничал. — Привет, Соксок. Я если честно, не знаю с чего начать. У меня тут даже была заготовлена речь, — Юнги машет листочком перед камерой. — Но я решил, что будет не красиво читать с листа. Я не знаю, когда именно ты увидишь это видео, но рано или поздно это случится. Мне самому больно это осознавать, но я должен много чего сказать. Я не смогу сделать это лично, потому что тупо сломаюсь перед тобой, — парень замирает, опуская взгляд в пол.» Чон, не моргая, всматривается в черты лица, пробуждая в себе уже немного притупленные чувства. Он никогда ни перед кем не плакал, а с Юнги он слишком часто позволял себе такую роскошь. Это редко были слезы, вызванные чем-то печальным. В основном он заставлял плакать от радости. « — Неделю назад я был у врача. Помнишь, ты сказал мне сходить к нему, когда у меня появились головные боли? Мне сделали кучу каких-то непонятных анализов, проверок и осмотров. Я, если честно, даже не думал, что это все необходимо. Хотел, чтобы мне просто выписали какие-нибудь таблетки от боли. На днях мне пришли результаты. У меня злокачественная опухоль мозга, — он сглатывает, — четвертая стадия.» Эти слова эхом проносятся в помещении, отражаясь в голове Хосока, возвращая его в прошлое. Слышать это во второй раз также больно, как и в первый. Это то, к чему они никогда не были готовы. То, о чем они даже никогда не думали. Не думали, пока не произошло. « — Я проконсультировался с онкологом. У меня 1,3% —это мой шанс на выживаемость. Он был удивлен, что только сейчас проявились симптомы, — на заднем фоне слышится лай их собак, и Юнги шикает на них, те послушно замолкают. — Меня предупредили, что смысла в химиотерпии нет, она может и продлит мне жизнь, но будет очень больно, поэтому я отказался. Я хочу запомнить последние дни, проведенные с тобой в сознании, а не в агонии. Надеюсь, ты поймешь меня и примешь мой выбор.» Хосок сам не заметил, в какой момент потекли слезы. Сейчас они просто ровными дорожками стекают на колени, пропитывая ткань домашних брюк. « — Сегодня тринадцатое число. Через пять месяцев исполнится 7 лет с нашей первой встречи. Надеюсь, мы сможем провести ее вместе в том парке. — Не смогут. Юнги умер за две недели до их седьмой годовщины, подарив самые незабываемые воспоминания. — Я так много хочу тебе сказать, так много сделать, — на экране не видно, но он плачет, это слышно по голосу. — Совсем скоро ты вернешься домой, так что нам предстоит долгий разговор. Я постараюсь делать тебя счастливым столько, сколько смогу. Знаю, тебе будет больно, и мне больно знать, что я буду этому причиной. Просто, пожалуйста, помни, что лучшие моменты мне подарил именно ты. Я буду каждый день говорить, как сильно я тебя люблю, потому что ты заслуживаешь всей любви мира.» Хосок громко всхлипывает в тишине, пока безотрывно смотрит на парня. Того, кому навсегда принадлежит его сердце. « — Я знаю тебя, знаю, что это сломает тебя, и мне грустно от этого. Поэтому, когда бы ты ни нашел эту запись, пообещай мне, что будешь двигаться дальше. Пообещай, что соберешь себя по кусочкам. Пообещай, что заново полюбишь эту жизнь. Пообещай, что будешь снова улыбаться. Пообещай, — Юнги запинается, — пообещай, что снова полюбишь. Ты обещаешь, Хосок?» Чон смотрит на экран сквозь пелену, застилающую глаза. Парень смотрит на него так, словно ждет его ответа. Пронзительно, грустно и потерянно. « — Обещаешь?» — Обещаю, котенок.