***
Эта серость убивает. Она всюду. Бесконечная и одновременно настолько крохотная, что давит со всех возможных и мнимых сторон. Геометрия тут явно нарушена. В голову лезет всякое. В такой тишине я и с ума сойти могу. Лишь бы не перестать мыслить, это пострашнее смерти будет. Не ощущаю тела. Как будто бы все мои рецепторы просто из меня вырвали, перед этим хорошенько так чем-то обработав. Нет ни мышц, ни кожи. Ни лёгких, ни сердца. Наверняка если бы я мог чувствовать, то уже бился бы в конвульсиях из-за удушья. Не так уж и жесток этот мир. И даже в такой ситуации мне в голову приходит сплошная ирония. Какой же я мерзкий. Убил бы себя ещё раз, если бы мог. Даже грустно как-то, что не смог прочувствовать ту боль получше. Всё произошло слишком быстро, не знаю: благодарить или проклинать? В памяти ещё свежи воспоминания о тех чувствах. Одновременно холодно и жарко. Плоть так легко разделялась на фрагменты, казалось, что я вовсе сделан из воздуха. И это копье... Интересный метал. Отец бы точно захотел на него посмотреть. Ублюдок. С чего это я его вспомнил. Аж блевать тянет. Наверняка он обо мне даже не вспоминал. Или, чего хуже, вспомнил из-за того, что я перестал вычищать его комнату и готовить ему еду из богомерзких продуктов, которую бы он ел и не давился. Мерзко. Мерзко. Мерзко. Головокружение. Оказалось, что у этой серости есть текстура. Я и не замечал её, пока всё не начало плыть. Кажется снаружи что-то происходит. Солдат с кем-то сражается? Ничего не понимаю. И без того паршиво на душе, а тут ещё и это. В этом иррациональном месте вообще возможно хоть что-то понять? Нет ни материи, ни времени, даже света, как такового нет, значит и волн тут ожидать нет смысла. Без всего этого и на звуки надеяться не стоит. Хоть бы пару нот услышать... Никогда не хотелось верить в загробную жизнь. От бабушки только и слышал россказни о рае и аде. Что то, что другое, дерьмо да и только. Ненавижу эти концепции. Даже не из-за их полнейшей нелогичности, а из-за того, какую идею они несут. Люди столько веков боялись умирать, что выдумали способ существовать вечно. Отвратительно. Выворачивает. Я бы предпочёл перестать существовать вовсе. Не воспринимать, не быть, не... А, к чёрту. Всё равно это уже не имеет никакого смысла. Тут не я властен над собой. Шекспир, об этом ли ты думал, когда знал, что Гамлет умрёт? Ториэль говорила о какой-то решимости. Уж что-что, но это не про меня, не нужно было надеяться на меня. Не нужно было. Восемь цветов. А какого цвета я? Терпение это не ко мне, сбежал при первой же возможности. Храбрость? Какая там храбрость. Ни разу в открытую ничего не сказал, хотя столько копил. Порядочность? Снова мимо. Настойчивости и в помине нет, да и добрым меня назвать язык не повернётся. Да, никому зла я не причинил, да и не то чтобы хотелось, но можно ли назвать добрым того, кто всю жизнь в мыслях поливал грязью тех, кто подарил жизнь? Справедливость... И тут о ней нет и речи. Люди, монстры... Этот мир несправедлив и с этим ничего не поделать. Так и где нахожусь я? Я пуст. Выпотрошен как телесно, так и ментально. Разбит, но склеен. Уничтожен, но мыслю. Гадкое ощущение. Хуже не придумаешь. Как бы хотелось вырваться отсюда, чтобы меня просто разорвало на части. Не оставило бы ни кусочка. Чтобы сама вселенная превратила меня в пыль, которая бы потом просто растворилась в вечности. Странное желание, не правда ли? Желание сделать рывок, зная, что никуда не попадёшь, просто потому что других вариантов исхода не существует. Впрочем, кому это я. Будто бы тут есть кто-то кроме меня. Кажется чердак всё-таки начинает протекать. Хоть бы воображаемого друга не завести. Друзья... А были ли они у меня? Зачем я вообще сбежал? Да, безусловно, были те, кто физически был рядом. Я с ними играл иногда. Помню, как мы строили замки из песка и камней. Но друзья ли они мне? Стоило мне попытаться поговорить с ними о чём-то сложнее книжек с картинками, так они начинали плеваться и убегали от меня. Кажется, меня действительно ничего не держало там, на поверхности. Кругом одни пустышки, называвшие себя людьми. Если так подумать, то тут, под землёй, народ куда интереснее. Чего только стоят те скелеты. И та же Ториэль. Жестоко же я с ней обошёлся, оставив её одну загнивать в Руинах. Даже пирог не соизволил попробовать. И ни одной истории об улитках не выслушал. Возможно, мне действительно стоило бы умереть более болезненно. Сожаления... Возможно такой у меня цвет. Знать бы его ещё. Или я действительно не обладаю цветом, а то, что я ощущаю это лишь следствие его отсутствия? Надеюсь тому монстру не противно ощущать меня внутри. Цветок говорил что-то о мечтах. А чего желал я? Что сподвигло меня оставить тот отвратительный мир, а не остаться в нём и слиться лицом с безликим населением? Я хотел быть свободным. Свободным от чего? От ублюдка-отца? От набожной бабушки? От других детей? Или от всего сразу? Нет, тут явно что-то другое. Свобода. Красивое слово. Я был готов снять с себя все вериги, даже если это означало отказаться от всего, что мне досталось по праву рождения. Как-то эгоистично думать, что у меня там действительно ничего не было. Крыша над головой; отвратительная, но еда; хоть какие-то возможности выживать. А чего вообще стоит жизнь, если выживать только ради самой жизни? Мне хотелось быть свободным от всего того, что решили за меня. Кто вообще решил, что я хочу жить? Кто вообще решил, что мои решения должны быть продиктованы кем-то кроме меня самого? Меня не было пока один ублюдок не решил последовать устоявшимся нормам и не нашёл себе такую же пустую женщину, пока они не думали о будущем и не прервали беременность, потому что их учили тому, что дети это что-то сакральное. И вот я, никому не нужное тело, которому забивали голову аналогичным бредом, который разбивался о банальную логику ребёнка. И чего стоят эти омерзительные нормы, если неопытный сопляк может оспорить их, не прилагая никаких усилий? Я хотел быть свободным от тех, кто был несвободен сам. Свободным от всей мерзости, что была там. Свободным от самого себя — от той части себя, что тащила меня на дно, где обитают такие люди. Отрывать от себя всё то, что кажется неправильным — вот что такое свобода. Какие же странные мысли приходят мертвецам в голову. Забавно всё это. Интересно, тот монстр всё ещё сражается или уже нет? Если он не сражается, то он победил? Тогда почему я тут всё ещё один? А если проиграл, то я почему я сам всё ещё жив? Может враг сбежал? Или он сражался с другим монстром? Раздражает, что отсюда ничего не понять. Сказочная ирония. Я искал свободу и оказался несвободен. Но хотя бы эти пару дней я смог ощутить то, что искал. Всего два дня свободы дали мне больше чем годы на поверхности. Хоть теперь я и сожалею о том, что я сделал, я не собираюсь мечтать о том, чтобы всё началось заново. Но если бы так случилось, то я бы снова сбежал, но постарался бы быть меньшей мразью, наверное.***
Я разбит. Кажется кто-то убил того монстра. Странное ощущение. Так холодно, аж сердце разрывается. Сердце? Откуда взяться этому чувству? Я определённо могу собрать себя воедино. Если повезёт, то я смог бы стать призраком или типа того. Пугать проходящих мимо монстров, изображать полтергейста. Наверное, это было бы весело. Но не хочется. Я уже решил, что мне нет резона жить, особенно источая тонны эктоплазмы. Я просто отпущу всё. Эти нити, которые скрепляют осколки меня... Я их отчётливо чувствую. И отпускаю. Сам. Это мой выбор. Выбор не быть. Не ощущать. Не существовать. Теперь я действительно стану пылью, которая раствориться в вечности. А ведь я так и не услышал на последок ни одного аккорда...