praise me

— Хорошо… Очень хорошо… Талис слышит этот тон, и от него бегут мурашки, приглушая даже дискомфорт и противное онемение от долгого сидения на коленях. Он, как всегда, не был уверен, когда именно придёт Виктор, и решил быть готовым немного заранее. Грубоватый акцент уже давно не режет слух, а столь нехарактерное раскатистое «р-р-р» заставляет слегка повести плечами. Он давно потерял счёт времени, и пол, в который он упрямо впивается взглядом, кажется, отпечатается на сетчатке ещё надолго. Виктор запретил поднимать взгляд, это очевидно и без слов. Джейс не рискует ослушаться. Джейс покорный. Джейс умный. Джейс лучший. Талис улавливает тихие, неровные шаги, перебиваемые размеренным стуком костыля, и только ёрзает в предвкушении скорого удовольствия, шумно сглатывая. Настолько шумно, что заглушает тихую усмешку партнёра. Он видит перед собой носки вычищенных до блеска — чёрт, и это буквально — ботинок, сжимая пальцы до побеления костяшек, слыша, как Виктор с некоторым трудом опускается в кресло перед ним. Джейс подождёт. Джейс терпеливый. Джейс хороший. — Ты настолько меня заждался? — словно снисходительно интересуется Виктор, абсолютно открыто намекая на возбуждение Джейса. Его только слепой не увидит. И Талис едва сдерживает то ли стон, то ли жалкий скулёж, когда одна нога — здоровая, опора Виктору теперь не нужна, — оказывается на напряжённом паху, совсем слегка давит, вынуждая попытаться притереться ближе… Лишь бы урвать себе хоть немного больше. Даже если с болью. По обнажённой напряжённой спине бежит холодок, когда Виктор будто бы разочарованно цокает языком, убирая ногу. Тот недоволен? Джейс обязательно исправится. Джейс сможет. Джейс смышлёный. — Исправляйся, — словно в ответ на его мысли звучит голос Виктора, и Талис спешит протянуть руки к ногам парня, но тут же одёргивает их. Разрешил ли Виктор? — Можно, можно, расслабься. Джейс осторожно касается пальцами лодыжки, ставя больную ногу на собственное бедро, скользит подушечками немного выше, под край брюк, натыкаясь на прохладный металл. Ещё рано. Они избавятся от ортеза позже, когда Джейс будет волен выцеловать каждый след, оставленный явно неудобной конструкцией. А пока он только тянет обувь, отставляя её в сторону, не задерживаясь на носках. Джейс обожает ноги Виктора, какими бы тот их не считал. Джейс вообще обожает всего Виктора. Джейс хочет лучшего для него. Джейс будет лучшим. Он слышит тихий выдох сверху, когда касается губами выпирающей косточки у большого пальца, едва сдерживая улыбку. Эта нога у Виктора особенно чувствительна. И Джейс старается, чтобы эта чувствительность была исключительно в удовольствие. — Выше, — командует Виктор, когда, наконец, остается разутым, а вечно холодные ступни согреты контрастно горячими руками партнёра. Он и сам еле сдерживается, но прекрасно знает, что доставляет Джейсу наибольшее удовольствие. Талис будто нехотя напоследок скользит пальцами по своду худой стопы, а после ползёт чуть ближе, кладя руку на колено здоровой ноги, совсем немного поднимая голову. Он должен видеть, что делает. — Ещё выше Джейс. Я разрешаю, — хрипит Виктор, кажется, сильнее обычного, всё же не сдерживая очередной усмешки, когда видит, с каким рвением Талис дёргает замок на брюках. И лишь слегка приподнимается на здоровой ноге, позволяя стянуть ненужную одежду со своих бёдер. Джейс чуть ли не давится собственной слюной, когда, наконец, может позволить себе спешно насадиться ртом на член, словно его сейчас снова оттащат и запретят, тщетно пытаясь сглотнуть солоноватый привкус. Он будет стараться, чтобы быть лучшим. — Тише, Джейс, тише… — успокаивающе хрипит Виктор, вплетая худые пальцы в тёмные волосы, поощряюще поглаживая, а после добавляет то, чего партнёр так долго ждал. То, чего — Виктор знает это лучше всех — он ждёт всегда. — Ты молодец. Мычание Джейса раздаётся низкой вибрацией, вынуждая Виктора сжать пряди в руке, снова приподнимаясь, ведь выгнуться просто невозможно. Джейс действительно лучший. Никто другой с ним бы возиться не стал. — Такой старательный, — снова усмехается Виктор, на этот раз будучи готовым к реакции парня, только едва прикрывая веки, ведя пальцами ниже, по щетинистой скуле, буквально ощущая, как Джейс втягивает щёки, стараясь доставить больше удовольствия. Джейс снова едва не давится, когда торопливо берёт глубже, больше чувствуя, чем слыша, как в глотке хлюпает слюна. Кажется, он ничего сейчас не слышит за бешеным заполошным гроханием сердца. Не считая голоса Виктора. Он его услышит всегда. Он двигается рвано, неровно, шумно дыша, когда может это делать, всё так же не поднимая взгляда. Даже если бы Виктор разрешил, Джейс бы этого не сделал. Тогда он точно не сдержится. — Хороший, — коротко роняет Виктор, слегка поглаживая коротко остриженный затылок, едва царапая загривок, не без удовольствия наблюдая, как в ответ на это нехитрое действие сводятся лопатки, как перекатываются под смугловатой влажной кожей мышцы. — Грёбаное произведение искусства. Джейс уже полноценно стонет, принимаясь двигаться ещё рьянее, кажется, невольно задевая чувствительную плоть зубами, но за это его не ругают. Это случается. И он только, наконец, позволяет себе отстраниться, когда проглатывает всё, привычно игнорируя то, как Виктор попытался его отстранить. Каждый раз пытается. Не понимает, как это может нравиться. — Чёрт… — шумно выдыхает парень, бегло облизнувшись, рукой стирая с подбородка собственную слюну, опуская взгляд на влажное пятно. — Я только вчера постирал эти штаны. — Талис, ты серьёзно хочешь сейчас поговорить о своих штанах? — разморённо фыркает Виктор, наблюдая за этим. И он всё же позволяет себе едва заметно изогнуть уголки губ в улыбке, когда Джейс, наконец, отвлекается от сокрушений, помогая Виктору перебраться на кровать. Настало время сменить роли.