C'est ma faute

      Дождь барабанит по стеклу крупными каплями. Тучи сегодня особенно сильно плачут, проливая свое горе на мир под ними, а солнцу кажется совсем наплевать. Оно только просыпается, скромно заглядывая в окна сквозь стекло, скидывая на землю тысячи теплых, желтоватых лучей. Те прыгают солнечными зайчиками по залу поместья де Сад, рисуют причудливые пятна на стенах и ковре, закрадываются в самые тёмные уголки.       Доминик сидит у окна силясь запечатлеть в памяти каждую деталь пейзажа, каждую каплю воды на траве и этот лёгкий, ненавязчивый запах свободы, запах ее детства. Доминик много работает, пытается оправдать ожидания семьи, хочет переиграть партию судьбы, та только ласково улыбается.       В голове — каша, огромный клубок мыслей, которые она уже даже не пытается распутать, просто незачем. Она не понимает, почему выбрали ее, почему в тот день проклятье поразило Луи, и это ее топит. Нити клубка сжимаются на шее, не дают вздохнуть, утягивают на дно и Доминик ничего не может с ними поделать. Весь мир улыбается ей. Шепотки восхищения на званых вечерах щемят сердце, потому что восхищаться тут нечему. Доминик погрязла в своей трагедии.       Если бы выбрали Луи, семье было бы лучше… Если бы она умерла в тот день, если бы Луи был сейчас рядом с Ноем, Ной был бы счастливее…       Раньше Доминик пыталась копировать его. Одежда, волосы, выражение глаз. Ной тогда посмотрел на нее непонимающим взглядом и заплакал, и Доминик почувствовала себя еще более виноватой. Потому что это все из-за нее, потому что если бы она не сказала про казнь, Ной бы не увидел как Луи отсекли голову. Это она виновата, виновата во всём. В тот день, кажется, что-то поломалось, рухнуло грудой осколков на дно, поросло тиной, больше даже не пыталось всплыть.       А потом улыбки-улыбки-улыбки. Бесконечная работа, треснувшая маска счастья в параде лицемерного общества и редкие встречи с Ноем, после которых она всегда плакала, потому что сил извинятся больше не осталось. Чувство вины сковывало тело огромными цепями, которые со временем становились все тяжелее. Ною с Луи было бы лучше. Это стало навязчивой мыслью, которая всплывала каждый раз как она видела его глаза. У Ноя такие красивые глаза…       Полушёпот разнесся по залу, вытягивая из водоворота. Доминик вздрогнула, испугавшись тихого звука. Обернулась.       Ной стоял в паре метров, смотрел на нее с разлившейся печалью. Она еле подавила в себе желание заплакать.       — Доми… — Он протянул руку, погладив ее по щеке и заглянув в глаза. Ной всегда так делал, смотрел с такой добротой и беспокойством, всегда был так бережен и аккуратен с ней, что Доминик просто не понимала, чем она это заслужила. Слёзы скапливались в уголках глаз, скатывались блестящими дорожками по щекам, приземлялись мокрыми кляксами на платье.       — Пойдём, я хотел тебе кое-что показать. — Ной стирает пальцами слезы с ее щёк, мягко берет за руку, тянет на себя и ни о чем не спрашивает. Доминик ему за это благодарна.       Они идут вдоль старых коридоров с высокими потолками к выходу в сад, Ной сжимает ее руку и поглаживает пальцы, хочет забрать все беспокойства, Доминик на это лишь грустно улыбается.       В саду красиво, солнце слепит глаза и дождь почти прошёл. Тучи перестали плакать, молча напоминая о своей ночной горести легкой моросью. Ной подводит Доминик к маленькому прудику. Вода так спокойно поблёскивает на солнце переливаясь маленькими ручейкам. На дне медленно плавают разноцветные карпы кои.       — Их привезли сегодня, учитель купил у торговца. Сказал, что хочет украсить пруд. — Ной улыбается так счастливо, как будто ему подарили целый дирижабль, и Доминик улыбается в ответ, потому что искренне радоваться такой мелочи — это так по ноевски. Так чертовски просто и удивительно одновременно. Наверное, если бы она могла, она бы подарила ему весь мир.       Он обнимает ее, бережно и с такой невероятной нежностью, присущей только ему. Доминик так никто и никогда не обнимал, потому что в этом весь Ной, и он по особенному прекрасен в своей тихой заботе.       Доминик не понимает, чем она его заслужила.       Она смотрит в свое отражение и видит там лишь обезглавленную, чёрную, искривлённую тень.       И эта тень обнимает Ноя в ответ.