Любовь требует жертв

... Почему свет так далеко? Почему только кромешная темнота окружает мой неосязаемый образ? В который раз я задаю себе эти бестолковые вопросы. Но один и тот же ответ всегда приходит вскоре. Я не знаю. Я просто не имею ни малейшего понятия. И вот я снова с головой погружаюсь в эту тёмную гущу, лишённую единого света, единой надежды. Я совсем один на этом острове бесконечной потерянности. Хватаюсь неощутимыми, несуществующими подобиями рук, ладоней. Хватаюсь за место, где должны быть мои глаза, если я вообще попросту не ослеп. Я — это просто силуэт, очертание того, кем я выгляжу в кругу бесконечных потерь. Я слишком потерян для того, чтобы вообще называть себя кем-то. Мне страшно быть в кругу моих собственных заблуждений. Все извилистые дороги, что ведут меня в определенное место, находятся здесь, прямо передо мной. Но я слеп, чтобы видеть их; я слеп, чтобы понимать, куда мне стоит идти. Я потерян. У меня нет хоть какого-то света, что мог бы помочь мне выбрать свой путь, потому я просто стою на месте. Стою на месте в заблуждениях, хватаясь руками за мнимое "я", в поисках чего-то, что я никогда не смогу определить. Я боюсь. Я никогда не выбирал свой исход событий. Сквозь что-то, что я привык называть пальцами, я начинаю видеть под собой очертания путей. Что происходит? Тьма начинает рассеиваться. Я начинаю понимать, что всё ещё имею глаза, чтобы развидеть хоть что-то. Темнота теряет своё значение, начинает терять свой облик, словно кто-то сметает его с пути. Теперь я вижу. Очертание чьего-то силуэта ярко отражаются в белом свете. Я могу разглядеть то, как этот силуэт подходит ко мне, тому самому потерявшему всякую надежду котёнку. Мой всё ещё тёмный силуэт стоит на месте, пока особь напротив начинает говорить. Я могу расслышать всё, что она говорит. Её голос нежен и мягок, он стал успокаивать меня. Слишком ласковые слова срывались с её губ, что я так и не смог разглядеть. Я потрясён. Я не могу ослушаться каждого сладкого слова, сказанного ею. Я просто неспособен устоять. Словно под гипнозом, я прислушиваясь к её светлым побуждениям, без желания прекращать вслушиваться в каждый звук и прокручивать её слова, будто заевшую пластинку. Мне слишком хорошо сейчас. Впервые я чувствую, словно у меня есть тот самый луч света, способный направить меня на верную тропу. Я опускаю голову под ноги, чтобы уловить каждую тропу. Я начинаю ступать на одну из них. Делаю шаг за шагом, пока сопровождающий свет идёт со мной. Я не смогу потеряться теперь. Но постепенно яркий луч становится слабее. Сладкие слова теряются и становятся более редкими. Что? Свет угасает. Блёклый — только так я могу назвать его. Я начинаю сбиваться с пути, начинает сложно уловить, куда ведёт развилка. Голос звучит хриплым. « Нет! » – хочу выкрикнуть я, когда оборачиваюсь к силуэту. ... Но силуэта больше не было. Больше не было и намёка на раннее присутствие чего-то, что могло напоминать яркий луч. Темнота, что до этого преследовала меня всю мою неосознанную жизнь, вновь встречает меня. И я падаю на колени. Я не хочу снова оставаться здесь, я не хочу быть там, где не знаю, куда идти. У меня попросту нет выбора, кроме как идти вслепую. Я не хочу такого исхода событий. Прежде чем я хватаюсь за голову, я успею заметить в своих руках блестящие заколочки с нотами. Но вскоре они бесследно исчезли так же, как и мой единственный свет. ——— — Эй, Сайхара-кун! Очнись, пожалуйста! Чей-то немного писклявый голос вывел Шуичи из сна. Парень узнал в нём голос своей одноклассницы. — Господи, что, блять, с тобой не так?! Да, это пиздец как печально, но и ныть целыми днями не де– ! — Думаю, сейчас тебе стоит отложить своё мнение на второй план, Ирума-сан. Ты же сама понимаешь, насколько это большая утрата для Сайхары-куна, – перебивает красноречивую девушку спокойный голос высокого одноклассника. Шуичи наконец убирает руки из-под головы и начинает пытаться осматривать класс. Вокруг так много размытых силуэтов, они двигаются, то приближаются, то отдаляются и что-то говорят другим. Если честно, то он даже и не вспомнит, как вставал этим утром. Как подымался с кровати, как умывался, собирался, шёл по обычному пути в школу — вообще ничего! Нужно было приложить немалых усилий, чтобы вспомнить то, как рядом собрались взволнованные одноклассники с типичными вопросами, мол: "Что случилось?", "С тобой всё хорошо?". Они были такими глупыми и ненужными, ведь все более чем прекрасно понимали, что за трагедия случилась буквально вчера. Взгляд мутнеет, пока веки еле держатся открытыми. А на щеках уже застывшие дорожки чего-то мокрого — слёзы. Один из немногих случаев, когда Шуичи мог позволить себе бездельничество, поддаться манящему желанию склонить голову на бок и провалиться в сон. — Сайхара-кун! Эээй, Сайхара-кун, хочешь заняться рисованием? Это очень хорошо помогает отвлечься, ньяха-ха~! – своим привычно весёлым голоском пропевает девушка со светлыми волосами, переминаясь из стороны в сторону, что могло бы знатно выбесить любого. — Ньех.. я могла бы показать тебе один из моих любимых магических заклинаний. Тебе нужно отвлечься, Сайхара...– подаёт голос вторая девчушка с очевидным намерением. Но Шуичи словно и не слышит никого. Так же было и во время того, как учитель и все остальные выражали скорбь погибшей. Он слишком устал, чтобы слушать или хотя бы слышать кого-то. Он вновь складывает руки на парте и кладёт тяжёлую по ощущениям голову на руки. — Ах, ребята, вы не думали о том, что вам нужно перестать так яро крутиться вокруг бедного Сайхары-чана? Будь я на его месте, меня бы это изрядно раздражало. Но этот голос становится исключением. Резкий холодок пробегается по телу парня. — У тебя есть варианты получше? – кажется, впервые за это время слышится голос холодной девушки, что стоит сложа руки, с угрожающим видом наблюдая за Омой. — Ну, по крайней мере, я не предлагаю действовать на нервы тем, чтобы попытаться отвлечь бедолагу от тревожащей его рассудок темы! – в свою очередь улыбнулся тот. Тяжёлый вздох со стороны тёмноволосой девушки словно отдаётся по всей комнате. — Ладно, меня не волнует какими способами вы собираетесь его утешать. Так что я пойду, – слышится напоследок, прежде чем стук туфель стал отдаляться к дальней парте. Вместе с немногословной девушкой удалиться поспешили ещё пару человек. Видимо, тем тоже было не особо интересно состояние одноклассника. — Ам, С-Сайхара-кун, я...– попыталась что-то сформулировать девушка в очках, но ничего не получалось. Она аккуратно приблизилась своей рукой к плечу парня... Но её руку тут же оттолкнули. — Что такое, Шарингане-чан? Тебе есть что сказать напоследок? – с нахальной улыбкой ухмылялся Кокичи, что, видимо, специально перекаверкал фамилию той. — Но меня зовут– — Нет? Тогда тебе стоит пойти заниматься своими делами или что ты там ещё делаешь. Парта Сайхары-чана не место флешмоба! – опять грубо перебил он. Не в силах терпеть такое поведение, синеволосая ушла вместе с ещё несколькими людьми, поправляя свои очки. Таким образом ушли все, ведь так называемый "защитник" тщательно позаботился, чтобы оттолкнуть от Сайхары и одновременно от себя, как можно больше особ. И вот они снова остались только вдвоём. — Эй, Шу-чан! – весело поприветствовал звонкий голосок Омы, что явно не вписывался во всеобщую атмосферу. Шуичи не заметил того, как быстро Кокичи очутился рядом с ним, сидя за стулом и облокотившись на парту. Он только слышал некоторые скрипящие звуки и потёртости, которые могли остаться от перетаскивания стула из одного угла в другой. Но тем не менее сейчас он снова смотрел на своего одноклассника со странной улыбкой на лице. — Сайхара-чан не хочет поделиться своими чувствами со скромным мной? – навязчиво задал вопрос Ома, даже несмотря на то, что звучало это скорее как требование. Голова фиолетоволосого непоседы отклонилась в сторону, а личико скорчилось в непонятном выражении любопытства. Но Шуичи так и не посмотрел на него в ответ. — Ну, Шу! Грубо игнорировать, когда с тобой разго... Оу, так вот в чём дело. На короткое время лицо Шуичи показалось в поле зрения Омы. Оно было таким измученным, таким потрёпанным, словно из бывалого одноклассника вытянули всевозможные жизненные соки. На щеках сохли новые прозрачные капли, когда некоторые из них одиноко падали на уже и так мокрую парту. После Сайхара вновь уткнулся носом в сложенные руки, пряча свои опухшие глаза от мира сего. Он ничего не сказал в ответ. Что бы сейчас подумала Акамацу? Наверняка бы она разочаровалась в таком слабом и подавленном Сайхаре. Сказала бы что-то вроде: «Сайхара-кун, это никуда не годится!»– а после легонько хлопнула по затылку, ведь её сил хватает только на то, чтобы нажимать клавиши пианино. Их недостаточно, чтобы заставить Шуичи наконец сделать что-то с собой, хотя бы постараться. До этого у него всегда была одна задача: не разочаровать Акамацу-сан. Но есть ли смысл двигаться дальше, когда главный стимул потерян? Есть ли смысл вставать по утрам, зная, что в этой школе тебя никто не будет ждать после занятий или же провожать до дома со словами «прости, но я опаздываю на репетицию»? Хотя Каэде всегда знала, сколько раз её могли отчитать за это, она никогда не отказывалась лишний раз провести время с любимым другом. И Шуичи всегда знал, сколько мог значить для самой пианистки. Так есть ли смысл теперь? Вероятно, что смысла и не– — Шуичи, – неожиданно серьёзно сказал Кокичи. Он всё ещё сверлил взглядом голову парня. Улыбка пропала — первое, что сразу заметил Шуичи. Мальчик мялся на месте, видимо всё ещё пребывая в заблуждениях. — Я правда могу понять каково тебе сейчас. Так что я предлагаю сегодня зайти к тебе и поговорить об этом. — Ч-что?..– Шуичи явно не был настроен на какие-то 'тусовки' или что-то в этом роде. "Почему ты просто не можешь оставить меня в покое? У меня нет желания с тобой что-то обговаривать"– именно это хотелось высказать Сайхаре, но он прекрасно понимал одну вещь — если сейчас скажет что-нибудь, то сразу же заплачет. — Я не думаю, что ты откажешь, так что до встречи! Встреть меня у ворот, ладно? – на этих словах Кокичи оборвалось всё. Мальчик быстренько ушёл к своему месту и стал собирать вещи, а Шуичи оставалось только глупо пялиться вслед, оставаясь в немом слове. Он не успел что-то сказать прежде, чем Ома скрылся за дверью класса, как и многие. Около недели это место будет пустовать, так как расследование не сможет подождать. Шуичи вновь закрывает лицо руками. Горячие капли попадают на ладони, пока вместо вздохов получаются только всхлипы вперемешку с редкими иками. "За что? Почему всё случилось именно так?" И глаза снова наполняются прозрачными слезами. Прямо как в тот раз, прямо как в тот ужасный раз ноги не слушаются, подкашиваются, словно предупреждая о падении. Но как бы то ни было, Шуичи уже сидит на истоптанном полу, только сильнее рыдая. Плевать, что бы сейчас мог сказать дядя. Плевать, что бы сейчас могли сказать собственные родители. В этом мире больше нет никого, кому могли бы сдаться проблемы самого Сайхары. Трясущиеся руки обхватывают предплечья, пока дрожь волной проходится по телу. Надеясь, что это не температура или побочный эффект из-за стресса. Хотя какая кому разница? Никто не подойдёт и не спросит «как у тебя дела, Сайхара-кун?». Больше никому это не будет интересно. И Шуичи больше никогда не сможет ощутить теплоту руки, что уже давно успела стать родной. Каэде бы могла прямо сейчас наклониться и погладить по ладони, могла бы просто поддержать на словах. Но сейчас от неё остались только счастливые воспоминания и мерзкое пятно крови, только от вида пробирающее до мозга костей. — П-прости меня, Акамацу-сан... прости м-меня ради бога, Каэде...– судорожно из раза в раз бормотал никому не нужные извинения старшеклассник. Трясущиеся пальцы глубоко зарываются в тёмно-синий локоны, всаживаясь так глубоко, как только можно было. Голова гудит, болит, не столько от того, сколько вреда сейчас себе приносит Шуичи, а скорее от всех тех тревожащих мыслей, поселившихся в голову парня ещё со вчерашнего проклятого дня. — Х-хах.. хмф... ах....– всё никак не унимались всхлипы, которые Шуичи и так не пытался заглушить. Сейчас в классе нет никого. Нет никого, кто мог бы хотя бы поинтересоваться состоянием парня. Эта мысль ранила, подобно острому лезвию ножа. И вот могла бы наступить новая волна солёных слёз, если бы не резкое чувство теплоты. Из-за закрытых век Шуичи не смог ощутить рядом с собой присутствие кого-то, кто никак не мог оставить его в покое — Кокичи. Мальчик крепко держал парня в цепких объятиях, не давая и шанса пустить хоть одну предательскую каплю. Это действие заставило Шуичи застыть на месте. — Боже, ну я ведь знал, что мне не стоило оставлять тебя совсем одного... Улыбчивая мордашка смотрела на Сайхару, прежде чем на смену ей пришло обеспокоенное личико. — Сайхара-чан, тебе нужно успокоиться сейчас. Будет довольно неловко, если кто-то ещё застукает тебя в таком состоянии, – предупредил Ома. Он всё ещё держал одноклассника объятиями. — О-Ома-кун, зачем ты...– хотел было задать вопрос Сайхара, но его тут же перебили. — Не-а, никаких вопросов сейчас. Мы же собирались обговорить всё у тебя, глупышка, – на последнем предложении Шуичи почувствовал чужую руку на своей голове. Кокичи быстро потрепал его по макушке. Заплаканные глаза синеволосого всё ещё метались из одного угла комнаты к другому, на минуту даже заставляя забыть о своих предыдущих мыслях. "Когда я успел дать своё согласие?" – хотелось бы спросить ему, но он не особо возмущался. На самом деле, он бы соврал, если сказал бы, что хотел, чтобы Кокичи уходил. Да, Ома определённо не был далеко одним из лучших вариантов в качестве собеседника. Но сейчас общение было единственным выходом для самого Шуичи. Без лишнего общения он точно сойдёт с ума, и он это прекрасно осознавал. Кокичи наконец перестаёт прижимать Шуичи к себе, подымается с пола и протягивает такую же тёплую, как надеялся парень, руку. Без лишних рассуждений плакса хватается за протянутую конечность, но тут же вздрагивает, ведь противореча всем своим ожиданиям, ладонь оказалась холодной. Да и не просто холодной, скорее даже ледяной, но его это не особо волновало. Гараздо больше сейчас его волновал непонятный для него взгляд, что бросил ему Ома. В тот момент он не особо мог различить что-либо, но перед глазами определенно промелькнула хищная ухмылка Кокичи. — Что ж, тогда пойдём, Шу-чан? Нам нужно дойти прежде, чем ворота закроют, – предупредил он, пытаясь ухватиться за ладонь стоящего напротив Шуичи. Парень отдёрнулся от руки. — Да, ты прав. Школьная сумка уже сидела на плече, но даже несмотря на это старшекласснику приходилось поправлять её из раза в раз, чтобы та не спала. Оба вышли из класса, оба вышли из школы, а далее и из-за ворот школы. Они отправились домой к Шуичи, до сих пор не осознавая конкретно зачем и для чего. В то время, как Сайхара боялся оставаться наедине с самим собой, у кого-то ещё могли быть совершенно другие планы на этот день. И они не будут ограничиваться только болтовнёй о каких-то там проблемах.